он ее смерти — Сергей не мог однозначно ответить на этот вопрос. Он ненавидел Анну, но не до такой степени, чтобы ее убивать. Он желал восстановить справедливость, свое доброе имя, авторитет, имидж, хотел вернуться к прежней жизни и больше ничего. Смерть девушки окончательно вывела его из равновесия. Он сел на придорожный валун, отложил камеру, обхватил голову руками и зарыдал. Его стон покатился по бескрайнему полю, к лесу и растворился в сочной листве.
Бой был окончен. Нервное напряжение спало, Краснов как всегда добился своей цели, и теперь ему стало жалко себя, жалко Анну, но более всего свою душу. Он считал себя виновным в ее смерти.
Вскоре он успокоился, встал, полюбовался розовеющим небом, утренний ветерок высушил его слезы и прогнал тягостные мысли. Он постоял в тишине, достал телефон, связался с Максимовым и рассказал, что произошло и где находится.
Через час оперативная бригада на десяти машинах примчалась к месту аварии. Все это время Сергей дремал в «Лотусе». Увидев полковника и Фомина, он вышел навстречу, и они обменялись крепкими рукопожатиями.
Осмотрев «Мерседес», выслушав подробный рассказ Краснова, просмотрев запись, Максимов не на шутку разнервничался.
— Серега, ты такое дело в одиночку раскрутил. Себя спас. Нам помог. Я перед тобой преклоняюсь. — Он долго жал ему руку и хотел расцеловать, но вокруг были милиционеры, и он постеснялся.
— Ваша школа, — буркнул Краснов.
— Поздравляю, — похлопал Сергея по плечу Алексей, — мастерская работа. А мы облажались, не смогли найти улик против Анны Фрейн, хотя знали, что она заказала Германа.
— Умная баба, все заранее рассчитала и хладнокровно претворила план в жизнь — убила мужа. Хотя, может быть, он и заслуживал смерти, — констатировал Краснов. Настроение его улучшилось, он был уставший, но чувствовал себя на небывалом эмоциональном подъеме. Наверное, такие чувства испытывают люди, приговоренные к смерти, ждущие ее, а потом помилованные.
Привезли подельников Анны — режиссера Петровского и Ольгу. Они, напуганные, сидели в наручниках в милицейской машине и смотрели по сторонам. Им сообщили, что Анна мертва, и это известие подействовало на них ошеломляюще. Ольга зарыдала, а Петровский стал хмурым и грустным.
— Вот, — Алексей передал Максимову лазерный диск от компьютера.
— Что это? — спросил тот.
— Нашли в тайнике в доме Петровского. На нем записана сцена съемок с актерами в кабинете Фрейна. Он играет Краснова, а Ольга — Германа. Здесь фрагменты компьютерной графики и съемка Сергея на синем фоне в спальне Анны. Наложение его лица на тело Петровского.
— Зачем режиссер сохранил улику? — обратился полковник к Сергею.
— Боялся, что Анна убьет и его. Какая-никакая, но страховка от ее любви. Она мне призналась, что ее любовь смертельна. Это есть на пленке.
— Ладно, — в заключение произнес полковник, — поехали докладывать руководству о раскрытии дела, показывать твой фильм.
Максимов, Фомин и Краснов сели в машину и отправились в управление. На месте аварии и в доме режиссера работали следственные бригады.
— Может, вернешься в уголовный розыск, нам классные сыщики позарез нужны? — спросил Николай Иванович Сергея.
— Нет, — утвердительно ответил тот, — топталой больше быть не желаю.
Рассвело. Машина мчалась по утреннему шоссе, грустный Сергей смотрел в окно и думал:
«Смертельна ли любовь вообще или только любовь Анны Фрейн?» На этот вопрос он так и не нашел ответа.
Топтала 2, или Барби с Пушкой
И вот наступил еще один летний день. Уже с утра было довольно тепло, и это обещало к полудню крепкую жару. Давящую, душную, потную, без ветерка и дождичка, с мухами, пылью и выхлопными газами.
С нашей последней встречи с частным детективом Сергеем Сергеевичем Красновым прошел ровно год. За это время утекло много воды, стерлось много шин об асфальт и множество секундных, минутных и часовых стрелок намотало неимоверное количество оборотов вокруг циферблатов. Но время, как известно, течет незаметно и бесповоротно, и винить его в этом нельзя, на то оно и время.
Дело об убийстве Германа Фрейна, которое он успешно раскрыл, уже запылилось на полке, ушли в никуда резкие, сенсационные репортажи специальных корреспондентов, стали историей звонки правительственных чиновников руководителям МУРа, и только Сергей Краснов до сих пор помнил все.
Когда стало ясно, что он невиновен и генеральный прокурор снял с него обвинение, когда участники убийства были осуждены, только тогда он перестал в холодном поту просыпаться по ночам, успокоился и наконец-то вздохнул свободно. Вздохнул, а выдохнул водочным перегаром. Он недельку-другую попил в одиночестве, хотя горьким пьяницей себя не считал, потом, чтобы окончательно снять нервный стресс, поехал на месяц в европейское турне. Развеяться.
Повалялся на пляжах Турции и Греции, покуролесил по ресторанам, ночным стриптиз-барам и дискотекам на Мармарисе, и классно отдохнул в винном угаре и с девочками. И вот наконец взял себя в руки, вернулся в осеннюю Москву и почувствовал себя удовлетворенным. Теперь он валял дурака здесь, но больше не кутил.
Он сгоряча поклялся самому себе никогда больше не заниматься сыскной деятельностью. Частное агентство аннулировать не стал, просто забросил дела, послал всех к черту, секретаршу Таню в том числе, и занялся поправкой потрепанного разгульной жизнью здоровья. Усиленно тренировался в качковом зале, плавал в бассейне, бегал кроссы, ожесточенно стучал по мешкам и грушам и иногда спарринговал с товарищами боксерами.
Ясность сознания и трезвость мышления постепенно вернулись к нему, и он сформулировал для себя основной жизненный принцип — никогда больше в делах не связываться с женщинами. То есть заказы от них не брать. Ни от кого, ни при каких обстоятельствах и ни за какие деньги.
Поостыв, он на некоторое время впал в раздумья — продолжать сыскное дело или нет и наконец принял решение:
— Продолжать, но осторожно, в высшие сферы не лезть, — сказал себе Сергей и взялся за дело.
Руководствуясь новыми принципами, он построил свою работу так, чтобы дамс в окрестностях его конторы и духу не было. Правда, Таню на работу взять пришлось. Верные люди в любом деле нужны, а в таком опасном и деликатном, которым занимался детектив, — вдвойне.
Таня сразу заметила перемены в настроении шефа, отметила его непривычную замкнутость, сухость в общении и холодность. Грубить, хамить, орать Сергей не начал, воспитание не позволило, но Таня постоянно чувствовала его отчужденность. Ни намека на былую теплоту. Раньше он мог ее и за попку ущипнуть, и в щеку поцеловать, и похабный анекдотик шмякнуть. А ныне отношения стали дистанционно-официальными. Правда, на заработной плате это никак не отразилось. Сергей в делах был
