Одеревеневшие от страха, хорошо легшего на ядреную рябиновую настойку, Витя и Элина все шире открывали рты, в глазах их плескался настоящий первобытный ужас. И тут на сцену вышел Артем. Он потер руки, подышал на холодный бок алюминиевой кружки и махов опрокинув в себя ее содержимое, предупредил:
– Мне эту историю бабка моя рассказывала. А той ее бабка. А той кто рассказывал, врать не буду, но все это чистая правда.
Деревенька Белое Озеро с давних времен считается нехорошей, несмотря на то, что белая. Нечисти здесь, если верить старожилам, бродит по лесам в избытке. А со дна озера якобы каждую полнолунную ночь поднимается мертвая женщина. Вся в черном, с длинными до пят волосами, сидит на берегу и ждет, когда пройдет мимо разлучница. Якобы, лет триста, а то, может, и все пятьсот тому назад одна белая ведьма отняла у нее возлюбленного. Как уже и было сказано, ведьм тут было в избытке, кое-кто и до наших времен дожил. Мужчины до белых ведьм особенно падки были, и ничего не стоило такой увести любого жениха, стоило поманить пальчиком. Одна из брошенных невест в горе кинулась в глубокое, холодное, как душа злодея, озеро. Но прежде она пообещала, что зло не останется безнаказанным. Звали ту несчастную женщину Илионой, была она из знатной семьи, но с той поры как на берегу озера нашли первую мертвую крестьянку, все члены этой семьи были прокляты, все их обходили стороной и вскоре они уехали из этих мест. И только Илиона осталась. Осталась, чтобы вершить свое возмездие, бессмысленное и жестокое.
Как только диск луны становится круглым, она выходит на берег и ждет, не пойдет ли мимо женщина в светлой одежде. Для нее у покойницы приготовлен длинный острый нож, опасный и верный. Уже который век подряд местные бабы не носят ничего белого.
– Сегодня как раз полнолуние, – замогильным голосом завершил свой рассказ Артем и опасливо перекрестился, чем окончательно убедил доверчивых москвичей в правдивости каждого сказанного слова.
Огромное кроваво желтое тело луны почти касалась крыши старого дома. Завывал в трубе разыгравшийся ветер, корявая сухая ветка скреблась в незакрытое ставнями окно. В комнате повисла зловещая тишина. Теперь уже и не вспомнить, кто первым предложил прогуляться до озера. Его пологий берег и вдающаяся в сушу небольшая лагуна, были видны в дальнее торцовое окно и казались в эту минуту страшнее пропасти ада. Но в жилах бурлила настойка, отключая центры безопасности и толкая на безумства.
– Я иду! – первым поднял руку Артем.
– И я иду! – присоединилась к нему авантюристка от природы Ирочка.
Гадя подумала и тоже неуверенно сказала «да». Присоединился к группе отважных и тихоня Северов, ему было неловко проявлять малодушие. Он скорее согласился бы утонуть или умереть от руки мертвой Илионы, чем показать перед заводилой Артемом и перед первыми девчонками курса свою слабость.
Алена, напившись до стеклянного состояния задолго до того, как все сели за стол, давно спала в уголке старого кожаного дивана. Ее заботливо прикрыли пледом и не тормошили.
– Ну? Кто еще смелый? – провоцировал Артем компанию.
– Я не пойду, я в такие игры не играю, – четко определила свою позицию Марина.
– Трусишь? – ехидно спросила ее Ира.
– Считай, как хочешь, – пожала плечами упрямая отличница, – я не пойду. Мне это все не по душе. Нехорошее дело вы затеяли.
– Молчи лучше! – прикрикнул на нее Артем, и Марина ушла за печку, где стояла старенькая скрипучая тахта и пел, разбуженный теплом, сверчок.
– Ну а вы то идете? – обратилась к москвичам Галя, – или поджилки затряслись?
Поджилки у москвичей тряслись уже давно, но признаваться в этом провинциальным друзьям было стыдно. Витя с деланным равнодушием сказал:
– Да господи, отчего же не пойти? Проверим, насколько правдив наш сказочник. Проверим, Элин?
– Нет, – словно предчувствуя что-то, – стала сопротивляться девушка, но кузен уже тянул ее за руку к выходу, – да идем же, что ты в самом деле? Мы же не с пустыми руками, да?
Элина зашикала на него и покорно пошла следом за всей компанией, которая с гиканьем и улюлюканьем уже неслась к темному, страшному озеру. Но чем ближе они подходили к непроницаемо черной кромке воды, тем медленней становился их шаг. Иррациональный, привитый язычниками предками страх, сковывал ноги, ледяной лапой ложился на затылки. Было по-честному страшно. Но по-честному они все-таки шли вперед. Никто не хотел был овцой, отбившейся от стада.
Со всех сторон озеро обступал мрачный, враждебный лес. Тут и днем было жутковато… А ночью, когда в гуще огромных, тесно переплетенных деревьев редко ухала сова, когда вода, вопреки законам природы не слушалась ветра и замирала, словно камень, когда луна начинала совершенно по человечески гримасничать, недобро улыбаться и подмигивать, ужас, огромный, до небес ужас, сковывал все живое.
– Господи, – ахнула Ирочка, – матерь божья…
На большом белом валуне сидела женщина. Ее светлые, словно слегка мокрые волосы рассыпались по черному длинному платью, лицо было поднято к небу и было оно белее мела, мертвее снега.
– Аааааа! – заорала Ирочка и попыталась бежать, но словно кто-то связал ей ноги, она рухнула, как подкошенная, на мелкую гальку и от боли тихонько застонала.
Все остальные замерли, не в силах двинуться с места. И тогда женщина встала и направилась в их сторону. Она шла, не касаясь земли, свободный балахон, точно волны, вился у ее бесплотных ног, ужасное лицо оставалось безучастным и от того еще более жутким. Все почему-то посмотрели на Элину. Она одна была в фасонистой белой курточке и в светлых спортивных брюках. Всем стало понятно, кого выберет мертвая Илиона.
Когда идти ей оставалось меньше десяти метров, густоту ночной тишины разбавил оглушительный звук. И следом еще один. В то же мгновение мертвая Илиона схватилась за живот и с протяжным стоном стала падать. Падая, она ударилась о выпирающий из земли валун и замерла, в последнем желании удержаться на этом свете схватившись маленькой бледной рукой за безжизненный каменный бок.
– Матерь божья… – опять подала голос Ира. А Галя, визжа, кинулась к упавшей. Следом за ней Артем. Ошалелый Витя стоял, почему-то растопырив руки. Элина же, напротив, крепко прижимала их к телу. В правой ее руке блестела вороненая сталь нагана. От дула шел еле заметный дымок.
– Б…ять, – сказал Северов, – б…ять, ты что наделала?
Он смотрел на девушку с ужасом, куда более неподдельным, чем тот, с которым еще полчаса назад внимал красноречивому Артему. С той стороны, куда в три прыжка домчались Артем, Станислав, Ирина и Галя, доносилась истерическая какофония. Ира безумно хохотала, катаясь по берегу, Галя рыдала, пытаясь оторвать руки Антона от тела мертвой Олеси. Это она, а ни какая не Илиона, сидела, поджидая честную компанию на берегу. Таков был замысел – подогреть москвичей и разыграть перед ними сценку из фольклорных преданий. Никому и в голову не могло прийти, что у Элины и Вити окажется в запасе настоящее боевое оружие. Никто же не знал, что сын высокопоставленного кэгэбэшника прихватит с собой в поездку именное оружие отца, мечтая пострелять в свое удовольствие по консервным банкам. Этот до сыта напичканный пулями наган и лежал в просторном кармане Элининой куртки.
– Сказать, что мы были в шоке, это ничего не сказать, – выуживая из пачки предпоследнюю сигарету, глухо сказал Станислав. Нас словно выпотрошили. Мы ничего не соображали, мы были в какой то истерической панике. Кажется это была идея Северова, утопить тело в пруду и забыть о произошедшем, как о страшном сне.
Так они и сделали. Привязав к ногам нелепо погибшей Олеси тяжелый булыжник, они спустили на воду лодку и под покровом ночи избавились от страшного напоминания о своей собственной роковой глупости. О том, что Олеся поехала с ними, никто не знал. Жила она с какой то троюродной теткой и так скоропалительно собралась в поездку, что не успела по ее же собственным словам даже записки оставить. В эту ночь они не сомкнули глаз, они выпили все, что можно было выпить. Конечно, пришлось обо всем рассказать и Марине, а потом и Алене, которая ни за что не хотела принимать на веру историю о том, что Олеся внезапно уехала домой. Транспорт тут ходил раз в день, а пешком до ближайшей станции было не менее ста километров.
Связанные страшной тайной, они за один день повзрослели. Витя, чуть не сошедший в ту ночь с ума, как только ребята доехали до станции, схватил пребывающую в ступоре кузину за холодную руку и больше они ни его, ни Элину никогда не видели. Что с ней стало? Сумела ли она оправиться от шока? Никто не знал.
Марина, которая знала историю края не по разукрашенным легендам, а по серьезным источникам, у которой в роду действительно были ведьмы, настоящие или нет, история умалчивает, восприняла все случившееся спокойнее многих. Это было странно. Но именно ее, лишенная истерического ажиотажа, позиция, помогла им перемолоть беду. Конечно, она осела несмываемым осадком на сердце каждого. Но с этим, как оказалось, можно было жить.
