– Чего?
Это его "Чего?" было таким искренне недоумевающим, что я опешила. На всякий случай сделала еще шаг назад и еще раз повторила, не в силах скрыть проступившую в голосе неуверенность:
– Не притворяйся! Я знаю, что Аластор — это ты.
– Да какой к черту Аластор? – Красноязов повысил голос, оглянулся и продолжил уже спокойнее: – Варя, ты сейчас говоришь очень странные вещи. Какой Аластор? Какой Пашка? Откуда ты, черт возьми, знаешь, что я из детского дома? Я не говорил об этом никому в университете!
Сердце испуганно трепыхалось в груди, пропуская удары один за другим. Я пыталась мысленно уговаривать саму себя, что Степан имеет отличные актерские способности и замечательно врет, но понимала, что даже это бесполезно. Я уже верила ему. Его недоумевающему взгляду, раздражению и растерянности.
– Варя, – Степан положил руки мне на плечи и несильно встряхнул. – Кто тебе сказал, что я из детского дома?
Я подняла на него потерянный взгляд и тихо пробормотала:
– Детектив нашел информацию о тебе.
– Чего? – опешил Красноязов. – Какой детектив? Варя, ты следила за мной?!
– Я думала, что ты Аластор...
– Да что ты заладила: Аластор-Аластор! Какой Аластор?! Кто это вообще?! – взревел парень. – Почему ты следила за мной? Что ещё успела узнать?!
Он встряхнул меня чуть сильнее, так что болезненно клацнули зубы. Я сжала челюсти и с силой уперлась ладонями в его грудь. Попыталась оттолкнуть от себя и громко крикнула в ответ:
– Отпусти! Твой ник в игре! Разве ты не Аластор?!
– В какой еще игре?!
– В сетевой! В которую вы играете с Денисом!
Степан отпустил меня наконец, а я отскочила подальше. Сжала перед собой руки, скрестив пальцы, потому что их сотрясала нервная дрожь, и с вызовом подняла подбородок, а Красноязов раздраженно взъерошил волосы:
– Я никогда в жизни не играл в игр...
Договорить он не успел. Кто-то сзади с силой сдвинул меня в сторону и налетел на парня. Раздался звук удара, стон, и Степан, сцепившись с нападавшим, рухнул на бетон. Я взвизгнула и с ужасом прижала ладони ко рту. Несколько первых мгновений не могла сообразить, что происходит, а потом бросилась вперед.
– Марк! – закричала, разглядев на втором парне знакомую футболку и взъерошенную макушку: – Марк, прекрати!
Брат меня конечно же не услышал и продолжал наносить удары Красноязову, но и тот наконец пришел в себя и не остался в долгу. Оба парня рычали и катались по широкой верхней ступеньке, а я с ужасом понимала, что в запале они могут не заметить края и пересчитать спинами всю лестницу.
– Марк, отпусти его сейчас же! Это не он! – подлетела к брату, схватила его за плечи, но тот только отмахнулся.
Я рухнула на пятую точку, снова вскочила на ноги и застонала, понимая, что моих сил точно не хватит, чтобы остановить их.
– Да помогите кто-нибудь! – рявкнула, едва не плача, оборачиваясь на стянувшихся на шум зевак. – Они же упадут сейчас!
Кто-то снимал на телефон, и я едва поборола себе продиктованное злостью желание вырвать гаджет и запулить в лицо этому человеку.
– Остановите их! – закричала снова.
Наконец двое парней отделились от толпы и двинулись к дерущимся. Голова Степана уже нависала над лестницей, и я испуганно бросилась вперед, помочь добровольцам.
– Марк, очнись ты уже! – пыталась докричаться до брата: – Это не он!
Парней удалось разнять только минут через пять, когда на помощь пришли еще несколько студентов и выбежал охранник, пригрозивший вызвать полицию. Оба были знатно потрепаны: у Степана на скуле наливался синяк, правы глаз заплыл, а с рассеченной губы капала кровь, у Марка же кровоточила ссадина на лбу, сережка немного порвала мочку уха, а недавно купленная футболка была разорвана от ворота почти до самого низа.
Я с ужасом обрабатывала ему раны перекисью и антисептиками, принесенными медсестрой, а сама женщина, качая головой, помогала Красноязову. Оба парня сидели на бордюре напротив лестницы и тяжело дышали, пока мы бегали между ними, оказывая необходимую помощь.
– Еще раз подеретесь, помогать не буду, – пригрозила медсестра, когда убедилась, что первая помощь успешно оказана.
Мы поблагодарили женщину, и она собрала чемоданчик и ушла, оставив нас одних. Я проводила взглядом ее спину, сипло вздохнула и тяжело опустилась рядом с братом. Положила руку ему на предплечье, почувствовала, как она едва заметно дрожит и на всякий случай еще раз напомнила:
– Это не он.
– Да понял я уже, – буркнул тот в ответ, гипнотизируя взглядом асфальтную пыль.
Степан молча покачал головой, а близнец болезненно сощурился и дотронулся до раненного уха. Я будто физически почувствовала его боль и тоже поморщилась.
– Очень больно?
– Заживет, – отмахнулся Марк.
Красноязов фыркнул и с раздражением взъерошил волосы, наконец заговорив:
– Мне объяснит вообще кто-нибудь, что это сейчас было?
Мы с близнецом переглянулись. Брат нахмурился и, точь-в-точь как я недавно, спросил:
– Где ты был?
– По делам ездил, – хмуро отозвался тот. – Какого черта вас вообще это так интересует?
– Ты пропал, никому ничего не сказав. – Марк поднял взгляд на друга и прищурился.
– И что теперь? У меня были причины уехать. Мне теперь за каждый свой отъезд по морде получать? – он с шипением дотронулся до ссадины на губе и дернул головой: – А вообще, я Дэна предупреждал, что уезжаю. Думал, он вам тоже расскажет.
– Предупреждал? – переспросила я удивленно. – Но он сказал, что не знает, где ты!
– Как это не знает? – Степан мрачно сплюнул на землю и облизнул рану. – Он вместе со мной ходил, когда я относил документы на академ.
– Дэн знал, что ты берешь академ? – снова глупо уточнила я.
– Да я же говорю тебе, – закатил глаза Красноязов: – да, знал. Только я не говорил, что возвращаюсь.
– Марк, – прошептала онемевшими губами, уже понимая, к чему идет разговор: – Это же Денис сказал мне про его ник...
Близнец несколько мгновений смотрел на Степана, а потом длинно и очень неприлично выругался. Я потерла пальцами ноющие виски и жалобно посмотрела на брата:
– Это то, что я думаю?
Марк только молча отмахнулся и поднялся на ноги. Несколькими быстрыми движениями отряхнул испачканные штаны, понял, что это бесполезно, раздраженно махнул на них ладонью и протянул мне руку. Я, с трудом проглотив вставший в горле комок, вцепилась в его пальцы и тоже поднялась.
– Звони этому детективу, – приказал брат. – Срочно. Я пока попробую до самого Дэна дозвонится или до Витки. Если он еще не в курсе, что Степан вернулся...
Марк не стал договаривать, но я и так понимала, к чему он ведет. Послушно кивнула и достала телефон, а Красноязов нахмурился.
– А мне кто-нибудь все-таки объяснит, за что я получил по роже?! – раздраженно поинтересовался он.
– Прости, друг, – Марк похлопал его по плечу. – Позже.
Схватил меня за руку и потянул к воротам, а я оглянулась на изумленного Красноязова, продолжающего глупо сидеть на бордюре, и виновато сжала губы:
– Прости.
45
Сердце бешено колотилось. Спрятанный за воротником просторной рубашки жучок жёг кожу, словно раскаленный. Пальцы дрожали, и я несколько минут глупо стояла у двери с поднятой рукой, не решаясь нажать на звонок. Из квартиры глухо доносились знакомые голоса и тихий смех, и от этого на душе становилось еще гаже. Я знала, что в соседнем дворе стоит полицейская машина, знала, что я под надежной защитой, и каждое мое слово слышат, но все равно отчаянно трусила.
Решилась-таки спустя целых десять минут, не раньше. Хорошо, хоть наушник не дали, иначе я наверняка бы наслушалась нетерпеливых речей полицейских, недовольных такой продолжительной заминкой.
Знакомая трель звонка вынудила вздрогнуть. Я судорожно вздохнула и собрала жалкие остатки храбрости, чтобы натянуть на лицо приветливую улыбку. Спустя пару мгновений за дверью раздались приглушенные шаги, голос Витки стал громче, и подруга наконец открыла дверь. Увидела меня, удивленно дернула бровями и обиженно сжала губы.
