Ознакомительная версия.
– Его перевели в палату, четвертый этаж. Пушку оставь. Охрана ее все равно отберет.
Я протянула ему пистолет. Ник сунул его под сиденье.
– Топай.
Я вышла и, не глядя на него, захлопнула дверь. Сунув руки в карманы, поднялась по лестнице. Внизу, возле раздевалки, толпились люди, пришедшие навестить близких. Я прошла к лифту. Пока он, поскрипывая, спускался вниз, я думала о том, что могу сбежать. Здесь полно дверей. Пока еще могу. Ник наверняка успел позвонить, и меня ждут. У меня есть полминуты. Или уже нет? Двери лифта разъехались в стороны, я вошла и нажала кнопку четвертого этажа. Цифры на табло сменяли одна другую. Лифт замер, двери открылись, и я вышла в холл.
Медсестра за стойкой раскладывала таблетки по ячейкам с фамилиями пациентов, подняв голову, равнодушно взглянула на меня.
– Миронов, в какой палате? – спросила я. – Денис Миронов.
– Третья, – ответила девушка и проводила меня заинтересованным взглядом.
Я направилась по коридору, возле одной из палат на стуле сидел парень с выражением лица новобранца на посту №1. Можно было не интересоваться табличкой на двери, и так ясно, чья это палата.
– Салют, – сказала я, подходя ближе.
Он поднес рацию к губам и буркнул:
– Она здесь.
Я покачала головой, едва сдерживая хихиканье. Но охраннику происходящее смешным не казалось, впрочем, и мне веселиться было не с чего.
Дверь распахнулась, и я увидела Макса. Он посмотрел на меня так, точно видел впервые, чуть посторонился, чтобы я могла войти.
– Думала, ты обрадуешься, – съязвила я. Пока Макс молча меня обыскивал, я оглядывалась. Мы находились в маленькой прихожей. Слева дверь в туалет и душевую, прямо – в палату. – Скажи слово, чтобы знать, что ты живой, – продолжила язвить я.
Макс распахнул дверь напротив и легонько толкнул меня в спину.
Я вошла. Возле двери на стуле сидел еще один охранник, он одарил меня суровым взглядом. На кровати, неподалеку от окна, лежал Ден. Подголовник кровати был приподнят, и я хорошо видела его лицо. Так хорошо, что увидела даже то, на что раньше не обращала внимания. Раннюю седину на висках, малозаметную в светлых волосах, которые сейчас имели какой-то неживой, желтоватый оттенок. Обычно загорелое лицо было бледно до синевы. Губы сжаты, на тяжелом подбородке щетина. Открытый лоб перерезали две глубокие морщины, глаза были закрыты. Шея забинтована, от нее шли какие-то трубки, а мне вдруг стало не по себе от этого лица, я решила, что человек на кровати давно умер, и передо мной разыгрывают дурацкий спектакль.
– Ну, вот, я здесь. Что дальше? – вздохнула я.
Макс прошел к окну и оттуда наблюдал за мной.
И тут Ден открыл глаза. Посмотрел в упор, и под этим взглядом я невольно съежилась, а потом поняла: мне не выдержать его взгляд, не стоит, и пытаться, и начала рассматривать свои кроссовки. Трудно сказать, что я испытывала. Точно не жалость к человеку, что лежал передо мной. Жалеть его трудно. Но и ненависти не было. Была досада и злость на Ника за то, что я стою здесь, не в силах поднять глаз. Я исподволь наблюдала за Деном. Он вдруг криво усмехнулся и протянул руку. Макс вложил в нее планшет, который лежал на тумбочке рядом, и подал Дену карандаш. Он медленно стал писать что-то, а я переминалась с ноги на ногу, с трудом сдерживая желание сказать что-нибудь насмешливое, чтобы вывести охрану из себя, а главное, нарушить это жуткое молчание.
Ден наконец-то закончил писать и протянул планшет мне. Я сделала два шага, чтобы увидеть написанное, и с трудом разобрала: «Ник идиот. Ты не стоишь этих денег».
– Возможно, – равнодушно пожала я плечами, силясь понять, что Ден имел в виду.
Он махнул рукой и закрыл глаза.
Парень за моей спиной поднялся, взял меня за плечо и распахнул передо мной дверь.
– Аудиенция закончена? – усмехнулась я.
Мне никто не ответил. Я вышла в пустую прихожую, а потом в коридор. Парень на стуле возле двери не повернул головы в мою сторону. Сидел, как истукан, не моргая.
Я не торопясь, пошла по коридору. Вряд ли они предпримут решительные действия в больнице, скорее, будут ждать на улице. Из головы не шло написанное Деном. Что он хотел донести до моего сознания? Впрочем, какая разница. Я поравнялась с постом медсестры, когда услышала:
– Эй… – и повернулась.
Меня догонял Макс. «Решил подстраховаться?»
– Ты обрел дар речи? – усмехнулась я, ожидая, когда он подойдет.
Поравнявшись со мной, Макс кивнул на диван, что стоял у стены. Это меня удивило. Я пожала плечами и села. Он устроился рядом, молчал, а я разглядывала его наколку на левой руке, прикрытую широким браслетом часов. Под пиджаком под мышкой оружие. Он сидел с бесстрастным лицом, но, странное дело, я чувствовала его волнение, а еще замешательство.
– Мы кого-то ждем? – не выдержав, спросила я.
– Нет, – покачал он головой. – Ты можешь идти.
– К черту, я полагаю?
– Без разницы. Ден предупредил, чтобы мы тебя и пальцем не смели тронуть.
– Трудно представить, что в нем заговорил добрый христианин, – подивилась я.
– Я бы на твоем месте не особенно веселился, – без злости заметил Макс.
– А я не спрашивала, что бы ты делал на моем месте. Все, что ты хочешь сказать, я знаю. В каком-то смысле твои чувства мне понятны, только мне на них плевать. Он убил моего мужа. А я хотела убить его. Жаль, что промахнулась.
Макс кивнул с очень серьезным лицом и без тени раздражения.
– Он убил твоего мужа – повторил спокойно. – А ты хотела убить его. Не поверишь, но твои чувства мне тоже понятны. Потому я и хочу дать тебе совет. Сматывайся. Чем дальше, тем лучше.
– Занятно, – усмехнулась я.
– Он оставил тебе жизнь только по одной причине. И причина не имеет никакого отношения к этим деньгам. В данном случае деньги для него ничего не значат. И согласился он потому, что… просто убить тебя ему мало. Оттого я и говорю: сматывайся, пока есть возможность.
– О каких деньгах идет речь? – полюбопытствовала я, теряясь в догадках.
– Полмиллиона «зеленых». Я лишилась дара речи:
– Сколько? Вот черт… что за идиот решился…
– Не знаю. Но Ник их привез. Уверен, Ден был рад возможности заключить соглашение. И я уже сказал почему. Он хочет, чтобы ты была жива. И я даже представить не берусь, что он придумает, чтобы поквитаться с тобой.
– Тебе-то что за дело? – спросила я. приглядываясь к Максу.
– Я ведь уже сказал, – пожал он плечами. – Мне понятны твои чувства.
– Занятный ты парень, – вздохнула я, поднимаясь.
– Ты уедешь? – спросил он с надеждой.
Я покачала головой:
– У меня здесь сын.
– Извини, но мне трудно поверить, будто для такой, как ты, это что-нибудь значит. – Он презрительно усмехнулся, а я кивнула. Спорить с ним желания не было. – Как знаешь, – пожал он плечами и тоже поднялся.
Я пошла к выходу, чувствуя на себе его взгляд. Мысль о том, что мои хозяева отвалили за мою жизнь такие деньги, не давала мне покоя. Если честно, я отказывалась верить в это. Но, похоже. Ден их все-таки получил. Какой смысл ему врать? Неужто Рахманов раскошелился? Невероятно! Допустим, полмиллиона сумма для него не такая умопомрачительная, как для меня. но… Женщин у него более чем достаточно, и я только одна из многих, начни он швыряться деньгами, очень быстро разорится. Так что его толкнуло на этот шаг? Может, я зря думаю о нем плохо и то, что я мать его ребенка, для него что-то да значит? Я усмехнулась и покачала головой. Невероятно.
Когда я вышла на улицу, машины Ника на стоянке не было. Я огляделась, но нигде ее не обнаружила. Выходит, он решил не дожидаться окончания встречи. Жаль, хотелось бы задать ему пару вопросов. Я покинула территорию больницы, прошлась до ближайшей троллейбусной остановки. Странно было вновь оказаться в этом городе, на этих улицах. Еще час назад я сильно сомневалась, что у меня будет возможность вот так прогуливаться… Я не испытывала благодарности к судьбе за этот внезапный подарок. Мои хозяева не имеют привычки разбрасываться деньгами, так что неизвестно, что от меня потребуют взамен.
Я устроилась на скамейке, наблюдая за людьми на остановке, не зная, что делать дальше. Очень хотелось увидеть сына и Машку. Посмотрела на телефон-автомат, немного денег у меня есть, а вот ключи от квартиры куда-то подевались, запасные хранились у Виссариона. К нему я и отправилась. Можно было поехать на такси, но я предпочла идти пешком, заново привыкая к улицам.
Разные мысли кружили в голове, я то и дело возвращалась к словам Макса и вновь видела перед собой бледное до синевы лицо Дена. «Он был рад заключить соглашение… И я даже представить не берусь, что он придумает, чтобы поквитаться с тобой». Это верно, фантазия у Дена богатая, и просто пристрелить меня для него и в самом деле недостаточно. Я досадливо поморщилась. Как ни странно, я понимала его чувства. Надо же, какие же мы все понимающие… Макс понимает меня, я – Дена жаль, что мир от этого не становится лучше, скорее наоборот. Ден когда-то сказал: «Я убью всех, кто тебе дорог». Наверное, эта идея его и сейчас не оставила. Может, мне действительно надо бежать? А что это изменит, раз те, кого я люблю, останутся здесь?
Ознакомительная версия.
