— Ник, — вздохнула я, прерывая поток чужого красноречия, — заткнулся бы ты хоть ненадолго. Лучше скажи, почему он две недели от меня бегал, а теперь вдруг объявился?
Ник оставил свою дурашливость и хищно улыбнулся.
— Потому что паскуда он, твой Рахманов. Любит жар чужими руками загребать. Две недели назад, когда ты к нему рвалась, пришлось бы решение принимать или быть очень скверным в твоих глазах. А теперь, когда уже все решено.., мальчик ничем не рискует. К тому же он уверен: мозги тебе за это время вправили, и ты даже намеком, даже интонацией не позволишь себе дать ему понять, что он сволочь. Иди, радость моя, подготовь себя к любовному свиданию. И покажи ему класс, чтоб он с катушек съехал.
— Ник, ты помнишь, что мне обещал? — помедлив, спросила я.
Он с обидой развел руками:
— Само собой. Что еще за недоверие?
* * *
Обещание он выполнил. Уже через два дня я получила от Машки записку. «Я в порядке. Не беспокойся. Как там наши дела?»
Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Сможет ли Машка понять: то, что я сделала, было сделано для того, чтобы ее спасти? Не только понять — простить? Эта мысль не давала мне покоя, я торопила тот день, когда мы встретимся, и страшилась его одновременно. Что я скажу ей? Что Приходько внезапно исчез, а Рогозина обвинили в получении взятки и от расследования всех дел отстранили до выяснения обстоятельств? «Главное, чтобы она вышла оттуда… — твердила я себе. — А там…»
Тоска гнала меня к Виссариону. В бар я приходила к открытию и сидела там часов до четырех утра, когда разбредались по домам последние посетители. В воскресенье, ближе к одиннадцати, в баре появился Тони. Из посетителей была лишь одна мамаша Кармен, баба лет пятидесяти, с мощным бюстом и глазами навыкате. Старая сводня натаскивала новеньких, преимущественно деревенских дурочек, которые трудились на дороге, а свободное время посвящала гаданию, за что в свое время и получила прозвище Кармен. Нрав у нее был добрый, что в ее среде редкость, и мамашу все любили. Виссарион и вовсе испытывал к ней подозрительно нежные чувства. Должно быть, потому, что она всем девкам предсказывала скорое замужество, полтора десятка детей, достаток, любящего мужа и душку-свекровь в придачу. Кармен утверждала, будто обладает даром ясновидения, что в глазах девок невероятно повышало ее статус. В общем, можно было считать, что в баре лишь свои, оттого политесы разводить я не стала. Тони подошел, а я молча на него уставилась, предоставляя ему возможность произнести первую реплику.
— Я пришел… — начал он и замолчал.
— Это я вижу, — ответила я.
— Я хотел узнать.., что с Машкой. Я пытался… — Он опять замолчал под моим взглядом.
— Помнится, ты ее бросил. Твое праведное сердце не могло смириться с тем, что она наркоманка.
— Перестань, — поморщился Антон, а я пожала плечами.
— Ты бросил ее по другой причине? — не унималась я. Он вздохнул и отвернулся. — Ну вот, а теперь она еще и чокнутая. Неподходящая пара для такого парня.
— Я хотел помочь…
— Когда?
— Послушай, я действительно очень хочу помочь. Я…
— Катись отсюда, — перебила я.
— Я разговаривал с Олегом, он согласен…
— Катись отсюда, — повторила я.
— Надеюсь, когда ты успокоишься… — Он не договорил, чувствуя себя крайне неуютно под моим взглядом, пытался найти слова, но, наверное, и сам понимал их бесполезность. Помедлив немного, он побрел к двери.
Кармен приподнялась в своем углу за стойкой и поманила меня пальцем.
— Поссорилась со своим парнем? — спросила ласково. Наш разговор с Антоном она не слышала, потому что была слегка глуховата.
— Ага, — буркнула я, желание что-либо объяснять у меня отсутствовало.
— Не переживай. Вы помиритесь. Он женится на тебе, и ты родишь ему двоих детей, мальчика и девочку.
— И умрем мы в один день. Я с утра, а он к обеду.
— Зря смеешься, — обиделась Кармен. — Я это вижу так же ясно, как ты свой рояль.
— Ни хрена ты не видишь, старая пьяница, — буркнула я, но она и ухом не повела.
— Все будет так, как я сказала. Тогда ты вспомнишь мамашу Кармен и захочешь угостить ее рюмочкой, — хитро прищурилась она.
— Морда треснет, — направляясь к роялю, проворчала я, но все же так, чтобы Кармен не слышала. — Мамули, папули кругом…
* * *
Дождь опять зарядил на несколько дней. Потом пошел снег. Большие хлопья несло ветром, они падали на асфальт и тут же становились грязной жижей. Увидеться с Машкой было невозможно, но мне разрешили передать ей продукты. Чуть позже я стояла возле приземистого здания, окруженного забором с колючкой, и пыталась отгадать, глядя на окна, за каким из них Машка. На самом деле корпусов было пять, и тот, чей фасад я видела, административное здание, вряд ли там Машка. Но мне хотелось верить, что она смотрит в окно и видит меня. Я насквозь промокла, зябко дергала плечами и слизывала с губ снежинки. Свет в окнах начал гаснуть, и вскоре все они стали темными. А я побрела к дому, но где-то на середине пути изменила траекторию и направилась в бар, где обычно отирались дружки Ника.
Мое появление было встречено настороженно. На бурную радость я и не рассчитывала — с тех пор как Ник принялся везде таскать меня с собой, парни предпочитали держаться от меня подальше, но на сей раз при моем появлении воцарилось гробовое молчание. Правда, длилось сие недолго, приятели Ника, поглазев на меня секунд двадцать, вернулись к игре на бильярде, но чувствовалось, что моя особа их очень занимает.
Официантка принесла мне пиво, я сидела в гордом одиночестве, жалея, что вообще явилась сюда. А причина моего появления здесь была проста: мысль о недавних убийствах все еще меня занимала. Ник уверял, что всех четверых убил Приходько, якобы тот сам перед смертью покаялся. Но лично я сомневалась — и в том, что он покаялся, и в том, что убил. Хотя в пользу версии Ника говорил такой факт: ночной бродяга, ходивший за мной по пятам, с некоторых пор больше не появлялся.
Парни, закончив партию, устроились за стойкой. Один из них подошел ко мне с кружкой в руках и сел без приглашения, дружки проводили его заинтересованными взглядами.
— Привет, — сказал весело.
— Привет, — ответила я.
— Слышала новость? Вовку нашли.
— Купреева? — уточнила я, он кивнул. — Что значит «нашли»? Он же вроде тетку хоронить уехал.
— Ага, — непонятно с какой стати развеселился мой собеседник. — Выловили из речки с перерезанным горлом. — Он хитро прищурился, глядя на меня. Я пожала плечами, не зная, что ответить. — Говорят, у тебя был повод его не любить.
— А кого из вас я люблю? — удивилась я.
— Да и мы тебя на руках не носим, — резонно ответил парень. — Но… Артем здорово нервничает. Как узнал о Вовке, помчался к Нику. Он уверен: трупы — твоих рук дело.
— Придурок, — усмехнулась я. — Ник за такую самодеятельность мне давно бы голову оторвал.
— Возможно. Но далеко не все так думают. Известно, что он питает к тебе слабость.
— Это Ник-то? — удивилась я.
— Ну, может, не слабость…
— Вы бы поменьше языками болтали, — вздохнула я. — Нику известно, кто убил парней, наглый дядя не так давно скончался.
— А как же Вовка?
— Так же, — передразнила я. — Сколько дней он пробыл в воде?
Вопрос поверг парня в глубокие раздумья.
— Короче, Артем сильно нервничает, — хмуро повторил он и добавил, поднимаясь:
— Я тебя предупредил, а там как знаешь. — И вернулся к дружкам.
Я поспешила покинуть заведение. Настроение Артема было понятно, так же как и то, что убийства связывают со мной. Действительно, логично предположить, что парней в самом деле зарезала я. Но мне эти разговоры ни к чему. Излишний интерес к своей особе я не приветствовала.
Подходя к дому, я вдруг почувствовала, что за мной кто-то наблюдает, остановилась и несколько минут вглядывалась в темноту. Никакого движения. Но чувство, что из глубины двора на меня кто-то смотрит, не проходило.
Я еще немного постояла возле двери в подъезд и наконец вошла. Свет горел только на втором этаже, я была уверена, что лифт уже не работает, и направилась к лестнице. Наверное, я все-таки почувствовала приближение опасности и поэтому сделала шаг в сторону, но слишком поздно. Удар чудовищной силы обрушился мне на затылок, я рухнула на колени, но, как ни странно, сознание не потеряла, глухо застонала и схватилась руками за голову, не в силах хоть как-то сопротивляться. Дважды меня ударили по спине, скорее всего резиновой дубинкой, а потом, схватив под мышки, потащили из подъезда, сжав ладонью рот. Предосторожность совершенно излишняя, кричать я не могла, в голове стоял звон, ноги ослабли, удержаться на них я даже не пыталась, но к тому моменту уже сообразила, что нападавший был один. Мы оказались на улице, он встряхнул меня и сказал:
— Двигайся, сволочь! — А я поняла, что это Артем.
Он тащил меня в глубь двора, где у него стояла машина, наградил меня еще двумя тумаками, правда, на сей раз бил кулаком, и запихнул в багажник своей тачки. Ехали мы минут тридцать, за это время я смогла окончательно прийти в себя и даже оценить ситуацию. То, что Артем не убил меня прямо в подъезде, внушало определенные надежды. Но в целом перспективы не радовали. Ни одному моему слову он не поверит, так что, выходит, сегодня либо я умру, либо он.
