Выйдя на улицу, Родик на какой-то момент ослеп от яркого снопа солнечных лучей, обдавших его с ног до головы. Поток солнечного света был настолько велик, что ощущался физически — грудью, руками, носом, кончиками пальцев. Сразу захотелось раздеться, хотя жары не было, а, наоборот, дул легкий прохладный ветерок. Родик снял пиджак и огляделся. Дневная картина разительно отличалась от ночной. Слева в нескольких сотнях метров, разбиваясь о нагромождения каменных натеков, пенился океанский прибой, а дальше голубая гладь воды плавно перетекала в еще более голубой и гладкий небосвод. Справа сквозь многочисленные стволы пальм просвечивала пастельными тонами городская застройка с преобладанием прямоугольных разновысоких форм. Воздух был чист и насыщен непривычными запахами, не замеченными Родиком ночью. Оказалось, что их источают многочисленные цветы, растущие даже на пальмах и стенах отеля. После слякотной Москвы с ее серо-белым пейзажем все происходящее воспринималось как подарок судьбы, награда за неприятности и проблемы последних месяцев. У Родика появилось детское желание вытянуть руки к солнцу, погримасничать, но он сдержался и поспешил догонять удаляющихся попутчиков.
Валютный магазин по своей архитектуре напоминал московский универсам. Отличия обнаружились внутри. Изобилием товаров он напоминал японский супермаркет, а количеством покупателей — зал таможенного контроля гаванского аэропорта минувшей ночью. Вероятно, кубинцев, как и граждан СССР, валютой не баловали. Цены были, конечно, ниже, чем в Японии, но с учетом количества имеющейся у Родика валюты очень высокие. Более или менее доступно стоили фрукты, но все равно даже за бананы просили около доллара. Поесть же в кафетерии меньше чем за двадцать долларов не представлялось возможным. Поэтому Родик ограничился покупкой сока, хлеба, фруктов, выбрав из огромного их разнообразия бананы. Вообще советский человек, не избалованный тропическими плодами, очень любил бананы. Причем считал, что чем бананы крупнее, тем лучше. Родик купил два килограмма самых крупных и почему-то самых дешевых бананов под названием «Тахадас» и был очень доволен. С Юрой они решили вернуться в отель, там поесть, а потом двинуться вдоль побережья, осмотреть пляжи, посетить магазины и, если останется время, проехаться на такси по городу. К ним неожиданно присоединились Борис и его помощница Лена. Остальные разбрелись по своим делам.
Наскоро перекусив бутербродами с московской копченой колбасой и запив соком, поспешили к океану. Побережье представляло собой каменное плато, вероятно, кораллового происхождения, вклинивающееся многочисленными выступами в воду и образующее живописную береговую линию. Спуститься к воде, а тем более войти в нее было не только сложно, но и опасно, хотя прозрачные волны манили, призывая искупаться. Видимо, знаменитые гаванские песчаные пляжи находились где-то в другой части города. Поэтому, отказавшись от купания, путешественники полюбовались красотой Мексиканского залива, собрали на память несколько окаменелых белых кораллов, во множестве валяющихся под ногами, и вернулись в город. Улица, которая, по мнению Родика, вела в центр, являлась ярким примером эклектики. С одной стороны ее создавали двух-трехэтажные особняки колониальной архитектуры, а с другой — бетонные сооружения пятидесятых — семидесятых годов двадцатого столетия. Все здания выглядели запущенно, их покрывали пятна плесени и трещины, краска давно облупилась. Эту печальную картину развала и увядания несколько скрашивала бурная тропическая растительность, проявляющая, несмотря на войну бетона с землей, огромную жизненную силу.
— Любопытно, что было в этих особняках до кубинской революции? — спросил Боря.
— Думаю, в них жили миллионеры, — ответил Родик, — но мне интереснее, что там сейчас.
— А давайте зайдем? — предложила Лена.
— Почему бы и нет, — кивнул Родик и дернул на себя дверь.
Она отворилась, и все вошли в узкий, темный и давно не ремонтированный подъезд. Лестница в нем была сделана из прекрасного белого мрамора, по мнению Юры — итальянского, которому нет цены. Поднялись на один этаж и попали в просторный холл. Пол там был выложен мозаичной цветной плиткой, стены украшали лепнины или резьба по камню. Двери, вероятно, в квартиры были открыты, повсюду кипела жизнь. Их сразу заметили, принялись о чем-то расспрашивать. Поняв же, что они из Советского Союза, местные жители буквально начали соревноваться в гостеприимстве — каждый норовил позвать к столу и чем-ни-будь угостить. Все что-то говорили, улыбались, смеялись, пели, включали музыку. Сколько человек здесь жило на одном квадратном метре, представить было невозможно, но плотность населения явно превышала разумную. Однако этих людей «квартирный вопрос» явно не испортил, а «мебельный вопрос» их вообще, похоже, не волновал. Мебели в квартирах почти не было, а ту, что имелась, изготовили, наверное, еще во времена конкистадоров и с тех пор не реставрировали.
Вежливо отбившись от навязчивого гостеприимства и оказавшись на улице, Родик не удержался и задал неизвестно кому глупый вопрос:
— Это что, трущобы в исторических памятниках архитектуры?
— А чему ты удивляешься, и у нас так было после революции, — то ли оправдываясь, то ли заступаясь, сказал Боря. — Хотя, конечно, ужас. Непонятно, где они спят.
— Хорошо, что здесь так тепло, — вступила в разговор Лена. — Вы заметили, как они одеты?
— Может, мы случайно в такое место забрели, — предположил Юра. — Давайте из этого района уходить. Только посмотрим, чем торгуют, — вон на той стороне магазин. А потом будем ловить такси.
Магазин располагался на первом этаже трех- или четырехэтажного дома вполне современной постройки. Судя по рекламе в витринах, там продавали продукты. Зайдя внутрь, Родик наконец понял причину вчерашнего поведения таможенников в аэропорту. Полки магазина были практически пусты. Нечто подобное Родик видел однажды в Челябинске, но там в витринах и на прилавках хотя бы лежали консервы типа бычков в томатном соусе и морской капусты.
Здесь же из продуктов обнаружились лишь сиротливо лежащие в углу штук десять-пятнадцать картофелин.
— Интересно, сколько стоит картофель? — растерянно спросил Родик.
— Сейчас узнаем, — сказал Боря, доставая русско-испанский разговорник.
Через несколько минут они выяснили, что картофель не продается, а отпускается местным жителям по каким-то талонам. Разобраться в этом более детально Борино знание испанского языка и Ленино — английского не позволили. Родик же, вспомнив введенную в начале перестройки талонную систему закрытых городов, все понял, но пояснять своим спутникам не стал.
— Все же куда-то не туда мы пришли, — повторно предположил Юра. — Поехали в центр города.
Постояв на дороге минут десять-пятнадцать, все поняли, что добыть такси здесь не так легко. Вообще машин было немного, а такси проехало два-три, и те полные.
— Давайте, пока мы не ушли далеко, вернемся в отель? Вероятно, там взять такси не проблема, — подал идею Боря.
— Да, это разумно, — поддержал Родик. — Может, по пути поймаем…
Но по пути удалось лишь заглянуть еще в один магазин, оказавшийся лучше первого — в нем продавали фасоль, ка-кую-то лапшу, рис, а в дополнение к картофелю — несколько сортов овощей и бананы. Однако купить они не смогли это даже за доллары. Требовали талоны.
Добравшись наконец до отеля, они увидели, что свободного времени осталось меньше двух часов. Куда-то ехать было бесполезно.
— Товарищи, давайте доедим купленные продукты. У меня осталось еще килограмма полтора бананов, есть московские колбаса и сыр. Выпьем бутылочку, а Гавану нам покажет Сенкевич в «Клубе кинопутешествий», — предложил Родик.
— Ребята, вы нас извините, — отказался Боря, — но мы с Леной составим вам компанию в следующий раз. Нам надо посмотреть кое-какие документы.
— Понятно. Если надумаете, приходите — мы будем в номере.
Родик и Юра поднялись к себе. Родик только сейчас почувствовал, насколько устал.
— Даже хорошо, что у нас не получилось кататься по Гаване, — словно читая его мысли, заметил Юра. — Устал чертовски. А ведь до места, наверное, еще около суток будем добираться.
— Если сегодня улетим. Иван Петрович, помнишь, сказал, что это выяснится только за два часа до вылета. Ладно, давай выпьем и съедим все эти бананы. Не тащить же их с собой.
— Странные какие-то бананы. Вроде спелые, а чистятся плохо. С другой стороны, хорошо, что не сладкие.
— Да, я тоже сладкое не люблю. Давай еще по одной?
— Слушай, Родик, неужели на Кубе люди живут хуже, чем у нас? Мне казалось, что хуже просто некуда.
— Похоже, что намного хуже. Интересно другое. Видел, какие они все веселые, жизнерадостные? Что такое счастье? Может, это чувство не связано с количеством благ? Радуйся тому, что имеешь. Богатый — богатству, бедный — бедности. Может быть, в этом суть жизни. Освободи человека от всего материального — и будет он, по закону сохранения материи, тратить себя только на духовное.
