— Можно я маме позвоню?
— Звони, конечно, — разрешил Вадим. — За этим я тебе его и принес. Помочь набрать?
— Я сама! — упрямо тряхнула головой Василиска. И замешкалась, не решаясь набрать номер. — А по нему точно можно маме позвонить?
— Точно, точно, не сомневайся.
— А сколько потом денег платить придется?
— Пускай это тебя не волнует. Я же теперь твой отец — заплачу.
— Правда? — Убежденная им Василиска начала осторожно нажимать на кнопочки телефона. Конечно, ошиблась, конечно, Вадиму Георгиевичу пришлось ей помогать. Наконец в трубке ответил женский голос;
— Пронто?
— Мама, это я — Василиса! — закричала девочка в трубку так, что все посетители кафе на нее обернулись. — Ты меня слышишь?
В трубке возникла пауза, потом мамаша сказала:
— Да, конечно, Василиса. Не кричи, пожалуйста.
— Мам, ты когда за мной приедешь? Я тебя жду, жду… и
—Дочка, у меня дел много, — сказала мать и, помолчав, добавила; — Ты знаешь, у тебя скоро будет братик в Италии…
— Значит, ты не приедешь? — спросила Василиска упавшим голосом.
— Почему? Приеду, только не сейчас — попозже. Ты там не скучай, передавай привет всем нашим. Бабушке передавай… Ты откуда разговариваешь, от тети Поли?
— Да нет, я из кафе, с сотового телефона! — гордо сказала Василиска.
— Ты с ума сошла! Это же очень дорого! Откуда у тебя сотовый телефон?
— Пап… дядя Вадим подарил! — заявила Василиска.
— Ладно, все, все, целую. — Страшно заторопилась Василискина мать. — Пока! — И трубка запиликала короткими гудками.
Василиска растерянно посмотрела на нее, положила на стол.
— Ну что, как у твоей мамы дела? — поинтересовался Вадим, отпивая кофе.
— Она сказала, что у меня скоро будет братик и приехать она не сможет… Еще сказала, что сотовый телефон очень дорого стоит, и положила трубку.
— Это, наверное, у них в Италии дорого… Ну теперь понятно, почему она не может тебя забрать. Ты хоть рада тому, что у тебя будет брат?
— Не знаю, — пожала плечами Василиска. — Я же его пока еще не видела.
— Ну ладно, не расстраивайся. Приедут потом, вместе с братом. Ешь пока свое мороженое — и выше нос. Я ведь к тебе часто прихожу.
Василиска весело рассмеялась.
— Скажете тоже — выше нос! Я же не лиса, чтоб им вверх-вниз двигать!
Она съела мороженое и с такой тоской оглядела пустое блюдечко, что Вадим Георгиевич взял ей еще и молочный коктейль. Они посидели еще немного, потом Вадим проводил ее до детского дома.
Перед крыльцом Василиска достала из рюкзака телефон, протянула ему:
— Вы возьмите, пожалуйста. Мне не надо.
— То есть как это? Ты же сама просила, — удивился Вадим Георгиевич.
— Маме я позвонила. А так — мне больше некуда, да и мальчишки могут отобрать. Жалко будет.
— Ну как знаешь, — пожал плечами Вадим. — Что тебе в следующий раз принести?
— Ну, не знаю… — Василиска задумалась. — Вы сами приходите, а то опять закрутитесь с делами. Колбасы можете принести докторской? Я ее очень люблю.
Вадим рассмеялся просьбе Василиски, кивнул.
— Будет тебе колбаса! — Он поцеловал ее на прощание в щеку и пошел. Перед воротами детского дома обернулся. Василиска все еще стояла на крыльце и смотрела ему вслед. Ему показалось, что девочка плачет.
* * *
Вадим нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и «фольксваген» послушно пискнул, разблокировав двери.
— Кравцов Вадим Георгиевич? — раздался откуда-то сбоку неприятный скрипучий голос.
Он обернулся. Их было двое. Оба в штатском, средних лет, с каменным выражением на лицах, один повыше, другой пониже, один потолще, другой потоньше, но все равно они были похожи друг на друга, Как братья-близнецы, и Вадим сразу понял, кто они. Жаль. Ведь он как раз собирался на Ленинградский Вокзал, чтобы взять билет до Питера.
— А в чем дело?
— Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. — Тот, который был потоньше и явно злее, сунул ему под нос раскрытые корочки. — Мы должны задать вам несколько вопросов.
— Это надолго? А то я очень тороплюсь.
— Все торопятся, — философски заметил тот, который был потолще. — С поспешностью только блох ловят.
— Нет, я-то их как раз не ловлю, — усмехнулся Вадим. Он ждал этой встречи, поэтому не испугался. — Мы куда едем?
— В отдел.
— Тогда, может быть, я проследую за вами на своей машине, чтоб не бросать ее здесь? — спросил Вадим.
Они переглянулись. Тот, который потоньше, скорчил мину, второй кивнул.
— Мы с вами вместе проследуем. Я поведу вашу машину сам.
— Хорошо, — кивнул Вадим. Первый направился к служебным «Жигулям», второй сел за руль Вадимова «фольксвагена».
— Ремень пристегните, — напомнил Вадим, сам застегивая ремень безопасности на груди.
— Вы всегда соблюдаете правила дорожного движения? — язвительно поинтересовался толстый, но ремень все-таки застегнул.
— Всегда, — кивнул Вадим.
— Ну вот, правила соблюдаете, а законы — нет, сказал тот, трогая машину с места.
— В чем меня подозревают? — спросил Вадим.
— В мошенничестве в особо крупных размерах, просто сказал толстый. — Выяснились некоторые обстоятельства насчет вашего банковского кредита…
Толстый, видимо, ждал, что Вадим станет интересоваться этими самым обстоятельствами, но Вадим замолчал.
— Вы поосторожней на ухабах — у меня стойки завалены, — предупредил толстого Вадим.
— Да, действительно, жестковато идет, — согласился толстый. — Что же вы, такой богатый человек, а машину в порядок привести не можете?
— Некогда. Все, кому не лень, отвлекают на всякую ерунду… — Вадим наблюдал за идущим впереди служебным «жигулем». — На Садовом сейчас точно пробка.
— Знаю, — кивнул толстый. — Не волнуйтесь, доедем. Мы, в отличие от вас, никуда не торопимся. В нашем деле торопиться нельзя.
— А по-моему, со мной вы как раз поторопились, — сказал Вадим. — То, что у меня счет где-то там за границей, вовсе не означает, что я мошенник и собирался «кинуть» банк. Счет могли создать за меня, чтобы таким образом меня подставить…
Толстый, не ожидавший такого поворота разговора, замешкался с ответом.
— Вы бы сначала разработали тех, кто был подельниками Митроши в этой афере, а потом уж за меня брались, — воспользовался этой замешкой Вадим Георгиевич. — А то рассыпалась версия, вы давай ее склеивать заново — а тут вам преступники и подсказали, в каком направлении двигаться, — продолжал напирать на следователя Вадим.
— Митроша — это кто? — поинтересовался толстый.
— Да так, сволочь одна. Агентом у меня в фирме работал.
«Жигули» наконец оторвались, но тут же впереди «фольксвагена» вклинился «форд». Толстый нажал на тормоза.
— Рискованно ездят ребята, — заметил Вадим.
— А иначе в Москве нельзя, — вздохнул толстый и посмотрел Вадиму в глаза. — Прямых доказательств против тебя, конечно, нет, но учти: если выяснится, что это именно те деньги…
— А как это может выясниться? — поинтересовался Вадим.
— Очень просто. — Толстый опять «зевнул», и еще одна машина вклинилась на полосу перед ними. — Номера обналиченных купюр были в банковском компьютере, поэтому когда ты или кто-то за тебя открывал счет за границей, этот факт, соответственно, был зафиксирован, а меченые купюры оприходованы.
— Неужели все номера были снова занесены в компьютер? — искренне удивился Вадим.
— Ну, все не все, но учтены при обналичке наверняка. Так что, Кравцов, суши весла, как говорится.
— В таких случаях говорится не про весла, а про сухари, — уточнил Вадим.
На Садовом действительно была пробка. «Жигуль» окончательно потерялся в потоке машин — теперь его даже не было видно. «Фольксваген» зажали со всех сторон, и он едва плелся. Вадим оглянулся. Все — глухо, как в многотысячной толпе, идущей к метро: если попал в середину — не выберешься. Справа был Фурманный переулок. Знакомые места. Когда-то здесь жила его бабушка, он ходил в школу, играл с друзьями. Первая любовь, первое разочарование. Детство, овеянное духом романтики застоя конца семидесятых.
