Ознакомительная версия.
Между убийством Воробьевой и Мохова тоже видимой связи нет. Кроме факта, что Мохов давно знал всю семью Воробьевых — знал и Елену, и Юрия: Быть может, кто-то таким образом обрубает все концы, связанные именно с ними? Тогда надо только радоваться тому, что арестованный вроде бы так некстати прокуратурой и ФСБ Воробьев-младший сейчас недосягаем для… Для чего? Для очередного убийства? Никита смотрел на темные силуэты деревьев. Это дело… Это чертово дело. Он ведь словно предчувствовал — просто так все это не закончится. Так всегда бывает с отравлениями, убийства не прекратятся до тех пор, пока либо не кончится этот самый яд, либо… либо не будет достигнута главная цель, ради которой этот самый яд и был пущен в ход. Только вот какова она — главная цель убийцы-отравителя?
Подъехал патрульный «газик». Расторопные гаишники привезли с собой и двух внешгатников-понятых. И Никита решил осмотреть и обыскать «Гольф» прямо на месте — что резину-то тянуть с этой пустышкой? Вскрыли машину. Убедились при понятых, что в салоне действительно шаром покати — ни забытого портфеля, ни барсетки. Колосов проверил «бардачок» — там лишь ворох дорожных карт, ментоловая резинка для диабетиков, пара старых кожаных перчаток. Он порылся в глубине, извлек наружу все эти ненужные предметы. Под перчатками лежала дискета.
«Гольф» забрали на стоянку к посту ДПС у «Сокола». И там же на посту Никита проверил найденную дискету на стареньком раздолбанном компьютере гаишников. На дискете была какая-то бухгалтерия — накладные на поставку продуктов: мяса, птицы, рыбы, овощей, оплата счетов за ремонт помещения и бытовой техники, морозильной установки и гриля, тут же единым файлом шли счета по коммунальным платежам, налоговая ведомость и оплаченный счет за годовую аренду помещения, расположенного по адресу: Фрунзенская набережная, дом…
Это был адрес «Аль-Магриба». Файлы на дискете были не чем иным, как годовым финансовым отчетом деятельности ресторана. Колосов, досадуя, что снова, кажется, потратил время впустую, дискету все же забрал. В ней не было ничего необычного — ведь кулинарного критика мог интересовать сам процесс финансовой организации ресторанного дела. Это могли быть сведения для какой-нибудь статьи. Однако все же проверить стоило, и Никита решил утром созвониться с Потехиной или шеф-поваром Поляковым, чтобы получить нужную информацию. Но все консультации пришлось срочно отложить на потом, потому что дело вновь обернулось совершенно неожиданной стороной.
Утром пришло известие о возвращении из Финляндии Дмитрия Гусарова, Колосову позвонили из третьего отдела МУРа, который с некоторых пор подключился к делу об отравлениях. Информация «москвичей» была краткой, но стоила дороги: Гусаров прилетел из Хельсинки вечером накануне убийства Мохова. По данным проверки, сейчас находился у себя дома в поселке Немчиновка, являющейся территорией области, а следовательно…
Здесь желания и цели коллег из МУРа полностью совпадали с желаниями и целями Колосова. Никита чувствовал: мужу певицы Авроры, о котором столько уже было, сказано и который так долго держался в тени, пора выходить на большую сцену. Гусаров в этом деле так долго являлся для них с Лесоповаловым чистой абстракцией, просто голой фамилией в протоколах допросов самых разных свидетелей, что пора было начинать тесно общаться с ним, даже если он сам к такому общению и не слишком стремился.
Перед поездкой в Немчиновку Никита все же успел заглянуть в пресс-центр главка. Катя уже пришла на работу — трудолюбиво, точно археолог, копалась в шкафу в подшивках газет, разыскивая свою старую статью. Колосов сказал, куда направляется, и затем отдал Кате дискету, найденную в машине Мохова:
— Вот, просмотри на досуге, ладно? Это счета «Аль-Магриба». Вроде обычная бухгалтерия, но ты все же просмотри внимательно. Мохов в тот день перед убийством для чего-то возил ее с собой. Не оставил где-то дома или в редакции, а возил в машине.
— И это все, что вы обнаружили во время обысков? — вздохнула Катя.
Никита ответил, что изъяли массу разных носителей, но… В общем, сама должна понимать.
— Ладно, я посмотрю, — она взяла дискету. — А что же вы с Лесоповаловым предъявите Гусарову?
Вопрос был, конечно, интересный. И всю дорогу до Немчиновки Колосов только его и обдумывал. Что предъявим… В принципе у него нашлось бы немного слов для мужа певицы Авроры. Но даже не вопросы гнали Колосова в Немчиновку, а самое натуральное и банальное любопытство. Прежде чем спрашивать Гусарова о чем-то и анализировать его ответы, Никите просто хотелось увидеть этого человека своими собственными глазами — не на обложке журнала, не в шоу по телевизору, а въяве, вживую. В глубине души примерно на восемьдесят пять процентов Никита в то утро был уверен, что именно Гусаров — вдохновитель дела об отравлении таллиумом сульфатом, то есть по законам простейшей логики — самый натуральный и самый отъявленный злодей вроде легендарной Синей Бороды, А как известно, именно такие личности не лишены своеобразного, пусть и зловещего, обаяния. Однако и в этом Колосову пришлось сильно разочароваться.
Немчиновка была благоустроенным и. престижным коттеджным поселком в двадцати километрах от Москвы. И было в ней все как и в других подобных поселках — строго охраняемая территория, шлагбаум, глухие высокие ограды, крепкие ворота с домофонами, сосны с порыжелой от зноя хвоей, газоны, на которых, несмотря на полив, траве не хватало дождей, новенькие особняки под новенькими крышами, украшенные балкончиками, башенками, фестончиками, верандами, мансардами. В поселке царила чинная благопристойная тишина — ни криков играющей детворы из-за заборов, ни обрывков музыки из окон, ни болтовни соседей, ни собачьего лая, ни велосипедистов, ни пешеходов, ни автомобильных гудков.
У шлагбаума охрана проверила их документы молча и равнодушно и так же равнодушно указала особняк Гусарова — трехэтажный, кирпичный, за трехметровым забором в конце третьей аллеи. Спустя пять минут они с Лесоповаловым уже звонили в домофон у калитки. Дюжий сонный охранник впустил их сразу, без пререканий, едва они показали в окошко свои удостоверения.
Участок был обширным, но пока еще голым, необжитым: фруктовые деревца — тоненькими и чахлыми, канадские елочки у веранды — щупленькими, клумбы, хоть и оформленные хорошим дизайнером-флористом, успели полинять от зноя, покрывшись в самых видных местах некрасивыми проплешинами. Деревья и цветы в эту засушливую пору были не хозяевами участка, хозяевами были строения. А их — добротных, монолитных — было возведено немало: дом с тренажерным залом и небольшим крытым бассейном, сарай, сауна, теплица-оранжерея, крытая застекленная беседка и приземистая домовая часовня из красного кирпича.
Охранник попросил подождать, и они ждали минут десять, стоя посреди двора на солнцепеке. А затем к ним вышел Гусаров — только что после купания в бассейне освеженный, загорелый, с мокрыми, приглаженными щеткой волосами, в черном японском кимоно с белыми иероглифами удачи, вышитыми шелком на животе и спине.
И Никита сразу же почувствовал, что… В общем — жгучее разочарование. Чисто с внешней стороны Гусаров на инфернального злодея явно не тянул. В жизни, а не в телевизоре, оказался он до смешного маленького роста, этакий дядя с пальчик — плотненький, кругленький, с заметным уже даже через мешковатое кимоно пивным брюшком и поредевшей шевелюрой. Никита на миг представил этого пингвина и Аврору вместе. Странно, но никакой дисгармонии в этой парочке не было. Гусаров и Аврора с ее молодежными джинсами, топами, колечками, цепочками и браслетиками скорее подходили друг другу, чем не подходили. Это был парадокс, однако смириться с ним было легко.
— Вы ко мне? Из уголовного розыска? А мне только что звонили из прокуратуры. Какой-то следователь Красновский приглашает на беседу. — Голос Гусарова, несмотря на малый рост, был низким и мужественным. — Что за петрушка, господа, а? Я сроду с милицией, кроме ГАИ, дела не имел. Да и иметь не хочу, честное слово. Ну что еще там стряслось? Прошу. — Он энергичным жестом пригласил их в застекленную беседку, где не было ничего, кроме бильярдного стола и плетеной мебели из ротанга. — В чем проблемы, а? Я сам только что из-за границы вернулся, поэтому ни в какие продюсерские дела еще не въехал…
— Мы к вам в связи с расследованием уголовного дела об убийствах, По которому одним из главных свидетелей проходит ваша жена, — сказал Колосов.
— Моя бывшая жена, — быстро поправил его Гусаров. — Мы разведены. Да вам это отлично известно. Все дрянные газетенки только об этом и пишут из месяца в месяц. — Он хотел сказать что-то еще, но неожиданно умолк, потому что на пороге беседки появилось юное создание лет семнадцати от роду — гибкое, загорелое, темноволосое, коротко стриженное под мальчика, но полуодетое так изящно и так продуманно-небрежно, что все сразу становилось ясно-понятно.
Ознакомительная версия.
