Коля сделал еще пару звонков. Мог бы и не делать. Никто не оправился после дефолта, никто не хотел умирать.
Что делать, что?..
«Сдай его, сдай. Позвони Виталику, Вера ничего не узнает. И все кончится, как говорил сэр Генри. Виталик ведь прав – от тебя не убудет, ты уже столько насдавал…»
«Э, нет. Мешает маленькое, нехарактерное для нынешних разудалых времен понятие. Совесть. Ты не стукач, даже если весь мир будет считать тебя таковым. Ты в собственных глазах не стукач».
«А никто и не утверждает, что это стук. Это гражданская позиция и где-то даже обязанность. Люди должны помогать государству в борьбе за порядок, как это происходит в любом цивилизованном обществе. Вот и помоги, прояви мужество».
«Ага… Это с высокой трибуны просто заявлять. Когда все кивают и соглашаются. А после набрать телефонный номер и прошептать: „Я кое-что знаю" – далеко не просто. Если, конечно, не козел законченный».
«Нельзя угодить всем. Выбирай!»
Коля сходил на кухню, достал из холодильника бутылку с остатками коньяка. Выпил сто граммов для храбрости. Как тогда, когда первый раз садился в камеру.
Вернулся в прихожую и снял трубку.
* * *
На следующий день, в шесть вечера, как и обещал, он был у Веры. Она снова поменялась со сменщицей и в Москву не уехала. Выложил на стол перевязанную резиночкой пачку зеленых купюр.
– Коленька. Я люблю тебя.
Это были не просто слова благодарности. Это была констатация факта.
Они сидели в обнимку на диване и ждали телефонного звонка.
– Лучше договорись на встречу в людном месте, – посоветовал Коляныч.
– Почему?
– Мало ли что ему в голову взбредет? Он же обиженный.
– Ничего он мне не сделает.
Без четверти девять беглый жених вышел на связь. Когда Вера сняла трубку, отозвался не сразу, словно прислушивался, нет ли посторонних рядом с экс-невестой. Весь разговор занял секунд тридцать. Вера сообщила, что нашла деньги, он объяснил, где будет ее ждать.
– И где? – спросил Коляныч.
– Завтра в час. На кладбище.
– На каком еще кладбище?!
– Красненьком. У него там отец похоронен. Но на самом деле не из-за отца. Там людей мало, и убежать можно, если что.
– Грамотно. «Бледной луной озарился старый кладбищенский двор, а над сырою могилкой плачет молоденький вор…»
– Ты проводишь меня завтра?
– Тебе не стыдно спрашивать?..
Домой Коляныч не поехал. Нельзя бросать любимых в тяжелую минуту. Лишь выскочил в магазин и купил пузырек успокоительного для Веры. Ее по-прежнему знобило.
* * *
– Мужики, главное – натурализм и достоверность. Как в театре оперы и балета. Иначе человека подставим.
Виталик приоткрыл тонированное стекло «шестерки» – день выдался жарким, салон без вентиляции превратился в сауну. Да еще и накурили.
– Специально не подходите. Ждите, пока даст повод. Плюнет там или окурок выбросит.
– А если не даст?
– А вы повнимательнее секите. При желании к памятнику Пушкину прикопаться можно и документы проверить.
– У памятника?
– Это я к слову. Для доходчивости.
Два сидящих на заднем сиденье крепыша в форме сержантов милиции в унисон кивнули кепочками – мол, все поняли, не подведем. На самом деле крепыши служили не в патрульно-постовой службе, а в вокально-инструментальном ансамбле «СОБРЫ». Но закосить при задержании беглеца должны под постовых, случайно проходивших мимо.
Задача довольно непростая. Вроде бы рядовая проверка документов, но при этом жесткость и быстрота действий. После задержания товарища надо препроводить в ближайший территориальный отдел, где его «пробьют» по учетам и с удивлением узнают, что он сбежал с зоны. Конечно, надо бы побольше народа, но начальство показало кукиш – двоих для такой ерунды вполне достаточно.
– Парень резкий, терять ему нечего. Так что поаккуратней, со страховочкой, – продолжал наставлять Виталик.
– Не боись, командир, не таких ломали! – с некоторой обидой отозвался один из бойцов. Типа, не учи ученого.
– Да я так, на всякий случай.
У Виталика запиликал переходящий мобильник – один-единственный на весь отдел. Аппарат выдавался шефом при проведении наиболее ответственных мероприятий под роспись. Чтобы не потеряли или не продали.
Звонили «топтуны» – специально заточенные люди, умеющие «топтать».
– Есть! Пятачок прибыл! Стоят у домика Кролика, беседуют с Совой.
– Понял! Ждите. Как разойдутся, дайте знать.
Приходилось шифроваться в эфире. Мобильная связь не гарантировала тайну вкладов и переговоров. Домик Кролика, очевидно, могила. А Коляныч – ослик Иа. Жесть.
– Все, это он. – Довольный Виталик отключил трубку и повернулся к бойцам: – Значит, так. Когда выйдут с кладбища, дайте попрощаться. Минут через десять начнем.
– А если в метро сунется?
– Я пойду вперед и предупрежу метровских ментов. Чтоб тормознули.
Виталик вытащил из кармана ориентировку и еще раз посмотрел на фото беглеца. Снимок не отличался качеством – ксерокопия.
– Блин, ну где ж я его видел?
– Да они все на одну рожу, – подсказал разбитной водитель «Жигулей», – попробуй упомни!
– Может быть. Ладно, приготовились.
Виталик бросил взгляд на парковку перед кладбищем, рядом с небольшой часовней. Колин «Ниссан» втиснулся между микроавтобусом и иномаркой. Сам Коляныч сидел за рулем и курил.
До станции метро отсюда минут пять пешком, не исключено, что беглец действительно шмыгнет туда. Придется поработать спринтером, чтобы опередить его и предупредить постовых на турникете. Повода для задержания им не надо – имеют право остановить любую подозрительную личность, похожую на террориста или алиментщика.
Вновь побеспокоил начальственный мобильник. Звонили «сказочники»:
– Пятачок и Сова разошлись. Она на выход, он в сторону Краснопутиловской. Она передала ему горшочек с медом. Провожать?
– Да! Позвоните, когда выйдет из волшебного леса!
– Добро. – Виталик, отключив трубку, посмотрел на водителя: – Он к Краснопутиловской пошел. С кладбища есть второй выход?
– Наверняка. Там автомастерские. Но я б на его месте через забор маханул. В любом месте.
– Заводи. Давай по Червонке[12] на Краснопутиловскую.
Когда машина выехала на улицу, Виталий заметил Сову, выходящую из волшебного леса.
Андрей словно слышал слова водителя «Жигулей». Свернул с дорожки, огибая могильные оградки, пробрался к забору. Подставил поминальный столик, оглянулся назад и, не заметив посторонних, перемахнул через ограду.
Вдоль кладбища тянулась железнодорожное полотно. Ветка из порта. С регулярностью раз в четверть часа по ней тащились составы.
Он дойдет до Краснопутиловской и поймает частника, чтобы добраться до вокзала. В метро больше не сунется. Три дня назад его остановил легавый. Чем-то заинтересовался. Пришлось играть в пятнашки. Хорошо, мент оказался нетренированным – проиграл. Но больше рисковать не стоит.
На электричках, где не нужен паспорт для покупки билета, доедет до Москвы. А дальше на попутках до Белгорода. Там его встретят и перевезут через кордон.
Конечно, можно было сразу махануть в Белгород, не заезжая в Питер, но. Хотелось напоследок прогуляться по родному городу, сходить в Эрмитаж, Летний сад, Петергоф, увидеть Верку. У нее, похоже, хахаль новый, не сильно обрадовалась встрече. Хорошо хоть денег дала. Ничего, жизнь длинная, может, свидимся еще.
Теперь бабок должно хватить. Со старыми, оставшимися от челябинской «делюги», пять кусков. В Хохляндии еще бомбанет кого-нибудь.
Через несколько минут Андрей вышел на Краснопутиловскую. Машины выстроились в длинную колонну перед закрытым шлагбаумом. Со стороны порта приближался состав. Придется ждать или идти до следующего перекрестка, чтобы поймать машину.
Ждать не стал, это не в его правилах. Осмотрелся еще раз, перебежал через рельсы и двинулся в сторону центра.
– Эй, молодой человек! Шлагбаум, вообще-то, для всех. И для пешеходов тоже.
Андрей резко обернулся. Два мента-сержанта с дубинками приближались от стоявших в колонне «Жигулей». Видимо, мусора тоже попали под красный свет и решили воспользоваться простоем, срубив бабла с нарушителя.
Если резко сорваться, менты могут открыть огонь, у них не заржавеет. Потом отпишутся. Да и не успеть сорваться, до них три метра всего, догонят – чувствуется, бойцы реальные, не то что тот доходяга из метро.
Остается одно – вежливо откупиться, не засветив всех денег, иначе отберут, суки. И не дать себя обыскать.
– Извините, мужики, опаздываю. Вот, возьмите за беспокойство.
Две по сто. Должно хватить.
– А чего так сразу? Документики покажем?
Второй заходит сзади. Что-то тут не так. Да и не катаются вроде постовые менты на машинах, тем более днем, да еще в скрытых «брониках». Только вневедомственная охрана. Но эти, судя по шевронам, не из охраны.
– Да дома документы, мужики. Правда, горю. Ну, подумаешь, рельсы перешел. Там и поезда не видно еще. Ну будьте людьми!
