– Сдавайтесь! – Прогрохотал усиленный мегафоном голос. – Вы окружены! Сопротивление бесполезно!
Все эти выкрики шли на фоне непрекращающейся канонады. Пули со звоном ударяли в ветровое стекло «Ауди», били по бортам, но машина у Кикоза оказалась бронированной и стрельба ей была не страшна.
Наконец, мотор стал подавать признаки жизни, и тихо заурчал.
– Это не рыбаковцы. – Удивленно проговорил Игорь Сергеевич, просканировав на расстоянии нападавших. – Алкаши – да, есть, но наркоманов нет…
– Слушай, – Раздраженно повернулся к нему Изотов. – Какая разница, кто это!? Если эти ублюдки сначала стреляют, а потом думают, – значит надо отсюда убираться!
Внезапно огонь милиции нашел себе другую цель. Пули перестали отскакивать от «Ауди», но пальба не прекращалась, а напротив, усилилась.
Вспыхнул ярким факелом один из «ГАЗиков». Земля содрогнулась от взрыва, потом от еще одного. Деревья, ветви которых сгибались от снеговых шапок, разом сбросили груз и двор погрузился в непроницаемую снежную пелену.
Изотов, пользуясь временной слепотой милиции, нажал педаль газа. Он направил машину прямо на горящий «Газ», под возмущенные крики и новые порции свинца, протаранил его. Чудом увернулся от стоящего на пути «Москвича» и выехал на безлюдную улочку.
Бой сзади разгорелся с новой силой. Поплутав по переулкам, Сергей Владимирович вывел машину на Ленинский проспект. Их никто не преследовал.
– Слушай, – обратился майор к Дарофееву. – Что там случилось?
– Это люди рыбака подъехали. – Ответил вместо целителя Витя. – Они думают, что прикрывают отход Кикоза. Это же его машина…
– Игорь, а ты там как? – Спросил Изотов. Пономарь не ответил. Приключение, необходимость действовать в ускоренном ритме, истощили его силы и теперь Игорь Сергеевич блаженно спал, свесив голову на грудь.
1.
Прежде чем распихать уже начавшего храпеть Дарофеева, Сергей Владимирович в тонком теле слетал на квартиру и усыпил ждущую их возвращения Яичницу. Памятуя о том, что Дина жаждет встретиться с ГУЛом, по неизвестной пока что причине, было рискованно оставлять их вместе.
Игорь Сергеевич пробуждался крайне неохотно. Он бурчал, отмахивался, до тех пор, пока майор не зажал целителю нос. Лишь после этого Пономарь соблаговолил открыть глаза.
Фээсбэшник проводил его с Витей до квартиры, а сам уехал уничтожать улики, в виде машины наркомафии.
Раздевшись, и войдя в гостиную, Игорь Сергеевич увидел, что посреди комнаты, лицом к нему, стоит спасенный мальчик. Витя замер, его глазные яблоки, устремленные на вошедшего, не шевелились и Дарофееву показалось, что этот невидящий взгляд на самом деле пронизывает его насквозь.
– Дядя Игорь! – Позвал хумчанин.
– Что? – Вслух откликнулся целитель.
– Неужели… Неужели ты действительно меня не узнаешь?!
– Извини… Нет… – Пожал плечами Пономарь разглядывая незнакомое лицо подростка. Голубые, почти прозрачные глаза, светлые вихры непослушных волос, тонкие, сжатые в розоватую нитку, губы, небольшая черная родинка на лбу.
В какой-то момент Пономарю пригрезилось, что он уже видел это небольшое пигментное пятнышко. Вот его руки застегивают какой-то шлем, и прямо тут, под обрезом металла, она, родинка. Но видение мелькнуло и исчезло.
– Дядя Игорь! – В отчаяние закричал Витя. – Ты же уже почти вспомнил! Ну, напрягись! Но как Дарофеев не старался, в память лезли лишь события последних дней, да еще обрывки снов. Призрачные напоминания о прошедшей жизни.
Да! Сны! В них Игорь Сергеевич, теперь он это точно вспомнил, видел именно этого паренька!
Но насколько были призрачны сны, еще неуловимее были воспоминания о них. Целитель удрученно покачал головой и сообразил, что до сих пор стоит посереди комнаты, залитой ярким светом люстры. Обернувшись, Пономарь нашел кресло и уселся в него.
– Извини… – Повторил Дарофеев.
На губах Вити Матюшина вдруг появилась широкая улыбка.
– Дядя Сергей тебе ведь рассказывал обо мне? Так?
– Так. – Согласился Игорь Сергеевич.
– Тогда он должен был сказать кто я такой.
– Ну, да. Парапсихолог, там, еще что-то…
– Не что-то, а гений желания! – Гордым голосом сказал мальчик. Целителю до сих пор странно было наблюдать за тем, что отчетливые слова, которые произносил, казалось бы, Витя, звучат без применения губ и рта. Все это смахивало бы на работу профессионального чревовещателя, если бы у Пономаря уже не было опыта телепатического общения.
– И что? – Устало спросил Дарофеев.
– А то, что я хочу, чтобы ты меня вспомнил!
И сразу же Игорь Сергеевич понял, что мальчик начал какую-то энергетическую работу. Тело среагировало автоматически. Пономарь мгновенно оказался в силовом, непроницаемом для чуждых энергетик, коконе.
На лице Вити Матюшина появилось выражение досады.
Целитель потратил несколько секунд на уговаривание самого себя снять ненужную в данной ситуации защиту. Наконец, охранная оболочка была снята, и информационно-силовой поток, исходивший от хумчанина, словно внезапно налетевший смерч, закружил все перед глазами Дарофеева.
Он потерял счет времени. Казалось, проходят часы, или дни, мысли в голове неслись с потрясающей скоростью, но сконцентрироваться ни на одной из них, казалось, невозможно. Мысленный взор Игоря Сергеевича наполнился мешаниной образов. Улицы, лица, пейзажи, одно накладывалось на другое, и не было возможности вычленить из этого хаоса какой-нибудь цельный образ.
Закончилось все разом. Резко.
Еще с полминуты Пономарь сидел, ошарашено глядя прямо перед собой. Потом перевел взгляд на Витю.
Теперь в лице мальчика не было ничего незнакомого. Лишь появилась какая-то суровость, которой не было, когда они виделись в последний раз.
И тут целитель понял, что вспомнил. Он недоверчиво покопался в памяти. Нет, все точно!
Все образы, детали, встали на свои места. Дарофеев с потрясающей четкостью видел все, что случилось с ним за прошлый год. Пациенты, Константин, Репнев и, наконец, ставший по-настоящему родным и близким за это время, мальчик Витя Матюшин…
А сам хумчанин в это время опустошенно стоял под люстрой и чего-то ждал. Игорь Сергеевич вдруг понял, что воплощая в жизнь свое желание, подросток нечеловечески устал.
Вскочив с кресла, Дарофеев подошел к мальчику и крепко его обнял. – Спасибо… – Только и смог вымолвить целитель.
– Ты вернулся… – Прошептал Витя. – Я так рад…
Ноги его подкосились, и хумчанин моментально уснул на руках Игоря Сергеевича. Тот, конечно, мог, с помощью новоприобретенных способностей, накачать пацана энергией и силой, так, чтобы тот мог не спать еще несколько суток. Но благоразумие взяло верх. Поняв, что мальчику нужен отдых после таких тяжелых испытаний, Пономарь отнес его в спальню и, осторожно раздев, накрыл теплым одеялом.
Вернувшись в гостиную, целитель смог дать волю своей радости. Он несколько минут скакал, как безумный и, когда первый восторг несколько улегся, Дарофеев вдруг понял, что находится в каком-то новом, неизвестном ему пока состоянии.
Игорь Сергеевич, безо всяких усилий, висел под потолком. Сейчас, обретя часть памяти, это не казалось ему уже таким уж странным состоянием. Целитель знал, что за последний год ему приходилось несколько раз прибегать к такому способу передвижения. Странным было другое. Пономарь осознавал, что на этот раз его разум все еще находится в плотном теле. Однако странно изменилось восприятие всего окружающего: все предметы вокруг ему стали казаться призрачными. Они не были прозрачны, как в те моменты, когда он путешествовал вне тела, но Дарофеева не отпускало ощущение некой зыбкости, которую внезапно приобрело все окружающее.
Не в силах справиться с этим мороком, Игорь Сергеевич подлетел к ближайшему предмету, это оказалась люстра, и попытался прикоснуться к ней. Но пальцы прошли сквозь бронзовую трубочку, не встретив никакого сопротивления.
Удивляться этому факту было бессмысленно. Оставалось принимать действительность, которую невольно создал для себя целитель, такой, как он ее ощущал. Решив немного поэкспериментировать с новым режимом существования, Пономарь подплыл к потолку и засунул в него голову. Сперва не было ничего видно, лишь серая пелена, но потом, когда целитель преодолел межэтажное перекрытие, он увидел, что его голова торчит посереди ковра в верхней квартире. Тут же, с визгливым тявканьем, к нему понеслась какая-то мелкая собачонка с огромным бантом на голове. Болонка, не сводя глаз с пришельца, истошно лаяла, то наскакивая на голову, то отпрыгивая от нее. Целитель махнул рукой на бдительную псину, но, как и следовало ожидать, ладонь прошла через небольшое тельце собаки. Это, насколько мог видеть Игорь Сергеевич, вреда ей не причинило, зато нервы у болонки не выдержали и она яростно зарычала на Дарофеева.
Через мгновение Пономарь услышал шаркающие шаги и женский голос:
