Ознакомительная версия.
Тот ответил Реми разочарованным взглядом, помедлил, поглядел на соратников по сомнительным развлечениям и неохотно двинулся к выходу из столовой. Реми велел и Паше пройти вперед, чтобы не оставлять его за своей спиной, и так они сопровождали всей компанией Рональда до тех пор, пока не закрылись ворота за его машиной.
Реми вздохнул с облегчением: теперь ему приходилось держать в поле зрения только Пашу.
Вернувшись в столовую, Паша снова подошел к шкафу. Реми с нетерпением ждал, какой секрет он сейчас увидит… Вон та яшмовая статуэтка в шкафу, изображающая женщину с коромыслом, – не в ней ли скрыт механизм, приводящий в движение потайную дверь? Сейчас Павел нажмет на нее, и разъедется стена… – размечтался Реми в предвкушении сцены из Джеймса Бонда. Но Паша самым примитивным образом потянул шкаф за полку на себя, и шкаф открылся, как обычная дверь. Реми до того удивился, что шагнул поближе и разглядел, что нарядная посуда с безделушками на полках были бутафорскими, а сам «шкаф» – декорацией, хотя и очень хорошо сделанной из какого-то легкого материала, украшавшей обычную дверь.
Все оказалось проще простого, упрекнул Реми себя мысленно, и если бы он не страдал предрассудками, то и сам бы давно догадался! Потому что, когда видишь нелепость или странность, то нужно думать! А не делать поспешные идиотские выводы! Ведь заметил же, что мало логики в том, что кухня не соединяется со столовой и блюда приходится носить в обход, через гостиную! И что же? Понес чушь: русские не привыкли к комфорту, видите ли! А ведь из этого факта было всего лишь четверть шага до простейшего вывода, что проход, запланированный архитектором, был закрыт! А раз хозяин пошел на такое неудобство, значит, он что-то от этого выигрывал!
Теперь ясно, что выигрывал Тимур небольшое пространство, отведенное под пост наблюдения. Не хотел, стало быть, чтобы кто-нибудь из его гостей догадался об этом…
Реми заставил Пашу войти первым в тесную комнатку и остановился с Варей в дверях. Ксюша вытягивала шею из-за его плеча – за ним она была в безопасности, и Реми не позволил ей пройти вперед: кто его знает, этого Пашу, еще схватит Ксению и начнет соревноваться с Реми, какую из женщин задушат первой!
В комнатке находился пульт с четырьмя мониторами. На первом была площадка перед воротами, на втором – двор, на третьем – прихожая, на четвертом – сад за домом. Неплохо.
Но мало. Должно быть что-то еще, должно! Для четырех планов хватило бы одного монитора, максимум двух! А здесь – четыре!
– Меняй картинку, – распорядился он.
Паша снова уставился на Варю. Реми надоели эти вопросительные взгляды, которые Павел, не зная, как себя вести, постоянно бросал на жену, и он сказал Ксюше: «Пойди найди что-нибудь, чем можно завязать этой паршивке глаза».
Ксюша вернулась через несколько секунд с шелковым шарфиком и не без мстительного удовольствия затянула им Варины глаза.
– Так-то оно лучше, – удовлетворенно произнес Реми и повторил: – Меняй картинку, сказано!
Через пятнадцать минут Реми, невероятно удивленный и одновременно очень довольный, покидал в обнимку с Ксюшей негостеприимную дачу.
В кармане Ксюши лежал шелковый шарфик, предусмотрительно снятый с Вариных глаз.
В квартире на Ленинском проспекте было все перевернуто. Здесь что-то искали, и Кис даже, кажется, знал, кто именно.
Он в бешенстве набрал номер Бориса и, не церемонясь в выборе выражений, переговорил. Если опустить все упоминания о «маме», а также указания, чем занять свой досуг и куда следовало идти, то основная мысль разговора сводилась к следующему: Кис свое время уважает и настоятельно требует того же от других, и если квартира была уже обыскана самым тщательным образом, то незачем беспокоить серьезного человека и вводить его в заблуждение, поскольку вот уже второй день, как он идет по неверному пути, полагая, что квартира за железной дверью содержит хотя бы часть разгадок, тогда как ее уже давно обыскали вдоль и поперек…
Борис нисколько не обиделся и, выслушав гневно-нецензурную речь, сказал примирительно:
– У меня же парни натренированы, чтобы морду бить, – могли и не найти. А ты детектив, головастый к тому же… Во всяком случае, так мне о тебе сказали. Я думал, может, ты что найдешь, чего мои парни не заметили!
Польщенный Кис притих и даже буркнул извинения.
Отключившись от Бориса, он снова оглядел комнаты. Ворошить переворошенное не имело смысла – здесь уже точно ничего интересного нет. Вот разве что попробовать отыскать тайник?
Кис приступил. Сантиметр за сантиметром просматривал пол, стены, мебель. В каждую щель совал свой нос, каждую цацку покрутил в руках, исследовал настольные лампы и книги – в напрасной надежде наткнуться на механизм открывания какого-нибудь тайника.
Спустя два часа, изрядно наглотавшись пыли, он вернулся домой ни с чем – квартира за железной дверью не содержала никаких тайн… Во всяком случае, тех, что интересовали его.
Дома на столе его ждала ксерокопия статьи о модельере Корсакове и записка от Вани, сообщавшая о том, что, охваченный внезапным приливом необычайной тяги к знаниям, балбес отправился в университет на две последние пары.
Кис уселся, рассеянно глядя в текст. Из статьи следовало, что самородок Корсаков, обладая потрясающим чувством гармонии, был бы способен сделать честь отечественной моде и даже потеснить с мировых подиумов всяких там Версаче и Карденов, если бы нашлись люди со вкусом и деньгами, желавшие помочь молодому русскому кутюрье встать на ноги… Но несчастье заключается в том, что разные дельцы с тугими кошельками заваливают страну импортными безвкусными поделками… «Дорогие дешевки» от Версаче диктуют моду в России…
Так-так-так, это уже интересно. Это почти списано со слов Александры… Как тут бишь фамилия? Ага, вот она: Константин Завьялов. Не иначе как ее приятель! Ладно, почитаем дальше.
«Наши богатеи вкладывают деньги в иностранные банки и в иностранные товары, а в это время разоряется русская казна, гибнет наука, искусство, гибнут отечественные таланты – гибнет Россия, но никому нет до этого дела…»
Это были уже не просто мысли Александры, а почти ее слова, сказанные ею в ресторане. Кто у кого содрал, интересно?
Или?..
Кис позвонил в редакцию газеты. На вопрос об авторе статьи ему ответили столь уклончиво, что Кис только укрепился в догадках.
Он опять набрал номер телефона редакции и, изменив голос и придав ему старческие интонации, начал морочить голову ответившей ему женщине: он-де старый журналист (последовали биография с воспоминаниями о былых временах); просматривал в библиотеке подшивки газет (последовала критика газетных материалов, и Кис чувствовал, как на другом конце провода накаляется трубка); и из всего прочитанного вот разве что статья некоего Константина Завьялова ему кажется достойной звания патриота (последовали патриотические рассуждения).
Женщина не выдержала:
– Что вы, собственно, хотите от нас? Ваше мнение вы можете изложить в письме и прислать в редакцию!
– Нет, – прогнусавил Кис, – я, дражайшая, всего лишь хотел лично поблагодарить этого юношу! От имени, так сказать, старой журналистской гвардии! Подскажите, драгоценная, как мне с ним связаться?
– Никак! – раздраженно ответила женщина. – Константин Завьялов – это псевдоним, а мы псевдонимы не разглашаем!
Ну и чудненько. Кис узнал все, что хотел узнать.
Заверив Реми, что с ней полный порядок, и нежно, но нетерпеливо распрощавшись, Ксюша выпорхнула из такси у подъезда Александры.
Она застала сестру за маникюром. Прикусив кончик языка от усердия, Александра орудовала маленькими щипчиками, лопаточками, пилочками.
– Где ты болтаешься? – сурово встретила она младшую сестру. – Никого не предупредила, родители беспокоятся! Пропала, и все! Когда ты наконец повзрослеешь, Ксения, когда ты станешь ответственным человеком!..
Ксюша ответственным человеком не была – она была человеком беспечным. Молодость и сопутствующая ей радость бытия, неопытность и сопутствующая ей неомраченность представлений о жизни, а также славный, легкий характер (тут уж просто природа постаралась и родительское воспитание) – Ксюшину беспечность и обеспечивали.
И посему она довольно легко стряхнула с себя пережитый на даче ужас. Ведь главное, что все хорошо кончилось, не правда ли?
А может, просто ее по-детски здоровое подсознание вытесняло сцены пережитого на даче кошмара хлопотами об Александре…
Так или иначе, но теперь терзала ее только одна мысль, только одно тягостное и ужасное открытие: знакомство Александры с Тимуром. И вытекающие из этого знакомства последствия.
Какие именно последствия, Ксюша представляла плохо, да и представлять боялась – в воображении моментально нагромождались самые дикие предположения; но она была намерена это узнать. Намерена решительно – и тем решительнее, что разговаривать с Александрой ей было не просто. И потому Ксюша всю дорогу домой готовилась к этому разговору, набиралась мужества и упрямства…
Ознакомительная версия.
