Ознакомительная версия.
– Пошли, – отважно произнес Никита и открыл дверь. Я тоже вышел из машины и пошел к дому. Вблизи он выглядел еще хуже. Так должен был выглядеть дом Фредди Крюгера: уродливый, старый и отталкивающий. Во дворе дома притулились к тыльной стороне гаражей деревянные сараюшки, тоже отжившие свои лучшие времена. И дом, и сараи угрожающе кренились набок, точно пьяные. Дверь в подъезд отсутствовала. Из жерла подъезда отвратительно несло мочой, грязью и алкогольными парами, въевшимися в стены. И еще чем-то кислым, непонятным и отвратительным.
– Господи, – закашлялся Никита, – разве тут можно жить?
– Риторический вопрос, – пожал плечами я. – Живут же люди.
– А ты уверен, что они еще люди?
На этот вопрос у меня ответа не было. Крутая щербатая лестница поднималась наверх в почти кромешной тьме. Окон у деревянного подъезда предусмотрительно были забиты фанерой, так что разглядеть что-либо в этой смердящем ужасе было почти невозможно. Я чиркнул зажигалкой, а Никита включил фонарик на мобильном. Оба действия пришлись как раз кстати, так как одна из ступенек отсутствовала, сломанная как раз посередине. Не зажги мы свет – переломали бы ноги. Внизу что-то завозилось и слабо пискнуло. В голове вертелась фраза из старой комедии о наивном студенте Шурике, где верзила-бездельник осведомлялся, были ли на производстве несчастные случаи. Я поднял зажигалку выше. Опасливо, словно канатоходцы, мы забрались на площадку второго этажа, где нам встретили четыре равно загаженные двери.
– Куда дальше? – осведомился Никита странным гнусавым голосом. Я осмелился предположить, что он просто старается не дышать. Никита повторил вопрос, а я ткнул в правую дверь.
– Сюда. Это его был балкончик такой накренившийся. Однажды я хотел выйти и покурить на нем, но после того, как проломил в досках дыру, понял, что могу умереть вовсе не от никотина.
Никита кивнул и нажал на кнопку звонка. Звука нее последовало. Никита пожал плечами и постучал в грязную филенку. Тишина. Я присоединился к нему и забарабанил сильнее. Никакого ответа не последовало.
– Либо в стельку пьян и спит, либо его дома нет, – предположил я, более внимательно оглядывая дверь. На ней не было даже дверной ручки, вместо которой зияла дыра. Для того, чтобы войти в квартиру, дверь следовало тянуть на себя за клок обивки, настолько засаленный, что он задубел и стал твердым, как сталь. Видимо, часто им пользовались… Я брезгливо дернул за него, и дверь неожиданно открылась. Я слегка приоткрыл ее, и нам в нос ударила чудовищная волна смрада, перемешанного со спертым воздухом.
– Господи, – застонал Никита и закрыл нос рукой. – Что это за вонь?
– Боюсь, твои подозрения оправдались, – осторожно сказал я. – Пошли. Только под ноги смотри и руками ничего не трогай.
В квартире было немного светлее. Я недолго крепился, а потом тоже закрыл ладонью лицо. Дышать в этой квартире было нечем. Атмосфера в квартире была зловещей, однако полной тишины не было. Где-то в глубине что-то шевелилось, поскрипывая и позвякивая чем-то.
– Виталик, ты дома? – невнятно осведомился я. Некто не ответил, но шелестеть перестал. Я пошел вперед, и тут под ноги метнулся какой-то непонятный серый клубок. Я невольно отшатнулся, а потом злобно выругался. Крыса! Грызуны просто наводнили дом. Это они шуршали под лестницей. Позади чертыхнулся Никита. Впереди показался выключатель. Я нажал на него, но свет не зажегся. Видимо, квартиру Виталия отключили за хроническую неуплату.
– Есть кто дома? – негромко позвал я. – Эй, выходите, мы вас слышали.
На нашу просьбу никто не отреагировал. Точнее, в комнате что-то звякнуло и тихо прошелестело. Вонь стала просто невыносимой. Пахло чем-то отвратительным, кислым, к тому же к этому амбре примешивался аромат тухлого мяса. Я шагнул вперед и вошел в комнату. Никита оказался за моей спиной, а через секунду он шарахнулся в сторону, закашлялся и спустя мгновение до меня донеслись звуки рвоты. Меня не вытошнило на пороге комнаты только потому, что я предусмотрительно не поел, а ограничился чашкой кофе.
В первую минуту было не очень понятно, что это за странное существо лежало на полу, двигаясь и изменяя свою форму, тошнотворного серого цвета. Но только когда мы показались на пороге, колышущаяся серая масса прыснула во все стороны, превращаясь в десятки крыс. Крыс, которые методично и неторопливо обгладывали труп Виталия Ефимова.
– Где здесь ванная? – просипел за спиной Никита.
– Нет здесь ванной. И сортира нет. Удобства во дворе и отопление печное. Не чувствуешь, что ли как тут холодно?
– Представляю себе, что бы тут творилось при включенном отоплении. Надо ментов вызвать… Я сейчас Миронову позвоню.
– Погоди, – остановил я. – Давай осмотримся. Менты потом ничего не покажут, даже если чего найдут.
– Я туда не пойду, – простонал Никита. – И вовсе не из-за трупа. Там такая вонища, мне и так плохо. Я на кухне осмотрюсь.
– Только старайся ничего не лапать руками, – предупредил я. – Перчатки одень.
Никита скрылся, а я брезгливо перешагнув через покойника, начал осматриваться, стараясь ни к чему не прикасаться. На столе стояла открытая бутылка из-под дорогой водки «Немиров» с остатками прозрачной жидкости. Помимо нее там же находилась открытая банка из-под кильки, вылизанная до зеркального блеска, грязный нож, несколько хлебных крошек, пустая литровая банка, остро махнувшая огуречным рассолом и две рюмки. В комнате был жуткий беспорядок, как будто кто-то что-то искал еще при жизни Виталия. И ничего такого, что могла бы вызвать интерес у нас с Никитой.
Милицию мы ждали уже за пределами квартиры. Созерцать труп с объеденными губами, кровавой дырой вместо носа и обрубками ушей было выше наших сил. Мы сидели на узкой лавочке напротив дома. Никита был совершенно зеленого цвета, с черными подглазницами и торопливо икал.
– Может быть, тебе налить чего? – предложил я.
– Ты что, мне еще машину везти…
– Жвачку дать?
– Иди ты на фиг со своей жвачкой, – вяло отмахнулся Никита. – Я теперь месяц на еду смотреть не смогу. А мясо и вовсе жрать перестану. Как подумаю…
Поднявшись со скамейки, Никита странной деревянной походкой удалился к сараям и согнулся пополам. Я сунул в рот сигарету и поднес к лицу зажигалку. Да, не очень сегодня денег выжался. Еще и холодно… И кажется снег собирается.
Никита вернулся и сел рядом, вытирая лицо платком, который потом с отвращением швырнул на землю. Сгорбившись, он немигающим взглядом смотрел куда-то вбок.
– Ты думаешь, его тоже убили? – спросил он безразличным голосом.
– Не думаю, – покачал я головой. – Скорее всего, просто допился. Видел на столе бутылку? Наверняка суррогат какой-нибудь.
– Может и так, – отстраненно согласился Никита, – а ты тело не осматривал?
– Сдурел? – ошалело вскинулся я.
– Ну да… ну да… А если его все-таки убили? Ты сам сказал, что он собирался какую-то порнуху снимать. Может быть, даже и ту самую. Вот от него и избавились как от свидетеля.
– Ни одна бестолочь не наняла бы Ефимова на такое дело! – возмутился я. – Он же алкаш был ненадежный! После первых же съемок бы проболтался.
– Ты же нанял, – парировал Никита.
– Я, между прочим, парень не местный и о его репутации ничего не знал. Ко мне он явился прилично одетым, выбритым и даже надушенным.
– Они тоже, скорее всего не местные, – эхом отозвался Никита.
Я хотел что-то возразить, но тут из-за угла показалась милицейская машина, а за ней еще и карета «скорой помощи». Я помахал им рукой и пошел навстречу. Никита остался сидеть на скамейке. Из машины вышел уже хорошо мне знакомый Кирилл Миронов, посмотревший на меня с отвращением. Я не обратил на его эмоции внимания и ткнул пальцем наверх.
– Клиент на втором этаже, квартира номер пять. Никитке там плохо стало, так что на лужу блевотины в коридоре внимания не обращайте. Мы тут подождем или в машине посидим. Наверх не пойдем, увольте, и понятыми не будем, вы уж увольте.
– Вы там что-нибудь трогали? – хмуро осведомился Кирилл.
– Осмотрелись. Но руками ни к чему не прикасались, кажется. Впрочем, свежие пальчики будут нашими. Покойник лежит вот так уже пару недель, если по вони судить. Поднимайтесь осторожнее, там ступеньки нет. Можно вниз загреметь со всей охотой.
Пробурчав что-то нечленораздельное, Миронов удалился наверх. Я повернулся в сторону лавочки и обнаружил, что Никиты на скамейке нет. Покрутив головой, я увидел его, оживленно беседующего с каким-то пейзанином в ватнике, треухе и спортивном трико с вытянутыми коленками. Я подтянулся поближе.
– Дык я и говорю, – шепеляво произнес мужчина, – Виталя то уж давно не показывался. Мы и думали, что работу наше и уехал. Он же журналист был, его по телевизору показывали. А с месяц назад я к нему зашел литрушечку раздавить…
Мужчина заметил меня и явно приободренный прибавившимися зрителями, продолжил декламацию.
Ознакомительная версия.
