Они были прекрасными, просто замечательными убийцами. Они готовы были отправиться куда угодно и когда угодно, совершенно не тревожась о том, кого нужно пристрелить. И, как и чернокожие, они взялись за это, чтобы набить себе цену, — сообразили, что в нашем деле доход зависит от репутации, а не от цвета кожи и формы носа или от того, в какую церковь ты ходишь. Многие из стрел–ков–евреев, которых мы нанимали в те годы, позднее сами сделались боссами и создали «Убийство, инкорпорейтед»[19]. Тогда расценки на их услуги сильно повысились, но все равно их работа стоила тех денег, которые за нее просили».
Анджело и Пуддж одними из первых осмыслили идею единого общенационального преступного сообщества и выработали множество предложений по воплощению этой идеи в жизнь. Они принадлежали к новому поколению американских гангстеров, успешно включившемуся в ускоренный темп жизни нового века, движущей силой которого сделались деньги, и не упускавшему ни одной возможности для дальнейшего обогащения. Если старые гангстеры не жалели денег на подкуп полицейских всех рангов, то новые научились проводить своих кандидатов на политические посты и устраивать назначение своих собственных судей. Преступники управляли городами и районами, охраняли банки и контролировали импорт и экспорт всех товаров, которые пересекали государственные границы.
«Это можно было назвать промышленной революцией для блатных, — как–то раз сказал мне Пуддж. — По разным причинам — их было множество, — нас никто не беспокоил. Федеральные власти только начинали организовываться и пока что не могли даже нащупать рукой собственную задницу. А местные чиновники, что полицейские, что гражданские, высматривали только, где бы им урвать взятку посолиднее. А перед Джоном Кью[20] мы разворачивали огромный перечень всяких соблазнов. У нас было все, мы управляли всем, и было очень непохоже, чтобы кто–нибудь когда–нибудь смог посягнуть на нашу власть».
Деловые отношения с Джеком Веллсом также не давали поводов для волнений. Война против Маккуина позволила Веллсу укрепить основу своей державы и завоевать дополнительное уважение со стороны себе подобных. Он расширил область поставки своего пива далеко за пределы Бронкса — до Торонто на севере и пенсильванского города Скрэнтона на западе — и с готовностью выплачивал Анджело и Пудджу небольшую долю от своих весьма солидных доходов. Обе стороны так и не прониклись доверием друг к другу, но пока деньги продолжали поступать, у них не было причин опасаться возобновления военных действий. Однако Анджело знал, что новая война с Веллсом неизбежна. Слишком много крови было между ними, и потому, рано или поздно, обязательно случился бы новый взрыв. А пока что Анджело вел такую политику, которая позволяла поддерживать этот фальшивый мир.
Изабелла вдруг остановилась — она увидела Пудджа, который направлялся к ним, держа под мышкой большого плюшевого медведя.
— Для малыша, — сказал он. — Я очень хотел первым преподнести ему подарок.
— Спасибо. — Она взяла игрушку. — Я постараюсь посадить его туда, где он сможет его видеть. — Изабелла всегда нервничала, когда оказывалась в обществе Пудджа. Он с наслаждением упивался своей ролью гангстера, чего никак нельзя было сказать о ее муже. Когда Изабелла находилась рядом с Анджело, она почти никогда не думала о том, чем он занимается, чтобы заработать на жизнь. А вот рядом с Пудджем она, напротив, всегда вспоминала об этом.
— Я знаю, что ты не очень–то жалуешь меня, — сказал Пуддж. — Но я на тебя не особо обижаюсь. Ты женщина головастая, а я таким никогда не нравился.
— Ты хороший друг Анджело, — ответила Изабелла. — Ия всегда буду уважать тебя за это.
— Я не допущу, чтобы с ним что–нибудь случилось, — пообещал Пуддж. — Я в этом жизнью поклялся. А теперь это касается и тебя, и его ребенка.
— Раз ты бережешь жизнь моего мужа, то всегда будешь хорошим другом и для меня.
— Чем старше он становится, тем легче за ним присматривать, — сказал Пуддж. — Он большой мастак в своем деле.
— Было бы лучше, если бы он не был таким мастаком, — отозвалась Изабелла. — Глядишь, и задумался бы о том, чтобы заняться чем–нибудь другим.
— О таких вещах приятно иногда помечтать, — сказал Пуддж. — Только вот они очень уж далеки от жизни и ее правды.
— А в чем же правда?
— В том, что для таких, как мы, нет другого пути.
— Зачем ты говоришь мне все это? — спросила она.
— Чтобы ты никогда не начала ненавидеть его, — объяснил Пуддж. — Я не хочу, чтобы ты, когда смотришь на своего мужа, видела в нем гангстера. Как ты видишь его во мне.
— Я знаю его совсем не таким, как ты, — сказала Изабелла. — И то, что я в нем знаю, я никогда не смогу возненавидеть.
Пуддж кивнул.
— Значит, он счастливчик, — сказал он.
— Послушай, не рано ли мы выбираем кроватку? Ведь ребенок родится еще не скоро? — спросил Анджело Изабеллу, когда они остановились перед витриной, где было выставлено множество вытканных вручную ковриков.
Она повернулась к мужу, улыбнулась и ласково погладила его по щеке.
— Анджело, до рождения ребенка нам нужно будет подготовить целую комнату, — сказала она. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы он спал с нами.
— Почему ты всегда говоришь «он» и никогда «она»? — Он накрыл теплую ладонь жены своей.
— Потому что знаю, что во мне сидит твой сын. — Она опустила глаза и погладила еще не слишком сильно, но уже заметно выпирающий живот. — Иначе и быть не может — слишком уж тихо он себя ведет. Все другие матери говорили мне, что их младенцы шевелятся и пихаются. А мой — нет. Он сидит там, внутри, и думает. Точно так же, как и его отец.
Они отвернулись от витрины и пошли дальше. Их руки помимо воли то и дело соприкасались, пожимали, ласкали друг дружку.
— Мы ведь даже не решили, как назовем ребенка, для которого предназначена вся эта мебель, — сказал Анджело.
— Ну-у, тут нет вообще никаких проблем, — сразу откликнулась Изабелла. — Если я права и это мальчик, мы назовем его Карло, в честь твоего брата.
Анджело резко остановился и уставился на свою жену. Потом обхватил ее руками, и они замерли, обнявшись, посреди тротуара, под яростным летним солнцем. Анджело уткнулся лицом в ее плечо, пытаясь скрыть нахлынувший на него порыв эмоций.
— Я люблю тебя, — вот единственные слова, которые в тот миг пришли к нему на язык.
— Нужно идти, — прошептала она в самое ухо Анджело. — Я пообещала человеку из мебельной мастерской, что мы подойдем не позже часа.
Несколько кварталов они прошли молча, но все время держась за руки. Находясь рядом с Изабеллой, Анджело совсем не ощущал себя гангстером. В ее присутствии на поверхность поднимались тепло и доброта, которые он так
давно научился подавлять. Когда рядом с ним была Изабелла, Анджело совершенно не задумывался ни о своих деловых планах, ни о поступках своих врагов и стоящих за ними мотивах. Со стороны он производил впечатление обычного счастливого молодого мужа, с нетерпением ожидающего рождения своего первого ребенка, да и сам ощущал массу удовольствия от того, что пребывал в этом качестве.
— Откуда ты узнала об этом магазине? — спросил Анджело.
— Моей двоюродной сестре Грациелле рассказала ее подруга, — с готовностью объяснила Изабелла. — Здесь делают вручную кроватки, которые никогда не ломаются. И одной кроватки хватит для всех детей, которые у нас будут.
— Никогда не думал, что захочу ребенка, — сказал Анджело. — Я всегда боялся даже мысли о нем.
— Почему же ты боялся? — спросила Изабелла.
— Я не знаю, какой отец из меня получится, — ответил Анджело. — Я знаю только, каким отцом я не хочу быть.
— Ты не будешь похож на своего отца. Такого с тобой просто не может случиться. — Ей довелось выслушать немало рассказов о его ночных кошмарах, и она знала, что этот страх часто мучает его во сне и терзает душу. — Ты совсем другой человек.
