Боль нарастает.
Полный Улет знает, откуда она. Это боль вины, боль стыда, боль провала. Это боль паралича, потому что Полный Улет не может заставить себя пошевелиться. Не может вышвырнуть себя из тени под лунный свет и пойти драться за Зета. Он понимает, что должен погнаться за этим человеком и прыгнуть ему на спину. Схватить его за руку и остановить роковой выстрел. Если нужно, принять на себя пули, предназначенные для Зета.
Но он боится.
Боль страха.
Полный Улет съежился в тени утеса, обхватив себя руками и раскачиваясь в такт волнам. Он прислушивается, не раздастся ли выстрел, чье эхо обязательно грянет в пещере, – взрыв, чьи отголоски заранее раздаются в его мозгу неумолчным стуком. С этим стуком он теперь обречен жить вечно.
Как пластиковая коробочка.
«Я так слаб, – думает Полный Улет. – И моя слабость предает Бобби Зета».
Потом он ощущает, как внутри рождается некий голос, будто внезапный торнадо, взметнувшийся у него в животе. Смерч крутится и вихрем вырывается изо рта. Он не отвечает за него, он о нем не думает, он его не желает. Это происходит само по себе, это делает не он, он лишь орудие. Голос прорывается сквозь глотку как раз в тот момент, когда открывается рот, и тело его разворачивается и движется вверх.
И вот он уже необъяснимым образом стоит во весь рост, ноги увязают в песке, и его голос, где выведены на максимум и низы, и верхи, ревет: «Я ТЕБЯ ВИ-И-ЖУ-У!!!»
Тим от неожиданности чуть не выпал из трещины: так на него подействовал этот пронзительный, рыдающий вопль.
«Кто кого видит?» – недоумевает он. Ему кажется, что его-то никто не видит, потому что иначе он бы уже получил пару пуль, а значит, у кричащего либо острый приступ белой горячки, либо он обращается к Груже.
Видимо, Гружа тоже так считает, потому что Тим слышит, как он бормочет: «Твою мать!» – и поспешно выбирается из пещеры тем же путем, каким пришел. Что ж, рассуждает Тим, если он сумеет продержаться в этом положении еще с минуту, он, возможно, выживет, чтобы провалить дело в какой-нибудь другой день.
Гружа в замешательстве, он взбешен, он с трудом сдерживается. Во-первых, он завалил единственного парня, который наверняка мог сдать местонахождение Тима Кирни. Во-вторых, Тим Кирни будто растворился в воздухе – совершенно в стиле Бобби Зета, потому что он, черт побери, точно не выходил из пещеры и, черт побери, его там нет. А в-третьих, тут еще хрен знает чей голос из ниоткуда провозглашает себя свидетелем. Возможно, вздыхает про себя Гружа, ему придется сегодня ночью убрать не одного, а двух человек, причем ни тот, ни другой не являются Тимом Кирни.
Гружа проверяет обойму и идет на голос, завывающий точно сирена.
Тим пробирается вперед, к лунному свету.
Чувствует он себя, как на полосе препятствий, которую мог бы придумать только самый завзятый садюга из числа инструкторов-морпехов: мышцы у Тима болят от напряжения, пальцы содраны в кровь, но он все же добирается до края пещеры и слышит выстрел, доносящийся с пляжа позади него.
Он выпрыгивает на каменистый пляж у маленького мыса, сейчас покрытого водой, потому что начался этот чертов прилив. Тим не меньше трех сотен раз поскальзывается на камнях и падает, пока наконец не выбредает на тропу, выводящую его обратно на верхушку утеса.
Он ковыляет наверх, он устал, он боится, потому что знает, что у Гружи теперь перед ним преимущество, а у Тима, вероятно, не будет времени с этим разобраться. Пробираясь глухими улочками и потом вдоль Тихоокеанского шоссе обратно к трейлеру, он пытается продумать следующий ход.
Лучший ход – бежать прочь отсюда, но проблема в том, как это сделать. Характерная для Тима Кирни ситуация: попасть-то он сюда попал, но как выбраться? Закутать Кита в одеяло или еще во что-нибудь, проверить машину Элизабет, вскочить за баранку и катить, катить… На север или на восток, потому что на юге – Уэртеро, а запада с него уже хватит.
К тому времени как он добрался до трейлера, он остановился именно на этом варианте. Забрать Кита и Элизабет, если она захочет поехать, и погнать куда-нибудь на Великие Равнины. Найти какой-нибудь городишко в Канзасе или еще где-нибудь и растить там пшеницу.
Только вот когда он заходит в трейлер, там никого нет.
Кит и Элизабет исчезли.
Тим проиграл.
С него будто оковы упали, а его это нисколько не окрыляет. Гружа снова, черт дери, мчится по его следу, и он должен бы убираться отсюда как можно скорее, и меньше всего в этой ситуации ему нужны женщина и ребенок, но именно они ему и необходимы – больше всего на свете.
А они пропали.
Убегали в спешке – потому что почти ни хрена с собой не взяли. Кое-что из одежды Кита, его зубную щетку – вот и все, даже любимые комиксы мальчишки по-прежнему стопкой лежат у кровати.
Косметика Элизабет расставлена у раковины в ванной.
Тиму невыносимо хочется зареветь.
Выйти, рухнуть на песок и от боли завыть на луну. Выть, пока сзади не подойдет Гружа и не всадит ему в затылок пулю.
Может, Гружа их уже взял, думает он. Гружа вернулся на пляж и решил: раз уж ему не взять Тима, он возьмет его семью. Позвонит Тиму и заключит новую сделку. С Гружи станется: эти типы из ДЕА способны на все.
Тим отдает себе отчет, что ему надо бы дернуть отсюда.
Оторваться и не оглядываться назад, прямо сейчас, ведь, возможно, Элизабет удрала не потому, что он безнадежный удолбыш, а по какой-то другой причине. Может быть, она чего-то испугалась и убежала, может быть, дом обложили, и он здесь – как отдыхающая утка посреди охотников с приготовленными ружьями.
Однако настроение у него пофигистское, и он остается. Пожизненный неудачник Тим Кирни проделывает следующее: открывает холодильник и вынимает три cervezas.[49] Зажимает горлышки между пальцами одной руки, выходит и садится на пляже. Смотрит на серебристое мерцание на воде, тянет пиво, потом возвращается обратно за остатками пива и бутылкой текилы.
Берет с собой телефон на случай, если они позвонят.
Но он знает, что они не станут звонить, так что пытается упиться вусмерть – классический случай отсутствия контроля над импульсами, – и ему это неплохо удается.
И вот он лежит на пляже, смотрит вверх, на звезды, и смеется над собой: как он мог вообразить, что у него может быть такая вот семейка, состоящая из Элизабет, Кита и его самого, в каком-нибудь городке на Среднем Западе, точно в фильме «Лесси возвращается домой». Он чуть не лопается со смеху: неужели этот неудачник Тим Кирни, Всемирный Раздолбай, Вселенский Раззява, мог бы такое провернуть! Он хохочет, смех заканчивается слезами, и он плачет, пока не отрубается. Приходит в себя от резкой вони. Когда он открывает глаза, над ним наклоняется живой козел и скалит зубы.
Тим пытается сообразить, что в Лагуна-Бич делает старый вонючий козел, один и без охраны, и тут козел начинает говорить.
– Бобби? – спрашивает козел. – Бобби Зет?
Тим видит, что это не совсем козел, это просто человек, который похож на козла и воняет козлом.
– Ни хрена я не Бобби Зет, – отвечает Тим.
– Нет, это ты.
– Нет.
– Да.
– Иди на хрен, оставь меня в покое.
Но этот тип пытается его поднять, берет под мышки, тянет и произносит:
– Мы должны тебя отсюда вытащить.
– От меня удрали ребенок и женщина, – сообщает Тим. – Я собираюсь тут умереть.
– Ты в опасности, – говорит козлообразный тип и ухитряется подлезть под Тима и приподнять его. И волочет его через пляж. Дотаскивает до подножия скал, где их никто не увидит, и шмякает на землю.
– Ты поднабрал вес, Бобби, – жалуется он.
– Ты кто? – спрашивает Тим.
– Точно не помню, – отвечает козел. – Но меня называют Полный Улет.
– Ты – жертва «кислоты», – вспоминает Тим.
– Так говорят, – соглашается Полный Улет. – Они думают, я псих.
– Ты и правда выглядишь как чокнутый.
– А я и есть чокнутый, – признает Полный Улет. И после театральной паузы добавляет: – Но я знаю одну вещь.
– Какую же, парень?
Полный Улет оглядывает пляж. Глаза сверкают в лунном свете, он улыбается лукавой щербатой улыбкой.
– Я знаю, – говорит он, – где твой неправедный священник спрятал твое сокровище.
На яхте, сообщает Тиму Полный Улет.
– На какой яхте? – спрашивает Тим. В гавани их всего-то тысяч двенадцать.
Полный Улет быстро моргает.
– На той яхте, – загадочно изрекает он.
– И та яхта называется…
– «Нигде», – шепчет Полный Улет. – Стоит на якоре в гавани Дана-Пойнт. Я видел, как он относил туда деньги.
– Он мертв, – говорит Тим.
– Я знаю, – отвечает Полный Улет. – Я все слышал. Ну, почти все. Остальное мне поведала луна.
