Он встал и побрел к арке, ведущей на улицу. Как бы снова не забрали за внешний вид, оскорбляющий человеческое достоинство. Документов-то нет, поди докажи, что ты приличный человек.
До машины добирался сорок минут. Ключи, слава Богу, не отобрали. И машину не украл злой эвакуатор. Привет, мой старый верный друг. Продать бы тебя пора, но рука не поднимается. Несмотря на наличие нового «Опеля», Коля предпочитал ездить на «работу» на «Ниссане».
Забрался в салон, достал из бардачка бутылку с минералкой. В последнее время появились проблемы с пищеварением, приходилось возить с собой. Из аптечки вытащил бинт, смочил минералкой и осторожно протер лицо. Стянул парик и отклеил запачканные кровью усы. Посмотрелся в зеркало. Прикладывать лед к носу уже не имело смысла. Это не нос, а слива. Зубы вроде целы, хотя челюсть побаливает. Он проглотил просроченную таблетку болеутоляющего средства.
Под передним сиденьем нащупал мобильник. Проверил входящие звонки. Один раз звонил Антон, один раз из офиса, восемь раз Виталик. Интересно, что он на сей раз скажет?
Набрал номер:
— Это я…
— Ты куда делся?!
— Не ори, не глухой. Сам куда делся?
— Никуда! Где договорились, там и ждал!
Коляныч в двух словах объяснил, что с ним произошло.
— Ни хрена не понимаю. Жди, я сейчас приеду!
Потом перезвонил Антону. Тот, как всегда, был под высоким градусом. Просил денег. «Коляныч, хоть пару тысяч. Срочно. Через две недели верну! Меня на пробы сам Калабанов пригласил, прикинь?»
Про Калабанова, а также других мэтров отечественной режиссуры Коля слышал от Антона в течение последнего года примерно раз в неделю. Но дальше проб (если они, конечно, были) дело не доходило. Из театра артист тоже ушел — не может человек с таким талантом играть проходные роли. А больших не дают. Машину продал — алкоголь требовал ежедневную дань. Подрабатывал дублированием фильмов, но никому про это не говорил. Жена от Антохи ушла, отсудив львиную долю его гонораров. Как и имущество, нажитое совместным трудом.
— Сегодня не могу. Заболел, — ответил Коля.
— Так я заеду. Домой. Хоть щас.
— В девять заезжай.
— Лады! Спасибо, Коляныч.
Набрал номер офиса. Трубку сняла секретарша:
— Николай Иванович, тут пожарники опять приходили. Хотели склад опечатать, каких-то датчиков якобы нет. Сережа еле отбился. Вы сегодня будете?
— Нет. Плохо себя чувствую, отлежусь. Пускай Сергей возьмет у Маргариты деньги и вызовет мастеров.
— Она говорит, денег нет.
— Хорошо, я сам ей перезвоню. Это все?
— Да, Николай Иванович. Поправляйтесь.
Едва закончился разговор, возле Колиного шпионского суперкара затормозил «Форд» с синими номерами, говорящими о принадлежности машины к силовым структурам. Из «Форда» выскочил взволнованный Виталик и пересел в «Ниссан». Был он в костюме с галстуком, как и подобает начальнику отдела оперативно-розыскного бюро. И с небольшой эффектной бородкой. Товарищ подполковник. Дочку олигарха он себе, к слову, так и не нашел и наслаждался одиночеством. А может, не наслаждался.
— Ух, ё…! Здорово тебя!
— А ты думал, они мне чечетку спляшут за то, что сапоги им обоссал? Или споют хором? Еще хорошо отделался, могли срок припаять реально или суток десять. Ты чего их, не предупредил?
— Еще как! Чтобы били только для близиру. Да только не нашли они тебя. Дважды проехали по Караванной.
— Как по Караванной? Я ж на Карнавальной ждал!
Минута молчания. Минута грусти.
— При чем здесь Карнавальная?! Это ж на другом конце.
— Я не знаю, что у тебя, Виталик, на конце, но я ждал на Карнавальной. Возле тумбы, как и договаривались. Ровно в десять тридцать. Если у тебя память в жопе, то у меня в голове!
Виталик ослабил галстук, почесал бороду:
— И что, тоже ехал патруль?
— Да, тоже! И в стакане[13] сидел боец!
— Во, блин! Надо ж так подмастило! Не, ты погоди! Ты, видно, вчера не тем ухом слушал. Я четко сказал — Караванная!
— Тебе пиво, наверное, дикцию повредило. — Коля еще раз посмотрел в зеркало и поморщился: — Какая теперь разница — Караванная, Карнавальная.
— Да, вся комбинация коту под хвост!.. В следующий раз записывай.
— Не будет следующего раза. — Коляныч приложил бинт к скуле. — Достало. Все, я поехал. Врача вызову.
— Да, конечно, поезжай. Мне тоже на совещание пора. Ты не огорчайся. И великие ошибаются. — Виталик хлопнул друга по плечу: — Новость-то слышал? Академика накрыли. Со всем научным коллективом.
— Да ну? Он же Академик!
— Мы тоже не студенты. Совместная секретная операция. ФСБ, МВД, прокуратура. Сейчас обыски идут, аресты. Не успел бедняга докторскую защитить. Невосполнимая потеря для науки.
Виталик по привычке посмотрел по сторонам, словно в машине мог быть посторонний. Потом перешел на пониженные тона:
— Слушай прикол. Только между нами, мне по большому секрету шепнули. Помнишь орлов, с которыми ты на Финский ездил? Когда пестик продавал?
— Конечно.
— Так вот один из них, кто — точно не знаю, эфэсбэшник внедренный. Прикинь!.. Вот это внедреж! Лет на десять, не меньше! С низов начинал! Я еще думал, почему именно тебя со стволом в руках взяли, а не их? Ты ж вторым стрелял?
— Да.
— Теперь все понятно. Молодец, мужик. Вот это уровень! Уважуха. Но мы с тобой не слабее. Тебя он тогда не расколол.
— Да, сильно, — искренне изумился Коляныч, прикидывая, кто из двоих мог оказаться своим. Неужели Свят. Свят?!
— Генка Вяземский, наверное, тоже под раздачу попадет, если Академик запоет. И погоны подполковничьи не спасут. И не только он, кстати. Много наших повязано. Ладно, Коль, я погнал. Если со здоровьем что-то серьезное, звони. У меня хозяин частной клиники знакомый, вылечит в лучшем виде и бесплатно. А с костоломами я разберусь. Извинятся.
— Не надо. Что ты им скажешь?
— Как хочешь. Пока. Все равно спасибо.
Когда Виталий подошел к «Форду», Коля окликнул его, Обручев вернулся.
— Слушай, мужик тот, что со мной в стакане ехал, просил приятелю своему позвонить и предупредить, чтоб товар скинул. Телефон я запомнил. Не знаю, что там у них за варианты, но ты бы проверил на всякий случай. Записывай.
Доехав до дома, Коля поставил машину на свободное место, прямо под рекламным щитом. Рабочие снимали старый плакат:
«ГУВД-МОТОРС. СЕТЬ АВТОСАЛОНОВ. ПРОДАЖА, СЕРВИС, ЗАПЧАСТИ.
ЭТО НЕ БИЗНЕС, ЭТО ЛЮБОВЬ!»
Вешали новый — афишу с портретом Оззи Осборна. Единственный концерт в Санкт-Петербурге. Дождались. Музыка непобедима.
Сложил парик и усы в пакет. Туда же затолкал окровавленную куртку. Из багажника вытащил пиджак, надел. Прикрывая нос платком и прихрамывая, зашагал к дому.
Маргинальная молодежь еще не успела расписать подъезд цитатами классиков. В начале года Коля взял ипотечный кредит и купил здесь «двушку» с видом на Финский залив. Ремонт пока не закончил. Накопить не получалось — цены на недвижимость летели вверх со скоростью сверхзвукового истребителя. Истребляя все живое на своем пути. «Ничего, справлюсь…»
На лифте поднялся на пятый этаж. Открыл дверь.
— Мама, мама! Папа плишел! Ула!
— Привет, Машка.
— Пливет, па. Ой, а ты что, упал?
— Да. Оступился.
— Бедненький. Очень больно?
— Ерунда, заживет. А ты почему не в садике?
— Мама лазрешила остаться. Я буду тебя лечить! Хочешь? Сейчас плинесу гладусник.
Девочка убежала в комнату. Разувшись, Коля прошел на кухню, с которой доносилось шкворчание жарящегося на сковороде мяса. Остановился на пороге и улыбнулся жене:
— Привет, Вер. Я сегодня пораньше.
* * *
За время сотрудничества с Николаем Ивановичем С. органами внутренних дел было раскрыто 19 умышленных убийств (семь предотвращено), 24 разбойных нападения и грабежа, 32 кражи чужого имущества, 6 эпизодов мошенничества, 8 угонов. Предотвращен один террористический акт. Изъято наркотических средств и оружия на сумму более 8 миллионов рублей. Гражданам возвращены похищенные ценности на сумму более 4 миллионов рублей. Освобождены шестеро заложников, в том числе двое детей.
P. S. Вообще-то, звали его не Николай Иванович. Ничего не поделать — конспирация.
P. S. S. Желающие сотрудничать с органами внутренних дел могут обратиться в ближайший отдел милиции.
На сутки — административный арест на 15 суток.
«По сотке» — задержание по подозрению в преступлении на трое суток (по новому кодексу на двое).
«Следак» (жарг.) — следователь.
«Под „ноги“» — под наружное наблюдение.
