Глеб стоял, тяжело дыша, отходя от вспышки. А когда начал соображать, даже пожалел о вырвавшихся грубых словах… но возмущение все еще кипело в нем. Он вяло выругался и вернулся за стол.
Творчество – тончайшая материя. Автора прервали, и творческий пыл исчез.
– Сбила, з-зараза… – проскрежетал он.
Перечитал написанное – оно показалось остывшим, совсем не тем, как поначалу. Момент истины ушел!
С полминуты он смотрел на бутылку, потом с гримасой отвращения поднес ее к губам и через силу стал пить.
В таксомоторной компании, где работал Николай, был принят посменный график: по двенадцать часов, с восьми до восьми, с утра до вечера. Отколесив дневную смену, Николай заехал в контору, сдал выручку, отчитался по бензину… Пока доехал домой (машина у него была своя), уже подходило к девяти.
Но настоящая работа еще не начиналась.
Таксист обитал в съемной «хрущевке-однушке» в тихом спальном районе. Жил одиноко, замкнуто, с соседями был вежлив, приветлив, но не более того. Дистанцию держал.
Поужинав, он с полчаса отдохнул, а в начале одиннадцатого решительно встал, включил ноутбук, подсоединил к нему фотоаппарат, из письменного стола достал несколько пухлых папок, а из них множество бумаг, исписанных, таблично расчерченных, и пачку фотографий. Все это было строго рассортировано, обозначено, подшито и так далее.
Николай заварил крепкого чаю, отхлебнул и углубился в бумаги.
Время летело быстро. Незаметно сгустились сумерки, превратились в ночь, а он ничего вокруг не замечал. Рассматривал снимки, рылся в Интернете, делал выписки, рисовал таблицы, сравнивал одно с другим. Застывал сосредоточенно, хмурился, покачивал головой, иногда что-то вычеркивал… Словом, ни дать ни взять ученый-исследователь. Особенно он задержался на двух фотографиях, транслированных с фотоаппарата на экран компьютера.
На одной были запечатлены трое мужчин на фоне машины – рядового белого «Шевроле», каких тысячи. Снимок плохой, поспешно сделанный, лиц совсем не разобрать, фигуры… ну, те еще как-то… но, в общем, все очень неудачно.
– Учись! – поморщившись, негромко произнес Николай.
На другой фотографии запечатлелось неказистое здание с вывеской «Автосервис». Он долго смотрел на оба снимка… потом взялся писать на разграфленном надвое по вертикали листе.
Время шло.
Николай трудился около двух часов, прежде чем вынудил себя остановиться. Не хотелось, работа спорилась… но завтра – то есть уже сегодня! – смена в восемь, а вставать в шесть.
Он выключил компьютер, собрал в том же неукоснительном порядке весь свой архив, спрятал в стол и стал готовиться ко сну.
Приняв душ, лег в кровать, заложил руки за голову и закрыл глаза, но сон никак не шел к нему, в голове роились всякие лишние мысли и воспоминания…
Женщина с мальчиком, которых он видел сегодня близ гастронома, возникли перед мысленным взором так четко, будто это было всего пять минут назад. Светлые волосы, тронутые легким ветерком, чуть прищуренные уставшие глаза…
Николай скрипнул зубами. Это лицо напомнило ему другое – моложе и без всякой усталости, без черточек скорби в уголках глаз и губ… Было, все было! Но где оно теперь?.. Нет его, и возврата не будет. И хватит об этом!
Елена ворочалась под покрывалом, все в ней кипело, бушевало, не давало покоя. Особенно обидным казалось то, что она влетела в кабинет к мужу с самыми добрыми намерениями, желая сказать, что хочет позабыть все плохое, начать жизнь с чистого листа… и в ответ такая адская реакция. «Как посмела! Кто разрешил без стука! Сколько раз я говорил!..» Да ни разу не говорил, урод. Как сумасшедший налетел… Кретин!
Елена злобно перевернулась на другой бок, скомкав простыню.
«Гад», – приглушенно прозвучало в тишине комнаты.
Память вновь услужливо нарисовала ту сцену, и Елена брезгливо поежилась. Но что-то задевало ее, нет, не искаженное злобой лицо мужа, а, скорее, дело в антураже кабинета… И даже не столько кабинета, сколько письменного стола. Что-то там было не так.
Не так, не так… Что же?
Чем-то это зацепило. Чем? Елена не могла понять, но и отцепиться уже не могла. Что там могло быть такого, на столе?..
Она перевернулась и уставилась в стену. Сон как рукой сняло. Теперь она не успокоится, пока не поймет, а для этого надо в первую очередь включить логику…
Но на этой мысли все и кончилось, через пару минут она уже крепко спала.
Артем долго не мог дозвониться до Виктора – на работе сказали, что его нет, и причину отсутствия, разумеется, объяснять не стали, а мобильный был недоступен. Наконец, черт знает с какого раза, сотовый майора вместо равнодушно-автоматических слов разразился длинным гудком.
– Да! – сразу же ответил Львов.
Михеев тоже сразу взял быка за рога: надо, мол, встретиться по вчерашнему делу. Есть информация.
– Так скоро? – с подозрением спросил Виктор.
– Ну а чего ж тянуть-то?! – ответил Артем слегка нахальным тоном.
И они условились насчет места встречи. На этот раз съехались на машинах: Артем на «Форде», Виктор на «Тойоте». Детектив пересел в машину майора.
– Ну, излагай, – сказал тот, вынимая пачку сигарет и предлагая Артему. Но он отказался – уже несколько месяцев как бросил курить.
Артем тщательно готовился к этому моменту. Надо быть очень убедительным. И он постарался.
Не стал наводить туману, рассказал о вчерашней встрече со Студенецким. При всем том, что суровая ментовская жизнь сделала из Виктора Львова скептика, рассказ Михеева неожиданно заинтересовал его, хотя фактов в нем не было, одна лишь психология. Главное, он вдруг вспомнил то дело восьмилетней давности, к которому, правда, отношения не имел, но в узких кругах слухи циркулировали активно.
– Постой-ка, как ты говоришь его? Тропинин?
– Ну да.
– Припоминаю.
– Да ты что?! – оживился Артем. – Можно подробнее?
– А ты сам не помнишь?
– Нет, не припоминаю.
– Говорили, вроде как подставили парня, только хрен докажешь… Так ты говоришь, этот тип, Студенецкий, сказал, что Тропинин решил, будто это он его подставил?
Артем кивнул и с некоторым удивлением посмотрел на Виктора:
– Ты думаешь?..
– Думаю, – усмехнулся тот. – Про Студенецкого слыхал кое-чего – как-никак фигура видная… Слышал разное, и все мельком. В сумме сказал бы так: отзывы неблагоприятные, но уважительные.
– Это как?
– Да вот так. Гад, говорят, но не мелкий, не из тех, кто, кроме денег, ничего не видит, за копейку мать родную продаст. Нет. Этот не такой. Другой масштаб личности. Денег у него немерено… но как бы они для него – ничто, как-то так.
– М-м?.. – Артем начал соображать. – Власть, значит?
– Черт его знает, – пожал плечами Виктор. – При таких бабках давно мог депутатом стать или там хрен знает кем… но нет пока.
– Я, наверное, не совсем то имел в виду, – покачал головой Артем. – Власть как упоение могуществом, а еще вернее – чувством игры и победы. Психология победителя в игре…
– А игра называется жизнь, – подхватил Виктор. – Да, я тебя понял. Очень может быть. Но давай ближе к делу.
– Давай, – согласился Артем.
Итак: судьба Андрея Тропинина неясна. Что с ним сталось? Если Студенецкий как-то мутно толкует о том, что не знает, значит, знает больше, чем говорит…
И Артем повторил набор своих аргументов, но с большим эмоциональным нажимом: человек через годы несет жажду мести, да не где-нибудь, а в тюрьме, где такого насмотрелся, что куда тебе! Тут у кого хочешь крышу снесет, причем у всех по-разному. Интеллигент, прошедший через тюрьму, – это может быть такой компот! Помесь ужа с ежом… Это вполне может обратиться в идею избавления мира от человечьей нечисти, а кого-то особо ненавистного он может начать травить изощренно…
Виктор с сомнением покачал головой, и Артем добавил:
– Во всяком случае, я бы поднял архивы на предмет этого Тропинина.
– Ладно. Попробуем. Прихваты у меня в УФСИНе есть, материалы раздобыть реально. И все-таки что-то тут не вяжется! – заметил Виктор. – Преследовать своего врага, при этом еще истреблять всякую сволочь да плюс к тому не забывать про бомжей?.. Что-то тут многовато для одной головы, прямо Шекспир какой-то. Гамлет, в смысле, я хотел сказать…
– Ну хорошо, – хмыкнул Артем. – А как тебе такой расклад…
И выдвинул новую версию: предположим, Тропинин действительно скончался в заключении. Но там он успел крепко сдружиться с кем-то, и этот кто-то, зная всю подноготную Андрея, решает отомстить за друга. Ну а кроме того, в башке у него и собственные тараканы, может, и психопатия развиться. И вот он приезжает сюда, тихо-мирно устраивается на работу, снимает квартиру…
– Стоп, стоп! – махнул рукой Виктор. – Ну, Артем, ты же профи! Чего понес? Остынь, не роман сочиняешь!
Артем вынужден был признать, что увлекся, но не упустил ввернуть:
– Но все-таки эта версия мне нравится.
