себе свернули и глаза вытаращивали, когда я мимо прохожу. Чтобы слюнями обливались, видя лакомый, но недоступный кусочек. Но я не могла предположить, что шестидесятилетний босс открытым текстом предложит мне с ним переспать.
— Что ж он не мужчина, что ли, — фыркнул Сергей.
— Может и мужчина, я его не пробовала, и мне на него было плевать. — Девушка скривилась. — Он сказал так:
«Вы служите у меня в охране и, как я понял, готовы отдать за меня здоровье или даже жизнь, это ваш долг. Поэтому прошу о малом — отдайтесь мне. Я вас хочу».
У меня рот открылся от удивления, и я не знала, что ответить. Потом он повторил предложение, и я ему отказала. Я сказала, что это не одно и то же, и за работу я получаю деньги. Он парировал молниеносно:
«Я вам заплачу сколько угодно денег, только отдайтесь».
Впоследствии обещал перевести на другую работу. Числилась бы любовницей, какой по счету — не знаю.
— Многие женщины ищут таких дядек, думают, что они разом устроят их жизнь. Стоит только с ними переспать, — усмехнулся сыщик.
— Это одна из форм проституции, а я не проститутка. Если я иду с мужчиной в ресторан, то за себя плачу сама. Я независимая женщина.
— Даже если это ваш любовник?
— Даже если это мой любимый. Этим я демонстрирую свою независимость.
— Вы, случаем, не в США родились? У тамошних дам такой менталитет. Борются за независимость, за равные права с мужчинами, эмансипируются.
— Не там. Где — неважно. Я, естественно, отказала, а он просил не горячиться и подумать денек-другой. Я встала и вышла. На душе было тошно. Я поняла, что он пригласил меня не для того, чтобы посмотреть мое искусство, не потому, что я долгие годы провела в спортзалах, оттачивая боевое мастерство, развивая свое великолепное тело, а потому, что у меня между ног дырка. Даже две и можно туда член воткнуть, как и любой другой бабе. И не важно, на что та годы жизни потратила — на спорт, саморазвитие или на курево и пьянку, — девушка замолчала.
Сергей смотрел на нее, как тот самый старенький босс — видел только миленькую женщину, предмет сексуального услаждения своих похотливых желаний. И для Сергея было действительно неважно, на что она потратила годы жизни. Перед ним сидела красивая, умная и очень гордая леди и возбуждала его.
— Вот и вы так же смотрите на меня, — с обидой в голосе добавила она.
— Как вас зовут? — вдруг спросил Краснов.
— Катя.
— Очень приятно, Сергей.
— Мы отвлеклись. Я два дня ходила сама не своя, решила — если босс будет продолжать приставать — уволюсь. Сдаваться очень уж не хотелось, но… Но случилось то, чего я никак не ожидала. Мы приехали в один из его подмосковных особняков, он отпустил охрану на обед, а меня попросил остаться. В гостиной он вновь предложил мне свою любовь, и я опять отказала. Тогда он сказал, что ему никто никогда не отказывал, а если и отказывали, то он все равно брал, но силой.
Рядом с ним находился начальник охраны Лазарев. Я думала, он заступится, а он вынул пистолет, направил его на меня и предложил сдать оружие. Я сначала вспылила, хотела выхватить свой Стечкин и выстрелить, но потом немного остыла, не спеша вынула его и положила на стол. Он его забрал. Потом достал специальный пистолет и выстрелил мне в бедро миниатюрным шприцем с иглой. В нем был парализующий яд. Я не успела увернуться, упала на ковер как подкошенная и не смогла двинуть ни рукой, ни ногой. Все видела и слышала, но защищаться не могла.
Лазарев перетащил меня в спальню, усадил в специальное кресло, похожее на гинекологическое, и приковал ремнями ноги и руки к подколенникам и подлокотникам. В рот сунул кляп. Я находилась в полулежащем состоянии с задранными вверх разведенными в стороны ногами и не могла ничего поделать. Только скрипела зубами от злости.
В зал вошел босс, установил на штатив видеокамеру и включил. Решил снять изнасилование на пленку. Он сорвал с меня трусики, потом юбку, затем блузку и лифчик и я осталась в неглиже. Лазарев наблюдал за происходящим из кресла в углу. Попивал пиво из бокала и курил сигару. Видимо, ему нравилось наблюдать. А может быть, он хотел быть следующим.
И вот он возбудился, приблизился и нацелил фалос на мою промежность. Стал надвигаться. В этот миг я то ли от страха, то ли от злости сильно уперлась рукой и сломала крепеж хлипкого захвата. Лопнула сварка и правая рука оказалась свободной. От неожиданности я оторопела, а босс испугался. Я врезала металлическим стержнем по члену, и старикашка отлетел в сторону, а я быстро отстегнула ремни на левой руке.
Лазарев бросился к боссу, приподнял его, а тем временем я освободила правую руку, ноги и встала во весь рост. Лазарев выхватил пистолет, но выстрелить не успел — я швырнула в него подлокотник со штырем, и он угодил ему в кисть. Пистолет выпал, а я выставила кулаки и пошла на врага. Босс от страха поперхнулся слюнями, закашлялся, а я отбежала к дивану, схватила свою одежду и бросилась к дверям. Лазарев встал у меня на пути и принял боевую стойку. Решил подраться с абсолютно голой девицей.
Я недолго думая сделала обманное движение рукой, и он среагировал — поставил блок, а я ударила ногой в пах. Попала точно по яичкам, он охнул и согнулся. Второй пинок пришелся в подбородок, им я его вырубила. Лазарев упал у стены и опасности больше не представлял. Я подняла с пола его пистолет и направила на босса. Тот уже открыл дверь, но выйти не успел. Я приказала вернуться.
Уложив гадов на пол, связала ноги и руки ремнями от их брюк, заткнула рты носками и стала одеваться. Трусики и лифчик были порваны, и я их сунула в пакет. Блузку и юбку натянула, пристегнула подмышечную кобуру, одела пиджак и туфли.
Когда вышла из спальни, то обнаружила, что в доме никого нет. На столе в гостиной увидела свой пистолет и забрала его. Также прихватила кассету с записью моего изнасилования — единственное вещественное доказательство…
Вышла из особняка через задний вход, пробежалась до шоссе, поймала попутку и поехала в Москву. Было шесть часов вечера, и я решила отправиться прямо к начальнику охранного управления генералу Пантелееву. Он знал меня лично, знал как ответственного человека и верного Родине и присяге офицера.
В приемной
