Ознакомительная версия.
— Тогда зачем все это, Кира? — тьма безысходности накрыла душу, он начал задыхаться от отчаяния. — Ты просто взяла и все испортила…
— Просто я дура, — она попыталась улыбнуться, но не вышло. — В любом случае, Вадим, у нас с тобой ничего не выйдет. По определению. Это тупик. Я не смогу перешагнуть через свою память. Лучше жить без смысла. Все, что было между нами, все, что ты навоображал… Это ничто. Аннулировано. Такого быть не должно…
Он не стал дослушивать. Ком стоял у горла, и слезы рвались наружу. Он сунул ноги в свои ботинки, забрал сумку, висящую на вешалке, и, не оборачиваясь, покинул дачу.
Пару часов спустя подтянутый мужчина с сумкой на плече, одетый без претензий, подошел к крыльцу районного управления внутренних дел. Он был бледен, но спокоен. Прежде чем войти, он покурил на крыльце рядом с «рекламным» щитом, повествующим, кого именно в данный момент разыскивают местные органы. Он полюбовался на свой портрет, висящий на почетном месте, покосился на парочку патрульных, которые курили рядом. Сержанты тоже на него покосились, но ничего не сказали. Выбросив сигарету в урну, он вздохнул и вошел в лоно законности и правопорядка, решительно зашагал к застекленному помещению дежурного. Капитан с обратной стороны окошечка, окруженный телефонами, журналами и компьютерами, был страшно занят — общался с обладателем аналогичных звездочек, и речь шла о слабом поле — оба скабрезно хихикали и отпускали сальные шуточки. Вадим терпеливо ждал. Наконец «посторонний» удалился, а несущий службу раздраженно покосился на посетителя. Вадим вежливо поздоровался. Дежурный кивнул.
— Вы что-то хотели, гражданин? — людей с улицы в этом «привилегированном» заведении явно не любили.
— Прошу прощения, что отрываю, — сказал Вадим, — но я в розыске.
— В каком еще розыске, мужчина? — вздохнул дежурный.
— Ну, не знаю, — озадачился Вадим. — Думаю, в федеральном. А какие еще существуют? Моя физиономия красуется на вашей доске — там, — он кивнул на дверь. — Если не поленитесь встать и посмотреть…
Пронзительно зазвенел телефон под рукой у капитана. Тот вздрогнул.
— Минуточку, гражданин, — проворчал дежурный по управлению и схватил трубку. — Да, капитан Криницкий… Слушаю, товарищ подполковник… — физиономия дежурного приобрела почтительное выражение. Сквозь окошко было слышно, как на другом конце эфира тараторит абонент, а капитан Криницкий покорно внимал, лишь иногда вставляя «Да, товарищ подполковник» или «Нет, товарищ подполковник». Вадиму стало скучно. Он повернулся боком и оперся локтем о стойку. В юдоли правопорядка было многолюдно, сновали люди в форме и без формы. В кабинете за решетчатым проемом непринужденно смеялись женщины — видимо, местные работницы. Заиграл мобильник в кармане, и Вадим похолодел. Он полный кретин, заявился с телефоном сдаваться. Вроде не дурак, а не сообразил. Ведь по его мобильнику могут вычислить Киру.
Она и звонила. На экране старенького аппарата ясно и недвусмысленно высветилось: «Маргарита Львовна». Вадим раздраженно поморщился, немного помешкал. Ладно уж, сколько можно разглядывать ее пропущенные звонки, хоть услышать в последний раз ее голос… Капитан за стойкой продолжал выслушивать пожелания старшего по званию и время от времени косился на Вадима.
— Слушаю, — сказал он сухо.
— Ты кретин!!! — взорвалась Кира. — Ты был вне зоны!!!
— Да, действительно, — помедлив, допустил Вадим. — Какое-то время я был вне зоны. Но, надеюсь, в скором будущем туда вернуться.
— Да не этой зоны… — Кира осеклась. — О, Господи… — Она едва не захлебнулась. — Слушай, прости меня, забудь обо всем, что я говорила и делала… — ее голос вибрировал от сильного волнения. — Все не так, я полная дура… Все бабы такие дуры…
— Но один наш приятель недавно вычислил, что ты не дура, — ухмыльнулся Вадим, зажимая трубку ладонью.
— Дура, милый мой, еще какая дура… — частила Кира. — Уж мне-то виднее, можешь не сомневаться. Я лучше других знаю, дура я или нет. Я ношусь по городу на машине, сейчас нахожусь на левом берегу. Где ты, милый мой дурачок?
— В этом, как его… — Он тоже начинал волноваться. — Ленинское управление внутренних дел…
— Господи, какой ты тупой… У меня сейчас сердце с тобой разорвется… О, боже… — как ни странно, она рассуждала логически. — Если ты отвечаешь на мой звонок, если можешь говорить, значит, еще не случилось самое страшное… Живо уноси оттуда ноги!!! — взревела она. — И не отключай трубку, оставайся на связи.
Дышать стало трудно, завертелось районное управление внутренних дел — завертелись люди в форме и без, завертелся женский смех, дежурный капитан Криницкий, который закончил, черт его дери, телефонные переговоры и, нахмурившись, словно что-то выкапывал из памяти, смотрел на Вадима.
Он попятился — как бы ненароком, смастерив невинное лицо.
— Гражданин, минуточку, — строго сказал дежурный, привставая со стула.
— Извини, капитан, я передумал, — бросил Вадим, в спешке удаляясь. — Спасибо, что выслушал…
— Эй, стой! — дежурный прозрел, выметнулся из застекленной кабинки. — Мужик, остановись! Эй, тормозните его кто-нибудь!
Вадим уже мчался к входной двери с горящими глазами. Какого дьявола он оказался в этой западне?! Его же ждут, любят!!! Двое патрульных возвращались с перекура, он чуть не сбил их, растерявшихся, разбросал и выметнулся на улицу. В непосредственной близости от управы, слава богу, ничего угрожающего — несколько патрульных машин, в капоте ковырялся водитель. Он припустил со всех ног налево, промчался вдоль жилого дома, мимо какого-то медицинского учреждения с пристроенной к нему аптекой.
— Эй, стоять, стрелять будем! — вопили в спину те самые патрульные, много же времени им понадобилось, чтобы выйти на свежий воздух. Но очень сомнительно, что они начнут стрелять, слишком много вокруг людей, особенно возле поликлиники. Мамаша с коляской округлила глаза и судорожно пыталась справиться с управлением. Он промчался мимо, вскинул трубку к уху.
— Ты здесь? — послышался голос Киры. — Боже, я все слышу… Ты в какую сторону бежишь?
— Из управления налево… Я понятия не имею, какие здесь улицы и куда бежать… Новые дома, старые дома…
— Добегаешь до первой примыкающей дороги — и направо. Я уже подъезжаю к Монументу.
— К какому монументу?
— Это неважно. Черт, здесь одностороннее движение… Ну, что ты орешь, козел?! Не видишь, баба едет! — это, по всей видимости, адресовалось не Вадиму.
Он вылетел на прилегающую улочку, помчался быстрее лани. Патрульные бежали за ним, но были не в форме, размякли, раздобрели на непыльной работе. Он поднажал, сердце колотилось в грудной клетке. Похоже, Кира справилась с односторонним движением. Навстречу по колдобистой дороге летела знакомая серая «Корона» с забрызганными грязью номерами. Визжали тормоза, она разворачивалась на узкой улочке, возмущенно гудел серебристый внедорожник, который она лихо подрезала.
— Живо падай! — распахнулась задняя дверь, он влетел в салон, а захлопывать ее пришлось на полном ходу. Машина неслась по незнакомым улицам, то и дело куда-то сворачивала, протискивалась узкими переулками. Визжали тормоза, сыпалась ругань, Кира что-то бормотала о приоритете проезда нерегулируемого перекрестка тупыми брюнетками… Она не выезжала на основные магистрали, забитые транспортом, шныряла дворами и «огородами». Он перебрался на переднее сиденье, зачарованно смотрел на ее лицо. А она закусила губу от напряжения, капелька пота блестела на кончике носа. Пунцовые пятна расцвечивали мордашку. Последний поворот — у гаражного кооператива на улице Пермитина, недалеко от супермаркета «Быстроном». Она проехала в конец гаражных боксов, встала на свободном пятачке, перевела дыхание… и набросилась на него, оторопевшего, замолотила по его груди кулачками.
— Ты курсы придурков окончил или уже был таким?! — орала она. — Ты хоть иногда соображаешь, что ты делаешь?! Гордые мы какие — чуть что, так сразу сдаваться… А обо мне ты подумал?! — и внезапно заревела, утонув в его объятиях.
— Ну, все, полилась вода в хату, — пошутил Вадим. Он гладил ее по волосам, по вздрагивающей спине, целовал в висок. — Прекращай это половодье, ты что себе позволяешь?
— А что тут непонятного? — она отстранилась и, всхлипывая, стала протирать глаза кулачками. — С тобой плохо, Вадим, без тебя еще хуже. Влюбилась, как дура… Мозги об этом узнали и пришли проститься. Теперь они далеко…
— Это плохо, — посетовал Вадим, снова обнимая ее. — Меня ведь волнуют не только твои привлекательные формы, но также ум и… поговорить. А ну-ка возвращайся в привычное состояние, я здесь, все хорошо. Кстати… — он смутился, — если уж ты решила осложнить себе жизнь, то прими мои сочувствия. Полагаю, отговорить тебя будет трудно.
Ознакомительная версия.
