Дышать становилось все труднее. В томительном ожидании прошло несколько минут. Чиф, казалось, весь превратился в зрение и слух. Вдруг в коридоре перед самой дверью раздался взрыв, и в ту же самую долю секунды перед окнами возник, словно упав с небес, человек с автоматом и открыл огонь по трупу в кресле. Чиф мгновенно выпустил очередь в Окно. Человек за окном выронил автомат, но не упал. Чиф снова и снова стрелял в него, но, казалось, пули не достигают цели. Расстреляв полный магазин, Чиф внимательно вгляделся в свою мишень. Это был Кастет. Он уже был мертв, а не падал потому, что висел против окна на веревке, спущенной с чердака.
Чиф встал и размял затекшие мышцы.
Дело было сделано. Кастет предал его, и, несмотря на всех своих людей, несмотря на всю свою охрану и «крутизну», он получил по заслугам. Теперь надо было уходить.
Пламя подвигалось все ближе и ближе. Однако что же так нужно было Кастету в этой комнате? Чиф начал торопливо вскрывать сложенные посреди комнаты свертки и коробки. В некоторых были оружие и боеприпасы, в большинстве — аккуратно упакованные в полиэтиленовые пакеты золотые и серебряные украшения, столовое серебро — разрозненные, разномастные вещи, наверняка награбленные по десяткам квартир. Чиф не взял ничего из этих вещей, каждая из них могла быть в розыске, на каждой была чья-то кровь… Конечно, не ему было говорить о пролитой кем-то крови, мало кто пролил столько крови, сколько он, но какое-то чувство брезгливости охватывало его при мысли о краденых и награбленных вещах. Правда, когда в одном из свертков ему попалась упаковка долларов, он сунул ее в карман: денег у него не было, а нужно было выбираться из этой передряги, уносить ноги из страны и ехать к сыну в Англию. Но что же все-таки нужно было здесь Кастету?
Чиф внимательно осмотрелся. Что здесь было не на месте, что выбивалось из общей картины? В одной из картонных коробок лежал толстый рулон бумаги для факса. Почему чистая бумага для факса лежит среди награбленных бандитами драгоценностей?
Почему лежит только один рулон? Обычно, если уж покупают бумагу для факсов — то сразу десяток рулонов… Чиф осторожно вынул подозрительный рулон, кончиком ножа вскрыл упаковку. Внутри под слоем глянцевой бумаги был небольшой, свернутый в трубку кусок холста. Развернув холст, Чиф увидел странных, каких-то угловатых лошадей и двух мужчин в тулупах и валенках.
Чиф в живописи не разбирался, картина была странная, но какое-то внутреннее чутье подсказало ему, что именно она нужна была Кастету. И кроме того, не стали бы так тщательно прятать какую-нибудь ерунду. Чиф сунул холст за пазуху и поспешно выскочил в окно.
Со стороны шоссе послышался вой пожарной сирены, и, чтобы не влипнуть еще в какие-нибудь неприятности, Чиф, выйдя за ворота, обошел дачу сзади и вышел лесом к железной дороге, причем, не пожалев времени, дошел не до Репина, где уже могла сшиваться милиция, а до Комарова. Там он сел в битком набитую рощинскую электричку, пристроился в уголке среди громкоголосых подвыпивших зимних рыбаков и без приключений добрался до города.
В городе, рассудив, что если от банды Кастета кто-то и остался, то им сейчас явно не до него, и понимая, что совершенно необходимо отдохнуть и привести себя в порядок, он рискнул отправиться на одну из своих явочных квартир. Едва добравшись до кровати, он, не раздеваясь, свалился на нее и заснул как убитый. Наутро он быстро привел себя в порядок, собрал все, какие удалось, деньги, взял заранее заготовленный загранпаспорт с английской визой и отправился за билетом.
* * *
Чистяков был зол как сто чертей. Подумать только, этот старый боров Купцов посмел его обмануть! Сказал, что дело сделано, все в порядке, что Ольге ничего не угрожает, а на самом деле хорошо, что Бережков подоспел вовремя, а то бы снайпер накрыл девицу, и плакала бы тогда его новая работа в коммерческих структурах. И он тоже хорош, дубина, Кому поверил. Думал, что Купцов перетрясется за свою шкуру, все сделает. А оказывается, Кастет на него плевать хотел, ему свои амбиции дороже.
И главное, теперь назад ходу нет, с зятем купцовским уже разобрались, а то бы он устроил этому Купцову показательный процесс над зятьком! Ну да ладно, с Купцовым он и так рассчитается. С Кастетом за него Бережков рассчитался, вон на даче-то двенадцать трупов нашли. Это хорошо, никто не ушел. С Кастетом, считай, порядок. А с Купцовым у него теперь личные счеты, для дела он не опасен. Он, Чистяков, хотел было под горячую руку угрозу свою исполнить, послать пленку с записью разговора про убийство Ольги купцовскому начальству, но потом передумал: Купцов-то теперь из игры выбыл, но остался этот, Сергей Сергеич, главный конкурент, а на конкурента всегда полезно компромат иметь, мало ли как дело в дальнейшем повернется.
Вернулись его ребята, они ездили на дачу Кастета. Там милиции понаехало, пожарных видимо-невидимо, а что толку — от дома одни головешки, кругом трупы, стена каменная стоит да печка. Там от пожара боеприпасы как начали рваться, чуть весь поселок к чертовой матери не разнесло!
Чистяков выслушал ребят, довольно похмыкивая.
— Ну что, мальчики, был кто-нибудь у бережковской тещи?
— Да закрутились совсем, тут такие дела развернулись.
— Плохо, ну ладно, давайте быстренько в Шувалове Бережкова караулить.
Но оказалось, что Чистяков был не прав в своей уверенности, потому что дом по Варваринской, двенадцать, стоял заколоченный, тропинка занесена снегом. Посовещавшись, парни все-таки решили расспросить соседей. Оказалось, что теща Бережкова Смирнова Клавдия Михайловна умерла полтора года назад, а за ребенком приезжал Олег и увез его, а куда, они не Знают.
— Вот такие дела, и что будем делать, Анатолий Петрович?
— А что будем делать? Нам от него больше ничего не нужно, с нами у него полный расчет. Пускай его теперь милиция ищет, у нее к нему большие претензии. Сумеет от них скрыться — его счастье. Будешь в прокуратуре — Громовой привет передай.
Чистяков набрал номер телефона Купцова. Ответил референт, сказал, что Николай Степанович заболел и на работу сегодня не выходил. Ишь, старый черт, симулирует.
Ладно, попозже домой ему позвоним. И поговорим-ка мы с ним о той картине, что Кастет у него хотел получить. Принесет, как миленький принесет. Сидит небось сейчас дома и трясется. Про пожар и убийства на даче в Репине еще вчера вечером в новостях говорили.
* * *
Николаю Степановичу Купцову было плохо. Когда он переговорил с Кастетом, ему немного полегчало, он даже решил расстаться с картиной Филонова, жалко, конечно, на черный день отложена, но своя жизнь дороже. И Чистяков не обманул, разобрался с этим мерзавцем зятем. После отъезда зятя, Купцов вызвал жену с дачи, сказал ей коротко, что Андрей уехал и больше не вернется.
Она так прижала его к стенке, что он не выдержал и рассказал ей все, вернее, не все, а то, что касалось Андрея. Она не могла поверить, он разволновался, кричал на нее, что это она во всем виновата, уговорила его взять в дом подлеца, а теперь это отразится на всей их жизни, а не только на его карьере; и если она думает, что они с Ленкой и внуком смогут прожить без него, то глубоко ошибается. Увидев его в таком состоянии, жена очень испугалась, кинулась его утешать и отпаивать лекарствами. Следующий день был воскресенье, он провел его, тупо глядя в телевизор, а когда вечером в «600 секундах» услышал сообщение о трупе на чердаке дома на Шпалерной и о пожаре и перестрелке в Репине, ему стало так плохо, как не было еще никогда в жизни.
Все кончено, стучало в его мозгу, получается, что он обманул Чистякова и подставил Кастета, теперь оба могут предъявить ему счет. Хорошо, если Кастет убит там, на даче, и ник! о не уцелел, а если Кастет успел уйти? А Чистяков ведь имеет пленку с записью всех разговоров его и Кастета, и если узнает его начальство, то в лучшем случае — пенсия, а в худшем — тюрьма. На старости лет из партийных начальников — на нары! И зятя ведь Чистяков может вернуть и сдать со всеми доказательствами в милицию!
Тогда — позор и опять-таки пенсия. И как жить дальше? Дочь — калека, жена в жизни не работала, внуку все надо — о Господи!
До утра он не сомкнул глаз, а когда заснул, жена разбудила его, потому что он страшно стонал во сне. Наутро о выходе на работу не могло быть и речи. Его охватила какая-то апатия. Перепуганная жена вызвала врача. Молодая докторша наскоро послушала его, выписала какие-то таблетки, витамины, велела не простужаться, а через три дня прийти в поликлинику и сдать анализы. Жена настаивала, чтобы он вызвал машину и поехал в свою ведомственную поликлинику, но у него не было на это ни сил, ни желания. Жена пешком сходила в магазин: возить-то теперь было некому, потом возилась на кухне, к нему не заходила, думала, что он спит. Зазвонил телефон. Жена заглянула в дверь спальни, говоря:
— Коля, тебя Чистяков к телефону, говорит, очень срочно, поговоришь с ним?
