В тире Тофик многозначительно заявил:
- Вот видишь, Ликочка, у меня и тир свой собственный имеется.
Затем, явно желая прихвастнуть передо мной, достал из внутреннего кармана кожаной куртки никелированную «Беретту» и сказал:
- Хочешь, научу стрелять?
- Хочу, - с некоторым страхом и в тоже время любопытством перед неизведанным согласилась я.
В свое время я посмотрела несколько боевичков со Шварцем и Сталлоне, поэтому мне хотелось научиться стрелять. И теперь, когда представилась такая возможность, надо было бы быть последней дурой, чтобы отказаться.
- Снимаешь с предохранителя - взводишь, тем самым досылая патрон в патронник, - прицеливаешься и плавно нажимаешь на спусковой крючок, - объяснял мне татарин.
Я старательно повторила все манипуляции с этим никелированным красавцем, и, бац, - грянул выстрел. Ничего сложного, зато какой кайф. Потом еще и еще. Я осталась довольна собой. У меня получалось, и, что вдвойне приятно, стреляю я, как выяснилось, достаточно метко.
Потом Тофик отвез меня обратно в общежитие. Снова проводил до дверей моей комнаты.
- Я зайду? - спросил он тоном, не терпящим никаких возражений.
- Конечно, заходите.
Как я могла ему отказать?
Но, очутившись у меня в комнате, он тут же полез обниматься, и мне пришлось оттолкнуть его. Нет, не грубо, но явно давая понять, что не стоит заходить так далеко. Я снова вспомнила слова Светы, что за все надо платить, и тут же выпалила:
- Уважаемый Тофик, вы подарили мне чудесный день. Давайте не будем его омрачать.
- Послушай, девочка, - начал было Тофик, злобно глядя на меня своими маленькими глазками, но вынужден был прерваться из-за зазвонившего у него мобильника.
Поговорив с кем-то о поставках какого-то там стекла, он оставил меня в покое, пообещав обязательно скоро наведаться.
- И где это ее черти носят? Полночь, а Лельки до сих пор нету дома, - возмущенно произнес профессор Вульф.
- Успокойся, Аркаша. Дочь стала студенткой Первого меда. Надо же отметить такое событие. Да и взрослая она уже, - принялась защищать Лелю мать.
- Взрослой станет, когда замуж выйдет, - не унимался Аркадий Генрихович.
В этот момент раздался телефонный звонок, и мужской голос сообщил, что у Лели Вульф возникли большие проблемы. Ее вместе с музыкантами из группы «Тяжелый нидер» задержали по подозрению в хранении и употреблении наркотических веществ. Сейчас она находится в дежурной части ГУВД на Литейном, 4.
- Вот и доигралась, - с этими словами профессор вызвал машину, оделся и быстро вышел из дома…
- Если бы не ваше имя, уважаемый Аркадий Генрихович, - загнусавил старший оперуполномоченный отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков главка Морозов, беря из рук Вульфа, только что приехавшего на Литейный, 4, бумажный конверт. - Так уж и быть, забирайте свою непутевую дочь.
Вся зареванная, Леля проследовала за отцом в служебную «Волгу» профессора. По дороге Вульф не произнес ни слова, в очередной раз подумав: «Да уж, определенно пора выдавать ее замуж. От греха подальше».
Наступила осень, а вместе с ней занятия в медучилище.
До лекции оставалось еще несколько минут. Я сидела в классе и смотрела в окно. За окном лил дождь, громко стуча по карнизу и стекая мутными каплями по стеклу. День был серым и неприветливым. С мокрых деревьев осыпалась желтая листва. Через открытое настежь окно доносился шум машин, и прохладный влажный воздух заполнял помещение.
- Здравствуйте, - послышался голос, на который сразу обернулись все присутствующие в классе учащиеся. - Я ваш преподаватель по основам медицины. Зовут меня Самошин Владимир Витальевич.
Голос принадлежал приятному мужчине с темными, слегка вьющимися волосами и выразительными глазами орехового цвета. Широкоплечий и хорошо сложенный, он был одет в солидный костюм светло-серого цвета. В глазах девушек отразился интерес к преподавателю. Я сразу подметила это. И подумала: «Что они нашли в нем? Фи». Но по мере того как он с увлечением рассказывал о медицине он мне нравился все больше и больше. Этот молодой кандидат наук из Первого медвуза, бывший аспирант и правая рука самого профессора Вульфа, который так беспощадно завалил меня на экзамене, к тому же работал практикующим врачом на скорой помощи.
Я сидела и наблюдала за тем, как его тонкие длинные пальцы, пальцы настоящего врача, держали мел. Боже, какие красивые у него руки. Руки, способные помочь человеку в недуге. Я густо покраснела, представив, какими ласковыми и сильными могут они быть.
Прочитав лекцию, Владимир Витальевич сложил книги в черный дипломат. Его взгляд скользнул по моей парте.
- Ко мне вопросы есть?
- Да, - раздался голос откуда-то с последних парт. - Вы женаты?
Самошин смутился:
- Вопрос не по теме. И поспешил покинуть аудиторию.
Наступила ночь. Я долго не могла уснуть. В моей комнате было душно и темно. Привстав на кровати, я посмотрела в окно. Дождь прекратился, и небо расчистилось, обнажив мириады звезд - эдакое решето вечности. Прижалась носом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Представила, как Владимир Витальевич, нет, Володя, подходит ко мне, берет меня за руку, и мы идем с ним туда, к самым звездам.
На следующее утро я сидела в классе и не могла унять сердце, которое бешено колотилось от мысли, что сейчас увижу его. Он вошел и начал лекцию. За эти два часа он часто останавливал на мне взгляд своих очаровательных манящих глаз, заставляя каждый раз трепетать от непонятного чувства в груди. Неужели я влюбилась? Да. Это действительно тот человек, о котором я мечтала всю свою жизнь, к которому шла на протяжении этих длинных лет.
Сдавая на проверку тетрадь с домашним заданием, я надписала в уголке: «Давайте встретимся где-нибудь». И на следующий день, получив тетрадь обратно, прочла ответ: «Давайте» - простой и короткий, но как много он значил для меня.
Глава третья
ЗАЧЕМ ВЫ, ДЕВУШКИ, КРАСИВЫХ ЛЮБИТЕ?
- Добрый день, Аркадий Генрихович. Мне передали, что вы меня ищете?
Профессор Вульф оторвался от бумаг, поднял глаза и увидел перед собой только что вошедшего к нему в ректорский кабинет Самошина.
- Да, голубчик. Я действительно очень хотел вас видеть. Как продвигается ваше исследование?
- Движется к завершению. Я как раз захватил несколько глав. Посмотрите?
- А давайте поступим вот как, уважаемый Владимир Витальевич. На самом деле сегодня я весьма занят и, каюсь, не смогу уделить вам должного внимания. Но готов исправиться и потому приглашаю вас в ближайшее воскресенье к себе домой. Пообедаем, так сказать, в кругу моей семьи, а заодно обсудим и ваши научные изыскания, - ответил Аркадий Вульф Самошину, протягивая свою визитку с домашним адресом, и добавил: - Как вы на это смотрите?
- С радостью принимаю ваше предложение, профессор.
- Ну вот и славно, - произнес Вульф, встав из-за стола, чтобы проводить Самошина до дверей своего кабинета.
Оказавшись в пятикомнатной квартире Вульфа, Самошин не мог скрыть своего восторга, который вызвала у него шикарная обстановка, сплошь составленная из предметов антиквариата. В домашнем кабинете профессора, в который его проводил Вульф и ненадолго там оставил, Владимира настолько поразила библиотека хозяина квартиры, что Самошин сидел, открыв рот, с завистью разглядывая золоченые корешки редчайших изданий.
- Здравствуйте.
Самошин обернулся и увидел красивую сексапильную блондинку, которая настолько тихо и внезапно вошла в кабинет, что гость от неожиданности даже не успел закрыть рта.
- Вы и есть Владимир Витальевич Самошин, - то ли спросила, то ли констатировала блондинка. - А меня зовут Леля. Папа приглашает вас к столу отобедать с нами.
Кинув взгляд на стройные ножки Лели и несколько смутившись, Самошин произнес:
- Да-да, конечно, с удовольствием.
Войдя в гостиную, Владимир вновь был поражен. На этот раз гастрономической изысканностью обеденного стола. Ему, живущему на зарплату преподавателя и врача скорой помощи, никогда в жизни еще не приходилось не то что пробовать, но даже видеть многое из тех деликатесов, которыми был заставлен стол.
Да и сам обед в кругу профессора Вульфа, его жены и дочери прошел очень мило и весело. Глава семьи остроумно шутил, как это умеют делать, пожалуй, только врачи. Его жена Виолетта Борисовна интересно рассказывала о разных странах, где ей посчастливилось побывать благодаря своему любимому мужу, чем совершенно не мог похвастаться Самошин, не выезжавший за пределы Ленобласти. Леля завораживающе улыбалась и заразительно, но не пошло, смеялась, когда отец отпускал очередную остроумную шутку.
