Илья некоторое время любовался своей женой, затем подошел, обнял ее, прижал к себе, бормотал:
– Аня… Аннушка… Любимая…
– Не надо… Ну не надо… – тихо стонала Анна, отбиваясь. – Пусти… Пожалуйста.
– Не могу, – тяжело дышал Илья. – Не могу больше. Когда ты рядом и не со мной, не могу.
– Тише… Катю разбудишь.
– Пусть… Пусть видит все. Мне все равно…
Он подхватил ее на руки и, уже вяло сопротивляющуюся, унес в другую комнату.
…Насиловал он ее грубо, жестоко. То ли от боли, то ли от унижения слезы текли по лицу Анны. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не кричать.
Они не видели, как за этой сценой молча, с испугом наблюдала стоявшая в дверях Катюша.
Наконец Илья свалился с Анны, распластался рядом и уснул крепко, удовлетворенно.
Анна отвернулась от него и тут встретилась с взглядом дочки.
…Глубокой ночью в полутьме она прошла в большую комнату, нашла наверху за картиной ключик, открыла им один из ящиков стола. Достала оттуда пистолет Ильи. Проверила, заряжен ли.
Вернулась в комнату, где в прежней позе спал ее муж, долго смотрела в нелюбимое лицо, вернулась к двери, плотно ее закрыла, снова подошла к кровати, долго целилась, куда выстрелить, наконец нажала на спусковой крючок.
Машиной по традиции управлял Аркадий, рядом с ним комфортно расположился Вован. Зазвонил мобильный телефон. Кузьмичев, сидящий вместе со Старковым на заднем сиденье, достал его из кармана, взглянул на помощника.
– Пантелеева? – предположил Старков.
– Нет.
– Грязнов?
– Вряд ли. Он выжидает. Еще не созрел.
Телефон продолжал трещать.
– Маргеладзе тоже отпадает, – продолжал гадать Старков.
– Виктор Сергеевич. Определенно ему уже стукнули, что я побывал у Марины, – сказал Кузьмичев.
– А, может, не он.
– Сейчас узнаем, – Сергей включил телефон. – Здравия желаю, Юрий Иванович.
– Что вы так по-военному? – засмеялся тот.
– Так ведь мы все хоть чуточку, но военные.
– Это точно. Куда пропали? Почему не звоните?
– Боялся побеспокоить.
– Скромность вас погубит.
– Лишь бы не наглость, – ответил Кузьма. – Чем обязан, Юрий Иванович?
– Беспокоюсь о вашем самочувствии.
– Есть повод для беспокойства?
– Пока нет. Но все под Богом ходим… Когда встретимся?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Мне нравится ваш подход. Через час. У вас.
…Элегантный Юрий Иванович протянул Сергею руку. Он весь светился радостью и любезностью.
– Чем выше вы взлетаете, тем труднее вас догнать.
– Ради вас я спущусь с любых высот, – шуткой ответил Кузьмичев.
– Ловлю на слове!
Кузьмичев усадил гостя на диван, поставил бутылку с водой, фужеры.
– Может, чего-нибудь покрепче?
– Исключается. После вас мне еще на службу.
– Ну да. Государственные люди.
– В отличие от вас, свободных художников.
Рассмеялись. Вдруг Юрий Иванович внимательно посмотрел на Сергея.
– Послушайте, свободный художник. А не пора ли вам тоже в какой-то степени стать государственным человеком?
Тот иронично посмотрел на него:
– Заготовка или чистая импровизация?
– Я ехал к вам с подобной мыслью, но вы помогли ее сформулировать. Вы – фигура заметная в бизнесе. Даже очень заметная. Не надоело гонять расход-приход?
– Честно?
– Честно.
– Не надоело!
– А если серьезно, Сергей Андреевич? Может, подумать о создании некоего движения? Партии? Вы, на мой взгляд, вполне уже созрели.
– Здесь важны не партия и не движение. Важна идея.
– Есть идея. Возрождение великой России. Чем плохо?
– Замечательно. Но разные господа уже столько раз брались за эту идею, и все заканчивалось пшиком.
– Не те господа брались. Я готов стать с вами рядом… Можем так и назвать наше движение – «Великая Россия».
Сергей иронично смотрел на гостя.
– Нужны деньги?
– Нужны и деньги, нужна и личность. А вы как раз таковой личностью и являетесь.
Кузьмичев задумался.
– Кто составит ядро движения?
– Замечательный вопрос! – обрадовался Юрий Иванович. – Ядро составят как раз те, кто меньше всего обласкан нынешней властью.
– Пенсионеры?
– По-вашему, я сумасшедший?.. Молодежь! И не та продвинутая, яйцеголовая. А та, которая по подворотням, по подъездам, по спортивным залам, по улицам. Она ядро и суть «Великой России».
– Уж не скинхеды ли?
– Почему бы и нет? Именно скинхеды являются самой мощной стихией государства. А государство этого не видит. Пока не видит, – Юрий Иванович заглянул в глаза Кузьмы.
Тот улыбнулся:
– Возможно. Есть смысл подумать.
* * *
«Жигуленок» въехал в глухой, заросший деревьями двор, Грэг спрыгнул на землю, подождал Жору и они быстро направились в дом. Здесь их уже ждал Кулек.
– Как пацан? – спросил Грэг.
– Молчит сучонок… морда вся красная, – ответил Кулиев.
– Что такое? – насторожился Грэг.
– Ревет без умолку!.. «К маме… к маме хочу».
– Что будем делать?
– Это ты у меня спрашиваешь? – оскалился напарник. – Звонил?
Сзади ухмыльнулся Жора:
– Чуть менты не сцапали. Засекли будку падлы, из которой Грэг звонил.
– Черт… – выругался Кулек. – Могут серьезно сесть на хвост.
– Все нормально, я ушел, – сказал Грэг.
– Что ты сказал матери пацана?
– Сказал, что с пацаном все тип-топ.
– Условия поставил?
– Лимон. Правда, на телефоне повис Кузьма… какие-то акции стал впаривать.
– Кузьма? Сам Кузьма? Он откуда взялся?
– Видать, корешок мадам.
– Пусть подотрется этими акциями.
– Я ему так же ответил.
Кулиев прошелся из угла в угол.
– Хреново. Где Кузьма, там облом… Этот до чего угодно докопается… – Остановился, с прищуром посмотрел на Грэга. – К пацану пока не суйся. Пусть пострадает, это ему в кайф. Слишком уж нежный сучонок.
Жора просительно посмотрел на него:
– Ширячки не подбросишь, Кулек?
Кулиев достал из внутреннего кармана пиджака пару ампул, протянул парням:
– Только не передозуйте. А то придется жмуриков вывозить.
Настроение у Николая, судя по осунувшемуся виду и по кругам под глазами, было отвратительным. Он сидел за столом в своем кабинете, молча и выжидательно смотрел на Кузьмичева.
– Что-нибудь случилось? – спросил тот.
– Когда вы последний раз встречались со своей женой, что вы ей рассказали? – поинтересовался Николай.
– В каком смысле?
– Вы каким-то образом пытались повлиять на ее психику?
– На психику Анны? Никак… А что случилось?
Николай резко поднялся, подошел к окну, стал смотреть на улицу.
– Она его застрелила.
– Кого?
– Илью. Своего мужа. Нашего сотрудника, – Николай повернулся, смотрел на реакцию Сергея.
– Застрелила? Не может быть. Она ведь говорила… Да нет, быть этого не может!
– Не может, но случилось… – Николай снова сел на стул. – Теперь, надеюсь, ты понимаешь, зачем нам нужна была такая серьезная конспирация?
Сергей все не мог прийти в себя.
– Она арестована?
– Она под следствием… Явилась сама и во всем призналась.
– А дочь?.. Где Катюша?
– Пока в интернате.
– Я должен ее забрать.
– Сначала ты должен успокоиться, разобраться в случившемся, а потом уже принимать решения.
– Это моя дочь!
– Не отрицаю. Но мы должны держать ситуацию под жестким контролем.
Сергей помолчал.
– Она сказала следакам, почему решилась на такой шаг?
– К счастью, нет. Но может сказать… В таком случае плохо будет не только нам, но и тебе.
– Она ничего конкретного не знает. Могу поклясться… Я могу поехать туда и все уладить.
Николай хмыкнул.
– Тебя там только не хватало… – И невесело усмехнувшись, добавил: – Думаю, она по-прежнему любит тебя.
– Она – меня? Думаешь, она из-за этого решилась на преступление?
– Назови другую причину.
– Может, из-за разрушенной судьбы?
Николай пожал плечами:
– Может… Женщин бывает трудно понять.
– Что ее ждет?
– Как минимум – тюрьма.
– А как максимум?
– Как максимум? – переспросил Николай. – Как максимум – неожиданная смерть в камере. Но, думаю, до этого не дойдет.
– Я должен позаботиться о дочке. О дочке и о ней… о своей жене, – негромко и твердо произнес Кузьмичев. – И ты должен помочь мне в этом.
– Не могу сказать «да», но не могу сказать и «нет». Дай подумать.
Старков, войдя в кабинет Кузьмы, даже остановился. Он давно не видел шефа в таком состоянии. Лицо Кузмичева было черным.
Владимир ни о чем спрашивать не стал, осторожно опустился в кресло.
– Ты должен сегодня же поехать в мой город, найти мою дочку… она в каком-то интернате… и отвезти ее к родителям Анны, – глухо произнес Кузьмичев.
– А что случилось? – осторожно спросил Старков.
