Важа собственноручно снял с лица пленного повязку. Тот удивленно повертел головой, озираясь, и остановился на лице незнакомого кавказца.
Грузин смотрел на доктора немигающими глазами. И поинтересовался:
– Только один вопрос, доктор, и вы на свободе… К кому из больных приезжал уважаемый Виктор Сергеевич?
Виталий Дмитриевич неуверенно пожал плечами, попытался изобразить что-то вроде улыбки.
– Простите, какой Виктор Сергеевич?
– Вы начинаете слегка меня обижать, – сказал Важа. – Поэтому отвечайте прямо и откровенно… Виктор Сергеевич, очень уважаемый человек, приезжал недавно проведывать больного. Кого?
– Не помню.
– Вас по дороге мои люди не били?
– Нет, – испуганно ответил Виталий Дмитриевич.
– А могли бы… Значит, пожалели, – Важа зашел за спину доктора. – А какая у Виктора Сергеевича фамилия?
– Я не могу помнить всех посетителей по именам. Может, вы фамилию подскажете?
– Я сейчас, уважаемый, ударю вас, и вы сами эту фамилию подскажете! Какая фамилия у прекрасного человека Виктора Сергеевича?
– Копылов, – тихо произнес главврач. – Виктор Сергеевич Копылов.
– Вот видите, сразу все и вспомнили… – удовлетворенно засмеялся Важа. – А теперь вспомните, к какому больному приезжал господин Копылов!
– К Марине… К Марине Ивановне Гавриловой.
– Кто такая?
– Финансист. Бывшая… Работала, насколько мне известно, у Кузьмичева. Финансовым директором… Перенесла чудовищной силы контузию и оказалась в нашей клинике. Вот все, что я знаю.
– Не все, – замотал головой Важа. – Почему уважаемый Виктор Сергеевич проведывает ее? Именно ее?
– Почему? – Главврач задумался. – Я задавал себе этот вопрос не однажды… – Просительно поднял глаза. – Не знаю. Честное слово, не знаю.
– Знаете, уважаемый главврач. Просто не хотите немножко подумать… Я прошу вас, мозги свои соберите и скажите то, что должны сказать.
Виталий Дмитриевич помолчал какое-то время, тихо и виновато заговорил:
– Первое… Не исключено, что он неким образом причастен к ее болезни. И второе… она нравится ему. Очень нравится. Возможно, они даже были любовниками. Раньше… Вот все, о чем я могу догадываться.
Важа оценил сказанное, удовлетворенно кивнул:
– Молодец. Хорошо. Очень хорошо… Больше ничего не нужно. – Взял из серванта бутылку с вином, налил в два фужера. – Выпьем, уважаемый главврач, за дружбу, и вы свободны… Отвезем вас обратно, передадим в руки семье…
Они чокнулись, главврач сделал пару глотков и вдруг как-то сразу обмяк, стал валиться на бок со стула.
Важа поддержал его, распорядился вошедшему человеку:
– Грузи, и в город.
Когда главврача вынесли из комнаты, Важа взял свой мобильник, набрал номер.
– Говорит Павел… Скоро у Вахтанга будет интересная информация для твоего шефа…
На другом конце провода находился Старков.
– О чем информация?
– О подруге твоего шефа. Жди…
В трубке повисла тишина, Владимир с довольной улыбкой захлопнул крышечку телефона, сунул его в карман.
…Неказистый «уазик» свернул на обочину в дальнем «спальном» районе города, протрясся по ухабам метров пятьдесят и остановился.
Из машины вышли два человека в камуфляжной униформе, огляделись и, убедившись, что поблизости нет ни одной живой души, выволокли из салона «уазика» бесчувственное тело Виталия Дмитриевича, бросили его в ближайший кювет.
Уселись в машину и запылили прочь.
Дежурный долго вел Кузьмичева по длинным тюремным коридорам.
Сергей с интересом разглядывал надписи на дверях – все это почему-то напоминало коридор какой-то обычной жэковской конторы. Та же окраска стен, те же таблички на дверях: «Начальник отдела», «Хозяйственный отдел», «Финчасть», «Касса»…
Наконец, остановились возле одной, ничем не приметной железной двери. Дежурный повозился с замком, громыхнул запором, и дверь отворилась.
Кузьмичев шагнул внутрь камеры.
В камере – в углу, на тумбочке – стоял работающий телевизор. Транслировали развлекательную программу. Возле традиционного тюремного топчана стоял отлично сервированный стол: горели три свечи, в алюминиевых мисках была разнообразная еда – зелень, фрукты, икорка.
На топчане сидел Сабур. Одной рукой он облапал симпатичную девушку-заключенную, другой – поджигал в широких фужерах прозрачную жидкость. Спиной к Кузьмичеву сидел неприметный мужчина – начальник учреждения. При появлении посетителя начальник привстал с табурета, протянул руку:
– Василий Исаевич. – Кивнул на свободную табуретку: – Ждем вас.
Сабур, не отрываясь от дела, прохрипел:
– Присаживайся, Кузьма… Смотри и учись.
Девица с интересом уставилась на гостя, внимательным и понимающим взглядом оценивая его фигуру, стать.
– Не пялься на чужое! – толкнул ее Сабур. – На воле будешь пялиться, а тут не смей! – Подмигнул Сергею. – Зойка, краса и гордость всего учреждения. Подарок Исаевича… Присаживайся, Кузьма, сейчас тоже попробуешь.
Подследственный и начальник занимались странным, никак не подходящим для тюрьмы делом. Они пили самбуку.
Возле каждого из них находился фужер с прозрачной, горящей слабым синим пламенем жидкостью, и вместе с Сабуром через трубочку они втягивали в себя эту самую полыхающую жидкость.
Василий Исаевич первым опорожнил рюмку и, хлопая слезящимися от выпитого глазами, стал подбадривать Сабура:
– До дна! До самого дна! Главное, чтобы горячее пошло в глотку!
Тот, сопя и тараща глаза, отложил трубочку, удивленно уставился на тюремщика:
– Мать твою…
– Что, здорово?! – совсем по-детски радовался тот. – Продрало?
– Еще как! Чуть не задохнулся.
Зойка рядом хихикала.
– А мозги?! – Чиновник пятерней провел по лысой голове. – Как граблями прочищает, да?
– Освежает! Выйду на волю, только это и буду пить, – заключил Сабур, переведя взгляд на гостя. – Самбука называется! Никогда не пробовал?
Сергей отрицательно повертел головой.
– Сейчас попробуешь, – Сабур взял бутылку, спросил чиновника: – Можно ему?
– В порядке особого уважения!
Начальник пододвинул к гостю фужер, подал зажигалку.
– Подпали!
– А зерна! Зерна кофе! – напомнил Сабур.
Начальник бросил в фужер три кофейных зерна, поджег жидкость, и она заполыхала голубым нежным светом.
Зойка в предвкушении зрелища продолжала хихикать.
– Цыц, целлюлитка! – одернул ее Сабур и скомандовал: – Давай через трубочку, Кузьма! Соси!
Сергей через трубочку в один сильный прием под общий возглас «Ух-х!» опорожнил фужер, и из глаз потекли слезы.
Присутствующие хохотали.
– Что, тоже продрало? – радовался Сабур. – И заметь – ни в одном глазу! – Посмотрел на начальника. – Нам нужно побазарить, Исаич.
– Понял, – послушно кивнул тот и махнул девушке: – Пошли.
– Так ведь… – попыталась возразить она.
– Вернешься. Базар закончится и вернешься!
Сабур и Сергей остались в камере одни.
– Хороша целлюлиточка, а? – с восторгом поинтересовался Сабур. – Кровь так и брызжет.
– Вкус у тебя есть, – кивнул Кузьмичев.
– Это у нее есть вкус, – засмеялся Сабур.
Кузьмичев и Сабур некоторое время молча, внимательно и как бы изучающе глядели друг на друга.
– Ну, что? Прискакал? – первым нарушил паузу Сабур. – Клюнул в задницу петушок?
– Клюнул, – кивнул Сергей.
– В одно место или сразу в несколько?
– В два.
– Расскажешь. Но сначала к тебе вопрос… Думаешь меня выдергивать отсюда?
– А твои кореша?
– Вопрос не к корешам, а к тебе. Вроде бы за одно дело брались, но ты на воле блатуешь, а меня здесь каждый день к следакам таскают.
– Адвоката к тебе кто послал? – вопросом на вопрос ответил Кузьмичев.
Сабур сморщился.
– Еврейчика? Твердый человек, но жопа мягкая… Меня тут один вшиварь раскручивал по полной программе, даже мокруху пытался пришить, а твой марамой только бельмами хлопал да улыбочки мне кидал. То ли за бабу меня принял, то ли за голубого.
– Он один из лучших сейчас адвокатов.
– Худший, лучший – меня не колышет! Мне надоело задницей шконку протирать! Когда на волю?
– Скоро, Сабур. Потерпи.
Тот вдруг перетянулся к Сергею через стол, зашептал угрожающе:
– Не верю я тебе, Кузьма! Ни на грамм не верю! Помнишь, перед моей посадкой груз менты хватанули?! Два контейнера! Знали только двое – ты и я. А откуда взялась путана, которая наш базар записала на магнитку и кому-то загнала?
Кузьмичев с трудом сдержался, чтобы не выдать волнения.
– Не понимаю, о чем ты, – ответил так же шепотом.
– Груз шел, помнишь? Мы с тобой базарили. Вдвоем! Больше ни души! А следак говорит, что нас с тобой писали. На пленку! Блядь какая-то писала. Цыпкина! – Сабур уставился прямо в глаза Сергею. – Слыхал такую фамилию? Цыпкину?! Проститутку!
