Ознакомительная версия.
Он хотел сказать «в спальне», но в последнюю секунду решил, что получается несколько двусмысленно, и продолжил не очень удачно:
. лесу.
Она посмотрела на Владимира Павловича несколько удивленно, не поняв заминки. Но женским чутьем уловив его робость, решила подбодрить и сказала, не думая, что это звучит еще двусмысленней, и не замечая переходов с «ты» на «вы» и обратно:
Хотите, я вам свой халат дам? Ты в нем был такой замечательный.
Он отказался наотрез, жестом остановил ее, собравшуюся провожать гостя, и направился к себе. Замешкался на секунду в ее прихожей, подошел к своей двери, постоял несколько мгновений, потом перекрестился и вошел.
Глава 53
Она тоже переоделась в самый свой лучший и красивый халат, поставила на стол что- то легкое и села в ожидании. Прошло десять минут, двадцать, полчаса. Анастасия начала тревожиться, но идти к нему ей было неудобно. Запал пропал и у нее, и если прийти самой, могло остаться ощущение, что она просто навязывается. Но ей не сиделось на месте.
Наконец она встала, решительно пересекла лестничную площадку и толкнула дверь.
Платонов лежал на полу прямо в коридоре. Он не успел переодеться, только снял пальто. Голова была неестественно повернута, и если бы не это, можно было бы подумать, что он просто спит здесь на грязном коврике.
Не охнув, не заплакав, а как-то окаменев, Анастасия вернулась к себе и вызвала «скорую». Те ехать не хотели, особенно когда услышали возраст больного, но она настояла, так и не сказав им правды и все еще на что-то надеясь. Потом вернулась, села на тумбочку для обуви и просидела неподвижно, глядя на Владимира Павловича до самого приезда врачей.
Он лежал с открытыми глазами, а она не знала, когда их положено закрывать - сейчас или позже, - все-таки ей было не очень много лет, и похорон в ее жизни было раз-два и обчелся. Анастасия смотрела в его светлые глаза: покой, а не страдание было на лице Платонова, и понимала, что ей больше не удастся себя обманывать, что та опасная и сладкая игра, в которую она играла с этим человеком последний месяц, завела ее слишком далеко.
Она была по-настоящему хорошей актрисой, а это значит как минимум, что она безоговорочно верила в то, что сама сочиняла, и придуманный мир становился ее реальной средой обитания. История, начавшаяся с легкого флирта с симпатичным пожилым соседом, продолжившаяся проделками в стиле Маты Хари, сейчас, как она начинала понимать, оказалась гораздо серьезней и важней для нее, серьезней и важней, чем ей хотелось бы.
Медицина признала инфаркт.
- Ваш папа умер, - обыденно сказала высокая пожилая женщина в очках с толстыми линзами, провозившись минуты две возле тела Платонова. - Вам надо труповозку вызывать.
Анастасия тупо кивнула, не очень понимая, что ей говорят. Тогда женщина сама позвонила куда-то и буквально через пятнадцать минут приехали двое крепких ребят и, положив тело Владимира Павловича на одеяло, быстренько запихнули в лифт, а потом в машину.
Анастасия, набросив пальто, спустилась вниз, попросила координаты больницы и морга. Бумажку с телефоном сунула в карман и обнаружила там неизвестно откуда взявшийся конверт. На конверте ничего не было написано, но, вытащив вложенную бумагу, она прочла первую строчку:
«Милая Настенька, если Вы читаете сейчас это письмо, то, значит, одна из моих гипотез оказалась верна, и я уже умер. Простите меня за это.»
Слезы брызнули из ее глаз, она отвела руку с письмом за спину, боясь испортить его потоком, льющимся из глаз, бросилась к лифту и поднялась на восьмой этаж. Опасливо покосившись на дверь в квартиру Платонова, она прошла к себе, умылась, тщательно вытерла глаза и начала читать.
«Милая Настенька, если Вы читаете сейчас это письмо, то, значит, одна из моих гипотез оказалась верна, и я уже умер. Простите меня за это. Если все это так, то впору вообще разочароваться в людях. Где-то, когда-то наш с вами приятель Федор Иванович Тютчев написал:
Удрученный ношей крестной, Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя...
А мне хочется вслед за одним моим знакомым профессором спросить:
Из чего ты, Царь Небесный, Исходил благословляя?
А лично для Вас вот что я приготовил:
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг —
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих.
Правда, страшно? А если серьезно, то Вы были почти единственной моей отрадой в эти последние недели, и если бы не моя любовь к вам, мне бы здесь, где я сейчас нахожусь, ничего хорошего и вспомнить бы не пришлось.
Еще раз простите меня за то, что я Вас бросил одну там, где Вы сейчас, что не успел объяснить, что жизнь все-таки прекрасней искусства, потому что живая, что не успел придумать, как сделать так, чтобы вам было не так больно жить. Простите меня за то, что я так и не выполнил завет другого нашего приятеля, Вильяма Шекспира:
На свете не прожил бы я и дня,
Но трудно будет другу без меня.
Но ближе к делу. Тут в конверте, если вы успели заметить, лежит еще и мое завещание. Там все расписано по пунктам, кому, что и когда. Простите за то, что оставляю Вам деньги, это меньшее, что я мог для Вас сделать. Болезнь, на борьбу с которой идет половина остатка, это та, от которой умерла Наташа, я Вам о ней рассказывал.
Завтра в восемнадцать часов двадцать семь минут на Ярославский вокзал поездом «Архангельск - Москва» приезжает моя внучка Машенька. Встретьте ее, пожалуйста, и обогрейте, она окажется одна в огромном и страшном городе. И хотя она теперь владелица моей квартиры и немалой суммы денег, Ваше тепло и свет ей просто необходимы.
Не надо возмущаться, Настенька, как это я посылаю Вас встречать незнакомого человека. Вы же актриса: очень некрасивая (так сказал Сергей) девочка пятнадцати лет, которая будет искать глазами меня и окажется моей внучкой. Жаль, что я ее никогда не увижу.
Нежно Вас целую. Это не прерогатива возраста (когда человек уже не может поцеловать крепко, он целует нежно), просто я так к Вам отношусь. Интересно, успели мы с Вами это проделать хоть раз до того, как я умер?
Не расстраивайтесь и не плачьте, а то глаза опухнут, и Вы не сможете сниматься на следующий день.
Еще раз целую. В. Платонов
PS. Заметили ли Вы, что Вам по завещанию полагаются не только деньги, но еще одна любая вещь из моей квартиры на выбор?
PPS. Детективный роман Джона Гришема с пометками на полях, упомянутый там же, обязательно передайте Машеньке».
Машенька действительно оказалась девочкой некрасивой: длинное лицо, неправильные зубы, глаза непонятного цвета под стеклами плохих очков. Она удивленно посмотрела на Анастасию, когда та подошла к ней, и испуганно спросила:
А дедушка правда хотел, чтобы я приехала?
Анастасия обняла ее за плечи, подумав, что над внешностью этой девчонки стоит потрудиться, не так уж все безнадежно, взяла чемодан, и они через гулкие билетные кассы пошли к выходу.
А если бы путь их лежал через зал ожидания, то они могли бы увидеть на телеэкране интервью с назначенным сегодня председателем Комитета при президенте по специальным вопросам, который как раз в этот момент говорил:
Понимаете, мы не можем больше чувствовать себя скотом. Мы - не быдло, а когда я подумаю, как много людей под дело об этой шкатулке уже убито, то становится жутко. А если представить, сколько еще будет убито, это ведь реальный повод к эскалации войны, то просто жить не хочется.
И тогда Анастасия смогла бы наконец понять, почему последним пунктом завещания Платонов написал:
«А моему другу депутату и председателю, заместителю и директору, главному эксперту и прочая, в общем, Николаю Николаевичу завещаю копию с картины Джотто „Поцелуй Иуды".
Ознакомительная версия.
