— Буду давать больше. Пусть имеет деньги на мелкие расходы. И одевать ее надо приличней.
— Прозрела наконец-то. Не поздновато ли? Если она втянулась, то ее уже не остановишь. Один раз получилось, и нет больше преград. Грязь быстро прилипает. Смыть трудно.
— Не каркай, старая ведьма. Есть болезни неизлечимые. Они в крови сидят. Если упустили, то поздно делать припарки. Надо смириться. Одергивать бесполезно. Ее надо учить хитрости и осторожности. А в этих делах ты профессор. Но сначала поймай ее за руку, а потом входи в доверие.
Авдотья махнула рукой.
— Она сама научит тебя хитрости. У нее голова работает. Надо сделать ее сообщницей, тогда она пойдет за тобой.
— Не рано ли? — прищурилась Рита.
— Когда ее схватят за руку другие, уже поздно будет. Лялька порченое семя.
— Со мной ты намучилась, поводырем для слепого была. Теперь дочь мою веди. Не ровен час, оступится.
Женщины переглянулись. Кроме горечи, в глазах ничего не было, будто они потеряли последнюю надежду. А дальше пустота.
Сегодняшний день был самым обычным. Глеб Накатный считал все дни обыденными и непримечательными. Он не признавал праздников и не замечал будней. Важным и главным признавались способности человека, сила и мозги. Таких он знал не много. Единицы. Перед талантом Глеб преклонялся, остальная серая масса членистоногих им презиралась. Глеб Накатный и себя относил к талантливым людям. Свои способности он вкладывал во зло, а потому и славился лишь в определенных узких кругах. Там его ценили.
Сегодня был выходной день. К Глебу в гости пришел родной брат. Надо сделать оговорку. Младший брат Глеба Александр пришел не в частный дом, а в «казенный дом». В обычный следственный изолятор временного содержания. У Шурика, как называл младшего брата Глеб, имелись большие связи. Он был полной противоположностью своего горячо любимого родственника и к тридцати годам добился больших успехов. Их объединяла лишь внешняя схожесть, но натура и характеры не пересекались ни в чем. Оба видные мужчины и оба наделены незаурядными способностями, вот только свои таланты использовали по-разному. Старший стал незаурядным вором, младший успешным банкиром. И где тут искать наследственность? Мать работала нянечкой в детском саду, отец всю жизнь протрубил слесарем на заводе. Братья искренне любили друг друга, но встречались редко. Имидж слишком разный. Родство не афишировалось. Правда, в банковских кругах никто не слышал о Глебе Накатном. Глеб был человеком непредсказуемым, и любой шум вокруг редкой фамилии мог навредить карьере Шурика, вот почему он не мог допустить, чтобы дело Глеба дошло до суда.
В следственном изоляторе было двенадцать комнат для свиданий, они располагались в отдельном здании с входом с улицы с одной стороны и с охраняемой территорией с другой. Так удобнее, не надо пропускать посетителей в зону подследственных.
Глеба привели позже. Охранник снял с него наручники и вышел из тринадцатиметровой комнаты.
Братья обнялись. Младший даже прослезился.
— Ну что там? — спросил Глеб.
— Сегодня выходной. Очередь стоит. Я с девяти утра тут тусуюсь. Дают по двадцать минут вместо часа. Людской поток, как в мавзолей. Тебя привели с правой стороны?
— Да. Мой корпус через двор.
— Выход налево, второй поворот направо. Окошко справа. Подашь пропуск, тебе взамен вернут паспорт.
Он выложил на стол пропуск и ключи от машины, после чего начал раздеваться.
* * *
Ни один нормальный человек не придет с улицы в тюрьму, чтобы его заперли в камере. Да и этот парень не собирался сидеть за решеткой.
Майор стоял и смотрел на разбитое лицо молодого человека, сидящего на каменном полу.
Сержант, стоящий рядом, с красной повязкой и ножом-штыком на поясе, заикаясь объяснил:
— Он вышел за пять минут до окончания свидания. Обычный мужик, хорошо одетый, уверенно направился к выходу. А я в это время вывел из седьмой «свиданки» Болдина. Не мог же разорваться. Проводил Болдина до решетки и сдал конвою для возврата его в камеру. Вернулся за Накатным. А этот на полу лежит с разбитой мордой, в одних трусах, а тюремная роба в углу валяется. Я к выходу. Не тут-то было. Даже если он ушел не сразу, то за воротами толпа стоит. Давка. И думаю, он на машине уехал.
Майор даже не глянул на сержанта. Он разглядывал потерпевшего.
— Вы на машине приехали? — спросил майор.
— Нет, на такси. На машине жена уехала с ребенком на дачу. Еще вчера.
Майор глянул на стол. На нем лежала передача с продуктами. Значит, этот человек прошел контроль. Продукты проверяют на входе. В истории изолятора таких побегов еще не встречалось. Человек сдает дежурному пропуск, а ему возвращают паспорт, не глядя на фото. По корешку пропуска с номером, заложенного в документ. Примитив. Все просто, как дорожная пыль.
— Знаете, чем вам грозит этот спектакль? Помощь при побеге особо опасного преступника. Лет на пять потянет.
Александр встал с холодного пола и пересел на табуретку. Вытерев кровь с губы, он закурил, взяв папиросу из пачки «Беломора», принесенной брату.
— Здесь не держат особо опасных преступников. Мой брат всего лишь подозреваемый. Преступником он будет после оглашения приговора, если суд состоится, а я всего лишь пострадавший. Не морочьте мне голову, майор.
— Шибко грамотный, значит. По каким статьям проходил?
— Я не судим. Разрешение на свидание получил от прокурора города. За побег несете ответственность вы. Разгильдяи! Недолго вам осталось носить погоны майора. Все, что вы можете сделать, так это вызвать полицейского и сдать меня им с рук на руки. И пора бы уже начать розыск, а не со мной возиться.
Майор вздохнул.
— Пожалуй, я врежу тебе еще пару раз. Есть на кого списать. Я ничего не докажу, но и ты ничего не докажешь.
Он сделал шаг вперед.
Два года назад
В Измайлове до сих пор стоят хрущевки. В одной из таких жил Тихон Плоткин по кличке Тихоня. Те, кто знал этого человека, тихоней его не считали. Тридцать два года из своих пятидесяти он провел за колючей проволокой. Облысевший, неказистый, без особых примет, если не считать татуировок по всему телу. Странная личность. Он умел быть очень добрым и невероятно злым. Нежным и ласковым, а в определенные моменты превращался в зверя и монстра. Снежана видела все его стороны и только перед ним не стеснялась раздеваться. Ее кошмарный шрам его не пугал. Пока он ее не встретил, его искала вся милиция. Тихон убивал малолеток, а потом насиловал их. Его не смущали окровавленные тела.
Снежана тоже стала его жертвой. Но ее он не убил. Она сама ему сказала: «Дурак, брось нож. Я не собираюсь кричать и звать на помощь. И не буду сопротивляться. Делай что хочешь, а потом поговорим о наших дальнейших отношениях».
И он выбросил нож. Она его не обманула. Маньяк исчез. Оперативники его так и не нашли. Маньяков не ловят по горячим следам. Когда находят жертву, следов уже нет. Они попадаются случайно и из-за любви к сувенирам. В их домах находят сережки, колечки, трусики, сумочки. Чего взять с дурачков. Тихон Плоткин был опытным бандитом, и в его досье не значилось статьи за изнасилование. Женщины были его потребностью, а не маниакальным влечением. Плоткин всегда оставался вором и не путал божий дар с яичницей. Своих жертв он не обкрадывал и сувениры не собирал. Он забывал о них. Что касается человеческой жизни, то людей вокруг себя он не видел. Существуют лишь свидетели, которых быть не должно. Снежана принимала активное участие в собственном изнасиловании. Мало того, он понял, что она получила удовольствие. Такого с Тихоней еще не случалось. А когда девушка предложила ему переквалифицироваться, он в нее влюбился.
Дерзкий грабеж, трупы, кровь, погони, все это дико и неинтересно. Главную роль Снежана определила себе. Пользуясь своей яркой внешностью, она морочила головы богатым мужикам. В основном женатым. Доводила их до экстаза, но на этом все прекращалось. Оставались лишь фотографии или видеосъемки. Для этого Тихон закончил полугодичные курсы. Учился прилежно. Работал тоже качественно. А потом переходил к шантажу. Бывали и срывы. Некоторые мужья не боялись своих жен. Сегодня многие толстосумы держат своих безработных девочек в качестве рабынь. Жена-рабыня не смеет голоса подавать. Тогда использовали запасной вариант. Богатенького Буратино сажали в подвал на голодный паек и требовали у него же выкуп за самого себя. Вот тут Тихоня превращался в монстра и всем становилось страшно. Он умел запугивать людей. Ни одна жертва заявлений не писала. За родню и за себя боялись. Ведь Тихоня приносил клиентам фотографии их детей и матерей. Он знал о них все, а они о нем ничего. Запоминался лишь бандитский нож и разрисованное тело в татуировках. Такие звери не шутят. О Снежане никто не вспоминал. Бандит использовал девушку. Такая невинная куколка не могла быть сообщницей монстра. Ее напугали.
