Трудно передать словами чувства, которые в этот момент испытала Титова. Огромные суммы, которые сыпались ей на голову, и безнаказанность кружили ей голову. Титова уже не знала, как играть, какой выбрать тон в общении с этим бездонным денежным мешком. И, главное, какие виртуальные квартиры предложить ему. Спустя несколько часов Титова заочно "продала" Кораблину две квартиры, которые два года назад лично оформляла на имя Стукова. И затребовала за них… сто тысяч долларов!
Она даже сама испугалась такой суммы. Но Кораблин, по-видимому, был к этому готов.
– О'кей! – сказал он. – Заметано. Я беру!
Титова уже не могла остановиться. Жадность затуманила ее мозги. Получив в присутствии Нечипоренко сто тысяч, еще не сложив все пачки купюр в "дипломат", она сделала то, чего не делала по отношению к Кораблину ни разу.
– Сергей Яковлевич! Есть роскошная квартира на Большой Никитской. Семьдесят тысяч. Это почти что даром.
Наверное, Титова перешагнула некий барьер здравомыслия, и теперь она вытряхивала деньги из Кораблина с невозмутимым спокойствием, не оглядываясь и не задумываясь о последствиях. Квартира на Никитской существовала в действительности, и в большой шестикомнатной коммуналке проживала одна-единственная старушка. Но этот лакомый кусок был недосягаем ни для Титовой, ни для других риелторов, ибо решением Московского правительства все операции с этим домом были запрещены. Кораблин, разумеется, об этом решении не знал и знать не мог, ибо уже давно перестал проверять Титову, испытывая к ней невероятное, нереальное доверие.
Неделю спустя он отсчитал ей еще семьдесят тысяч долларов.
– Елена Георгиевна, миленькая! – едва ли не рыдала в трубку Сычева. – Нет у меня больше сил терпеть! Отчим совсем достал! Я уже согласна на любую квартиру, хоть в самом плохом районе, но отдельную и подальше от отчима!
Нина была близка к истерике. Титова с трудом поборола в себе желание ответить, что ошиблись телефоном, и положить трубку. Пришлось ей выслушать Нину до конца.
– Вот что, девочка! – строго сказала она, как сильный человек обращается к слабому, потерявшему над собой контроль. – Немедленно прекрати это нытье! И возьми себя в руки. Все беды нынешней молодежи оттого, что вы не умеете ждать. Вы хотите получить от жизни все и сразу. А так не бывает. Жизнь – это ожидание и терпение. Дайте ей квартиру! Вот прямо сейчас! Я с ног сбилась, решая твои проблемы, а ты мне выдаешь такие заявления. Совести у тебя нет!
Это внушение подействовало на Сычеву. Голос ее изменился.
– Извините, – глухо произнесла она. – Просто… просто у меня уже лопается терпение.
– Я это заметила, – язвительно добавила Титова. – Но неужели твою светлую головушку ни разу не посетила мысль, что у меня могут возникнуть непредвиденные проблемы, что в жизни получается не все так гладко, как бы того хотелось? Да, к сожалению, квартиру на Севастопольском бульваре купить не удалось, но я отрабатываю сейчас другой вариант – на Симферопольском проспекте и Феодосийской улице…
Наверное, Титовой так надоела московская зима, что ей на ум приходили лишь названия, связанные с Крымом, но Сычева на эту закономерность не обратила внимания.
– А это надежные варианты? – робко спросила она.
– Безупречные! – заявила Титова. – Да что ты, в самом деле, переживаешь из-за каких-то жалких десяти тысяч…
– Тридцать пять, – упавшим голосом поправила Сычева. – Я вам дала тридцать пять…
– Ну да, правильно! Я все помню! – с жесткой уверенностью добавила Титова. – Я все помню. И хватит мне звонить! Когда будут результаты, я сама тебе позвоню!
И кинула трубку.
"Надоела, как горькая редька, – подумала она. – Надо номер телефона поменять. И, пожалуй, квартиру тоже".
Трудно сказать, какое событие вдруг надломило веру Кораблина в его «золотую рыбку», и в душе его зародились подозрения. Возможно, это случилось после того, как в течение месяца Титова не отвечала на его звонки, и после этого, словно нарочно, Кораблину на глаза попалась статья в газете о квартирных мошенниках.
Он не стал мучить телефонную связь и ранним утром приехал к Титовой домой.
– Ой, Сергей Яковлевич! – сонно пробормотала Титова, запахивая на груди халат. – Это вы! Проходите, проходите на кухню. Сейчас я сварю вам кофе… А я болею. Вы знаете, уже целый месяц валяюсь в постели…
– Почему же вы не отвечали на телефонные звонки?
Титова заморгала глазами.
– Дорогой мой! Не работает у меня телефон. Я уже пять жалоб на телефонную станцию накатала, и все без толку.
Кораблин не поверил, поднял трубку и послушал. Гудка не было.
– Вот видите, а вы не верите! Вам кофе с сахаром? А сливки будете?
Кораблин в кухню не пошел, а заглянул в одну из комнат. Мебели в ней не было.
– Вы переезжаете?
– Что вы! Куда мне переезжать на старости лет? Это я мебель на дачу отвезла. У меня ведь есть хороший дом в Подмосковье… Что это вы так странно на меня смотрите?
– Елена Георгиевна, – произнес Кораблин. – Почему до сих пор не приватизирован чердак? Почему на мое имя не оформлены квартиры на Фрунзенской? Где деньги, которые я вам дал?
– Господь с вами! – ахнула Титова. – Не берите грех на душу, Сергей Яковлевич! Неужели вы подозреваете меня в нечестности? Бывают же всякие объективные обстоятельства! А за ваши деньги я готова отчитаться. Да, готова! За каждую копеечку!
Несколько минут она скороговоркой перечисляла названия улиц, номера домов, квартир и фамилии жильцов, которых расселяла и разводила, сводила и снова расселяла, и благодаря этим сложным манипуляциям уверенно продвигалась к намеченной цели.
– Я знала… я чувствовала, – жалобным голосом произнесла Титова, капая валокордин в рюмку, – что добрые дела не останутся безнаказанными… Работаешь, работаешь, а никакой благодарности, одни упреки и подозрения…
Она залпом выпила лекарство и быстро прошла в комнату.
– Вот, пожалуйста! Я знала, что рано или поздно вы станете меня подозревать. Пожалуйста, я подготовила для вас доверенность… Все нотариально заверено! Читайте, читайте!
Она сунула ему в руки доверенность. Согласно этому документу, Кораблин получал полное право по своему усмотрению распоряжаться земельным участком в садовом товариществе "Ручеек" и находящимся на нем домом.
– Двухэтажный особняк со всеми удобствами! Горячая и холодная вода. Теплые полы. Канализация. Гараж, спутниковое телевидение…
– Этот дом принадлежит вам? – спросил Кораблин.
– Конечно!
– Могли бы вы мне показать документы?
– Без проблем! – ревностно и с некоторой обидой в голосе ответила Титова и вынесла Кораблину садовую книжку.
Тот полистал ее с выражением недоумения на лице и сунул в карман.
– Хорошо, я съезжу и посмотрю на ваш дом.
– Обязательно посмотрите! – напутствовала Титова, выпроваживая Кораблина.
Когда он вышел, она легла на кровать и уставилась в потолок. "Никакого преступления я не совершила, – думала она, покусывая губы. – Я запутаю любое следствие. Сделки с недвижимостью – это такое болото, в котором увязнет любое правосудие. А деньги я не отдам. За такие деньги можно даже пару лет в тюрьме посидеть!"
Стукову понадобилось продать комнату на Варшавке, и он отправил туда крепких парней, которые без лишних слов выкинули на улицу «родственницу из Еревана». Меликян громко кричала, что ее обманули, что она подаст в суд, но парней эти угрозы не смутили. Они врезали новые замки в дверь и оставили Тамаре на память ксерокопию свидетельства о праве Стукова на эту комнату.
Тамара, желая посмотреть в глаза своей обидчице, подобно Кораблину, нанесла Титовой визит прекрасным ранним утром. Титова совершенно случайно оказалась в этот час у себя в квартире, в которой уже не было ни мебели, ни каких-либо других вещей. К появлению Меликян она была готова и без долгих объяснений вручила ей заверенную нотариусом доверенность на право распоряжаться земельным участком в садовом товариществе "Ручеек" и находящимся на нем домом.
– Вам несказанно повезло, – сказала Титова, прохаживаясь по пустым комнатам, наполненным лишь гулким эхом. – У вас была комната в коммуналке, а теперь – целый дом с садом и огородом. Двадцать минут езды от Москвы. Экологически чистое место. Можете жить там. Можете продать и получить деньги. Я хотела вам позвонить, да забыла ваш телефон…
Лелея слабую надежду, Меликян немедленно поехала в садовое товарищество. Увидев дом, который, по словам Титовой, теперь становился ее собственностью, несчастная женщина ахнула от счастья. Но это счастье было до обидного коротким. Председатель садоводческого товарищества рассказал ей, что Титова собственником дома никогда не была, приватизация земельного участка невозможна. Мало того! До него дошли сведения, что Титова уже кому-то обещала этот дом и в связи с этим возбуждено уголовное дело.
