Соня кивнула.
— Поэтому я и попросила вас приехать попозже. Что-, бы мы успели разложить вещи. У вас есть этот адрес в Брентвуде? Он в том списке, что я вам дала.
— Вы говорили, этот дом принадлежит какому-то вашему приятелю. Я так и не спросил, как его зовут.
— Роджер Хагилл, — небрежно бросила она. — Он мой старый друг. Я, правда, не уверена, что Сэм когда-либо встречался с ним.
— Вот как? — Я озадаченно посмотрел на нее. — А чем он занимается?
— Он богат. Мало кто об этом знает, но он участвует в финансировании самых разнообразных проектов, вкладывает свои деньги в заводы Рейнора по производству пластмассы, Детективное агентство Трашмена и, возможно, еще в какие-нибудь фирмы. А какое это имеет значение?
— Я всегда интересуюсь теми, кто оказывает гостеприимство людям, когда им угрожают убийством. Он в городе?
— Да. Роджер — холостяк и живет один, с ним только его экономка. А дом достаточно вместителен для нас троих, и мы можем прожить в нем хотя бы и месяц, не мешая друг другу.
— Я имел дело с агентством Трашмена, но не слышал, чтобы там упоминали его имя.
Она нетерпеливо повела плечами.
— Как я уже говорила вам, он держится в тени. Вкладывает половину капитала и получает половину прибыли. Я тоже не возражала бы против такой жизни.
— Мы все не возражали бы, — согласился я.
— Рик, вы не собираетесь проводить меня назад, в клуб? — Она покончила со своим коктейлем и выжидающе смотрела на меня. — Я должна вернуться раньше, чем Сэм выйдет к публике. Это в своем роде ритуал.
— Конечно. — Я махнул рукой, подзывая официанта. — Полагаю, работать с Сэмом Сорелом страшно интересно.
— Это не столько работа, сколько служение! — Внезапная улыбка осветила ее лицо. — И все же, несмотря ни на что, я не променяла бы свою судьбу ни на какую другую.
На обратном пути Соня не взяла меня под руку, и я бы пожалел об этом, если бы меня не осаждала куча других проблем.
Входная дверь дома в Брентвуде распахнулась почти сразу же после моего звонка, и высокий мужчина лет сорока с небольшим устремил на меня сердитый взгляд. У него были густые каштановые волосы, зачесанные назад, холодные серые глаза и коротко подстриженные усики щеточкой. Всем своим видом он слегка смахивал на военного. Характер у него был, по-видимому, властный. Он выглядел и держался так, словно только что вернулся с какого-то чрезвычайно важного совещания, и голос его оказался решающим для принятия решения: немедленно закрыть Форт-Нокс[19].
— Мистер Хагилл? — осведомился я.
— Да? — отозвался он резко и нетерпеливо.
— Я Рик Холман. Мне хотелось бы поговорить с вами.
— О чем?
— У нас с вами есть одна общая знакомая — Соня Майер. — Я уже пришел к выводу, что Хагилл из той породы людей, которых можно невзлюбить с первого взгляда, и со мной это уже произошло. — У нас с ней общие цели. Мы оба — я и Соня — хотим, чтобы Сэм Сорел остался жив, пока он гостит у вас.
— Хорошо, — неохотно согласился он. — Полагаю, нам лучше поговорить в доме.
Следом за ним я вошел в просторную гостиную, заставленную мебелью в раннеколониальном стиле. На стенах висели картины, писанные маслом, изображавшие все мыслимые и немыслимые разновидности птиц. Некоторые из них производили сильное впечатление, и требовалось время от времени убеждать себя в том, что они не приснились вам в ночном кошмаре. Хагилл встал передо мной, заложив руки за спину, словно я находился у него в подчинении и ожидал его распоряжений.
— Мне известна ваша репутация, Холман! — рявкнул он. — И поэтому я смею надеяться, что это не какая-нибудь скверная шутка.
— Сэм Сорел был трижды женат, и одна из его бывших жен грозится убить его на следующей неделе — в один из дней после вторника, — сказал я. — Сэм серьезно относится к этой угрозе, и я склонен согласиться с ним. И поскольку он в ближайшее время будет жить у вас, нам следует обсудить ситуацию.
Его усы мгновенно ощетинились.
— Вы печетесь о его защите, пока он гостит в моем доме?
— Я пекусь об одной из его бывших жен — Беверли Квиллен. Это та самая женщина, на которой вы собирались жениться. Так, во всяком случае, она утверждает. А Сэм Сорел нагородил вам о ней всякого вздора.
— Что? — Он вытаращил глаза. — Но это полнейшая чепуха!
— Это вы так говорите, — рассудительно сказал я. — А Беверли Квиллен утверждает обратное. Как же установить, кто из вас лжет, а кто говорит правду?
Его лицо потемнело, и я подумал, не собирается ли он вызвать охрану и приказать ей бросить меня в тюрьму за неповиновение. Затем он медленно моргнул, откашлялся и даже ухитрился выдавить улыбку на своей физиономии.
— По-видимому, происходит нечто, чего я не понимаю. Впервые слышу о женщине по имени Беверли Квиллен и никогда не знал ее. А с Сэмом Сорелом связан исключительно через Соню Майер.
— Как вы с ней познакомились?
— Я встречался с ней еще до того, как она стала личным импресарио Сэма Сорела. Я получал небольшую прибыль, вкладывая некие суммы в агентство, которое занималось поиском способных молодых исполнителей, где Соня тогда работала. Там я с ней и познакомился. Мы продолжали поддерживать наши дружеские отношения и после того, как она стала работать с Сорелом. Поэтому, когда она позвонила мне и объяснила, что Сэм закончил выступать в клубе и нуждается в тишине и покое, чтобы передохнуть перед началом работы над кинофильмом, я был счастлив пригласить их обоих погостить у меня.
Я угрюмо подумал, что под этой чванливой маской черта с два узнаешь — лжет он или нет?
— Вы знакомы с Линдой Гейлен или Джеки Слейтер? — спросил я его. — Это тоже бывшие жены Сэма.
— Определенно нет! — решительно отрубил он. — Я ведь, кажется, уже объяснил вам, Холман, что связан с Сэмом Сорелом исключительно через Соню Майер.
— А какие, собственно, у вас были отношения с Соней, когда она работала в агентстве? — Я искоса посмотрел на него, стараясь, чтобы мой голос звучал совершенно невинно.
— Наши отношения были чисто дружескими. — Он снова насупился. — Черт побери, Холман! Это возмутительно! Я не намерен терпеть ваши допросы! Вы обращаетесь со мной как с каким-нибудь преступником. Вы…
Зазвонил телефон, оборвав его громовую тираду. Раздраженно фыркнув, он пересек комнату и подошел к аппарату, который стоял на каком-то уродливом столе.
— Хагилл у телефона! — рявкнул он в трубку, но тут же выражение его лица смягчилось. — А, здравствуйте, Соня… Кого? — Его кустистые брови приподнялись. — Да, он здесь. Не кладите трубку. — Хагилл просверлил меня подозрительным взглядом. — Это Соня. Она хочет поговорить с вами, Холман. — Он с такой неохотой передал мне трубку, словно посвящал в тайны сверхсекретного кода.
— Рик? — Она всхлипнула. — Случилось нечто ужасное. Линду Гейлен убили сегодня вечером!
— Что? — Я постарался изобразить искреннее удивление.
— Полиция уже в клубе. Они хотят допросить Сэма, как только он закончит свое выступление. Я пыталась объяснить им, рассказать об угрозах убить Сэма, но они хотят увидеть эти письма.
— Вы сообщили полиции, что письма у меня?
— Да. И они требуют, чтобы вы немедленно приехали в клуб.
— Я так и сделаю, — сказал я, не испытывая ни малейшего желания встречаться с полицией. — А кто ведет расследование?
— Лейтенант Сантана. Вы его знаете? — с надеждой спросила она.
— Встречались, — мрачно пробурчал я. При воспоминании о последней встрече с Сантаной у меня заныло солнечное сплетение. Тогда наша встреча закончилась дракой. — Передайте ему, что я приеду через пятнадцать минут.
— Спасибо, Рик.
Я повесил трубку. Хагилл зорко наблюдал за мной, как охотничья собака, и я бы не удивился, если бы он вдруг громко залаял, а затем сделал стойку. Помолчав, я сокрушенно покачал головой и с унынием произнес:
— Скверно! Одну из бывших жен Сэма убили сегодня вечером.
— Какой ужас! — Похоже, он был искренне потрясен.
— Бедная Беверли Квиллен, — пробормотал я.
— Беверли? — Его голос дрогнул.
Я неспешно всматривался в его посеревшее лицо и затуманенные болью глаза, а затем, пожав плечами, стал плести заведомую ложь.
— Она, должно быть, совершенно ошибалась насчет Линды Гейлен.
— О чем это вы болтаете, черт побери?! — Он едва не заорал во все горло.
— Теперь, когда Линда Гейлен убита, — терпеливо разъяснил я, — она не может быть главной подозреваемой в предполагаемом убийстве Сэма Сорела, как считала Беверли Квиллен.
Он совершенно остолбенел и, похоже, начисто лишился дара речи. Наконец он заговорил, медленно и с трудом:
— Так вы утверждаете, что сегодня вечером убили Линду Гейлен, а не Беверли?
