Ознакомительная версия.
— Так ведь обидно, Паша, — промычала Анька.
— Она первая начала, — еще громче заревела я.
Пашка взглянул на меня и присвистнул:
— Мама моя…
А я испугалась:
— Что? — И метнулась к зеркалу. Под левым глазом красовался синяк. Тут я заревела по-настоящему. — Негодяйка… ах, какая негодяйка! О господи, я сейчас умру…
Вернувшийся Димка кинулся к Аньке.
— Убить тебя, что ли?
— Да… убить… посмотри, как она меня разуделала. — Анька убрала от лица руки: мой маникюр не подвел. — Как я теперь на работу пойду? Я что, шлюха какая, с расцарапанной физиономией ходить?.. Пашка, убирай свою стерву отсюда, пока я ее не покалечила.
Димка ухватил за плечи Аньку, сдерживая ее боевой дух, а я повернулась к Пашке и рявкнула:
— Все ты, мерзавец! Развел гарем, бабник проклятый.
— Ты слышишь, что она болтает? — испугалась Анька, прижимаясь к возлюбленному, Пашка хотел что-то сказать, но я прорычала:
— Не смей меня перебивать! — и кое-что прибавила, буквально в пяти-шести предложениях. Анька осела на стул и открыла рот, Димка попытался собрать глаза в пучок, плюнул и распустил их в разные стороны, Пашка жалобно икнул, а когда я закончила, заявил:
— Я все понял, честно. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к побегу со всеми вытекающими последствиями. Мне ведь когда ласково-то скажут, я сразу вникаю. Вот как сейчас.
— Шут гороховый и мерзавец, — отрезала я и пошла в комнату: — Посмей еще раз ко мне подойти.
Анька немного поскулила и стала по телефону отпрашиваться с работы. Пашка оделся, с гнусной ухмылкой поглядывая на меня, потом встал в дверях и громко возвестил:
— Леди, сидеть тихо. Военные действия без сигнала не затевать, из своих комнат не выходить.
— Устроите свару, вернусь и обоим надаю по шеям, — присовокупил Димка.
— Обеим, — машинально поправила я.
— Шибко грамотная, да? — съязвил Востроглазый. Я презрительно отвернулась. — В общем, я предупредил. Разбираться, кто там чего начал, не буду, всыплю обоим или обеим, так что вы на свои задницы неделю не сядете.
— Точно, — кивнул Пашка, и они наконец-то удалились.
Я еще раз посмотрела на себя в зеркало, поплакала, убрала постель и прилегла поверх одеяла в полном отчаянии. Как коротать день, в ум не шло: ни книг, ни телевизора, чужая квартира, хозяйка чокнутая, да еще синяк под глазом. У меня никогда синяков не водилось, и вот пожалуйста. Стоило связаться с каким-то придурком…
Я вытерла слезы, шмыгнула носом и попыталась сосредоточиться на Пашкиных положительных качествах. Их было немного, но они перевешивали все остальные. «Не зря мне нравились блондины, — кому-то пожаловалась я. — Пашка не блондин, и вот… Хотя он не брюнет и даже не шатен, и вообще какой-то серо-буро-малиновый. Впрочем, с блондинами тоже одна морока, один оказался жуликом, а второй и того хуже. Ну их, в самом деле!»
Дверь спальни приоткрылась, на пороге, скрестив на груди руки, стояла Анька. Она кашлянула и спросила:
— Ты знаешь, зачем они мента ищут? Что там за сокровища?
— У Димки спроси, — не глядя на нее, ответила я.
— Скажет он, как же… любит голову морочить всякими секретами.
— Мне Пашка говорить не велел. Грозился голову оторвать.
— Откуда он узнает? Я же болтать не стану… Чего в той машине было?
— Алмазы, — ответила я.
— Да ну… Честно?
Анька прошла и плюхнулась на кровать.
— Чего я тебе врать буду? — обиделась я. — Точно алмазы, сама слышала…
В последующие три часа мы выпили два чайника чая, полбутылки мартини, съели весь салат, попытались избавить меня от синяка, а Аньку от царапин и успели стать закадычными подругами.
Вечером, когда Пашка с Димкой вернулись, мы сидели в ванне, брызгая мыльной пеной, сравнивали впечатления от проведенной ночи и достоинства мужчин. Вошедший в ванную Пашка, выкатил глаза, повращал ими немного, после чего стрелой вылетел вон, потому что мы визжали и брызгались.
— Дима, ты в бабах что-нибудь понимаешь? — ошалело вопросил он.
— А чего в них понимать? Дуры и есть дуры.
Мы с Аней приготовили на скорую руку ужин, весело порхали по кухне и обращались друг к другу исключительно «Анюта» и «Танюша». Мужики хмурились, смотрели настороженно, точно ожидали подвоха. В конце концов все устроились за столом, и я спросила:
— В квартире был?
— Был, — кивнул Пашка.
— Ну и что?
— Позвонил, как звонил мент, дверь открыл парень, ростом с меня, волосы светлые, глаза голубые, подбородок с ямочкой. Красавчик. Такому только «Жиллетт» рекламировать или туалетную воду. Ну, он малость удивился, а я наплел про дымоход. В квартиру он меня не пустил, сказал, что зашел в гости, хозяйка в магазине, пускать никого не велено. Я выдал несколько слов и пошел к соседям. Паренек наблюдал и беспокоился.
— Как, говоришь, он выглядит? — растерялась я.
Пашка повторил, потом замер на мгновение, открыв рот, и добавил:
— Ё-мое!
— Чего? — нахмурился Димка.
— Это же Сережа, — развела я руками. — Тот, которого убили в лесу.
— Как так убили, если он жив-здоров? — удивился Димка.
— Откуда мне знать?
— Слушай, может, у мента еще брат есть? — выдал он свежую идею.
— Не чуди, — отмахнулся Пашка, сосредоточенно глядя на пустую стену напротив. — Ну-ка, детка, расскажи еще раз, как пристрелили ментовского брата.
Слегка нервничая, я рассказала.
Пашке этого показалось мало, и он решил разыграть сцену в лицах. Стулья изображали кусты, я — саму себя, Димка — Мишу, а Анюта — Сережу. Пашка никого не изображал, стоял рядом со мной, наблюдал и хмурился.
— Долго еще дурака валять прикажешь? — не выдержал Димка.
— Класс, — заявил Пашка, а мы переглянулись, раздумывая, к чему он это: к убийству или к нашим актерским способностям. — Классную аферу затеяли мужики, — наконец-то выговорил Пашка, сел на стул и стал хохотать, как сумасшедший, а мы начали злиться.
— Павлик, я тебя умоляю, — сурово заявил Димка. — Перестань вести себя как придурок и объясни, что за афера и почему мертвый брат мента вдруг ожил?
— Да он и не умирал, — хохотнул Пашка. — Мужики спектакль разыграли исключительно для нее, — ткнул он в меня пальцем. — Лапочка услышала выстрел, увидела, как парень упал. Так? Только кто сказал, что его застрелили?
Димка в очередной раз попробовал собрать глаза в пучок, Анька сидела, открыв рот, и вроде бы не дышала, а я так просто махнула рукой, решив не ломать голову и дождаться, когда Пашке надоест хохотать и он нам, бестолковым, все объяснит.
— Павлик, — прекратив мучить свои глаза, попросил Димка. — Я мало спал ночью, я много бегал днем, и я туго соображаю под вечер. Будь другом, объясни, что ты имеешь в виду.
Пашка перестал смеяться, вздохнул, потом покрутил головушкой и начал вправлять нам мозги:
— Слушайте, слабоумные, и учитесь у гениев, это я не себя имею в виду, а подлюгу мента или его брата, не знаю, кому первому в голову пришла такая потрясная идея. Серега перевозил алмазы, тихо, мирно и без особых проблем. Едет себе паренек с небольшим пакетиком, спрятанным где-то в машине. Однажды ему надоело ездить просто так, и он мудро рассудил, что алмазы могут пригодиться ему самому. Однако просто украсть — значит лишиться глупой головы. Мальчик — мужик серьезный, таких шуток не потерпит, достанет из-под земли. Чтобы Мальчик землю не рыл, Сереге лучше всего умереть. Но и умереть надо так, чтобы смерть не вызывала сомнений. Вот так и явился миру гениальный замысел. Серега знакомится в казино с ребятами, они на мели и чужаки в этом городе, предлагает им войти в долю, и те соглашаются. Серега едет из Нижнего, «Тойота» с братцем и ребятами пристраивается следом, им позарез нужен свидетель. Тогда Серега подбирает на дороге вот эту деточку, везет ее на лесную полянку, выводит погулять, а когда деточка отошла на приличное расстояние, появляется «Тойота», Серега кричит: «Таня, беги!» — и перед Таней разыгрывают спектакль. После чего, немного погоняв ее по лесу и напугав как следует, отправляются восвояси на двух машинах. Девочка, по замыслу, должна броситься в милицию. Начнется следствие, в газете появится статья «Убийство на дороге» с душераздирающими подробностями, вышедшими из уст счастливо спасшейся от убийц красавицы, а Мальчик останется с носом. Серега погиб, машина исчезла, а убийц искать — замучаешься: ребяток к тому моменту уже пристрелили, а на мента, да еще брата его убиенного, кто же подумает. Он ведь честный и герой. Гениально. Одно плохо: гении не учли, кто им попался на дороге. — В этом месте все посмотрели на меня, а я насторожилась. — Хочешь, чтобы жизнь пошла кувырком, посади ее в машину, — вздохнул Пашка. — Это я по себе знаю. Деточка в милицию позвонила, но имя свое не назвала и сама к ментам не пошла. Братьям пришлось составлять Мальчику письмо. Потом выяснилось, что в тот день пропала еще и ее подруга, и все так перепуталось, что теперь сам черт не разберет…
Ознакомительная версия.
