Через пару минут мы выскочили на небольшой пятачок. За тем пятачком, метрах в двадцати, были незапертые ворота, но эти двадцать метров мы не могли преодолеть – пространство насквозь простреливалось, здесь нас уже поджидали. Демин обреченно посмотрел на меня. Положение действительно складывалось катастрофическое: сзади нас настигали преследователи, путь вперед был отрезан. И едва я подумал о том, как безнадежно мы влипли, в распахнутые ворота въехал бело-синий милицейский «жигуль». Его появление и для бандитов оказалось полной неожиданностью, отчего на поле битвы вдруг наступила тишина.
– Берегитесь! – завопил я. – Они вооружены!
Даже высунулся из своего укрытия, показывая рукой в направлении бандитов. Те, конечно, тотчас начали палить по мне, и это спасло милиционеров – оба сидевших в «Жигулях» сержанта выскочили из салона и укрылись за машиной. Они были в бронежилетах и с короткоствольными «Калашниковыми». Ситуация изменилась в одно мгновение – и явно в нашу пользу.
– Здесь бандиты! – крикнул я милиционерам. – Человек шесть или семь!
Показал рукой направление. Туда, прямо в железные бочки, за которыми укрывались бандиты, и ударили очереди милицейских автоматов. Теперь наши враги находились в очень незавидном положении, потому что с фланга по ним били мы. Они очень скоро обнаружили свою уязвимость и поспешно отступили. Милиционеры бросились за ними в погоню, а мы стали огибать цех, чтобы выйти наперерез бандитам и отрезать им путь к отступлению. Мы с Димой оторвались от своих и через минуту увидели троих бандитов. Они сломя голову мчались к машине, но теперь путь им преграждали мы. Дима, бежавший первым, даже не успел поднять автомат – по нему открыли ураганный огонь, и он упал. Я упал тоже, хотя меня пули не задели. Напуганные нашим внезапным появлением бандиты развернулись и помчались прочь, не предпринимая попыток прорваться к своей машине.
– Дима! – позвал я.
Он не отозвался. Я перелез через нагромождение шпал и увидел его. Он лежал на земле, раскинув руки, устремив взгляд в нависшее над ним небо. Вся его грудь была красной от крови. Я схватил его за плечи и попытался приподнять, но он ни на что не реагировал. Появившийся невесть откуда оператор снимал нас, и я зарычал на него:
– Пошел вон, идиот! Тут кровь, а ты…
Я схватил Димин автомат и побежал в ту сторону, где скрылись бандиты. Тому, кто видел меня со стороны, я, наверное, мог сейчас показаться безумцем.
Очень скоро я обнаружил милиционеров. Они лежали в грязи, настороженно поводя по сторонам стволами автоматов. Прямо перед нами, совсем близко, высился железный ангар.
– Мы загнали их туда, – сообщил мне один из сержантов.
– Там есть второй выход?
– Кажется, нет.
– Что думаете предпринять?
– Надо вызывать подмогу. Штурмовать малыми силами бессмысленно.
Я был с ними согласен.
– Обойду ангар с другой стороны, – решил я. – На тот случай, если там тоже есть ворота.
Я, пригибаясь, добежал до ангара и здесь, среди строительного хлама, обнаружил второго своего оператора. У него был безумно-восторженный взгляд.
– Какие кадры! – бормотал он потрясенно. – Какой материал!
– Ну что за идиоты? – в сердцах сказал я. – Или вы взаправду решили получить Пулитцеровскую премию за лучший репортаж с места событий? Пошел вон!
Я бы прогнал его, конечно, но тут мое внимание привлек невесть откуда появившийся бандит. Он, похоже, был ранен и, прихрамывая, ковылял к ангару. Милиционеры выстрелили ему вслед, но не попали. Я же находился в более выгодной позиции и одиночным выстрелом свалил бандита. Он упал, привстал, снова упал и пополз к ангару, оставляя за собой кровавый след. Я не успел выстрелить повторно, а он уже вполз в ангар. Я выскочил из-за кучи битого кирпича и бросился следом.
Бандит лежал у самого входа. Он хрипел, и его одежда была залита кровью. Я склонился над ним, тыча в лицо автоматом и крича:
– Кто ты? Кто тебя послал? Говори! Застрелю!
Он что-то прохрипел в ответ, но слов было не разобрать.
– Говори! – закричал я, поняв, что сейчас он умрет и ничего узнать не удастся.
– Орехов! – прохрипел он.
– Что – Орехов? – обмер я и обернулся к снимающему весь этот кошмар оператору: – Снимай! Снимай это все!
– Орехов, – прохрипел бандит. – Он работает в прокуратуре… Приказал убить Колодина… Тебя убить…
Он захрипел и замолк.
– Снял? – спросил я у оператора.
Это было мое спасение. Мой долгожданный козырь в борьбе против ненавистного Орехова. А оператор ничего мне не ответил. Уже опустил камеру и смотрел куда-то мне за спину, и у него было такое изумленное лицо, что я понял – что-то происходит. Обернулся и увидел: по рельсам, ведущим прямо в ангар, стремительно катится допотопный маневровый тепловозик, и выглядывающий из его будки Демин отчаянно размахивает руками и что-то кричит. Оператор первым понял, что происходит, и неверной походкой направился к выходу из ангара. Вот тут и я очнулся. Схватил оператора за руку и выволок его наружу. Я еще видел, как скатился с тепловозика Илья, и тотчас железная махина прогрохотала мимо нас. Мы успели отбежать достаточно далеко и упасть за груду кирпича, когда на всех парах ворвавшийся в ангар тепловоз врезался во что-то металлическое и с небольшой задержкой – секунда или две – в ангаре что-то взорвалось. Огненный смерч вырвался наружу, разрывая в клочья железные листы, и клубы черного дыма поднялись к небу.
– Все! – сказал Илья. – Отбегались ребятки!
Он лежал на земле, и когда поднял голову, я увидел, что у него рассечена бровь.
– Ты в порядке? – спросил я.
– А то! – ухмыльнулся он. – Нам не привыкать!
Именно так, наверное, и должен был сказать человек, только что совершивший подвиг.
Мы сидели с Мартыновым в деминской квартире и смотрели передаваемый по телевизору сюжет о событиях на заброшенном заводе. Пленку прокручивали уже второй или третий раз – впервые ее показали накануне вечером. Мартынов, не отрывая взгляда от экрана, следил за происходящим и одновременно рассказывал мне последние новости.
– Скандал грандиозный, – сообщил он. – Сегодня утром Орехов подал заявление об отставке и эту бумагу подмахнули без малейшей проволочки. От него хотят избавиться, потому что быть сейчас рядом с ним – это своими руками рушить собственную карьеру. А уж прикрывать его не решится даже совершенно выживший из ума человек.
– Его будут судить?
– Вряд ли. Такие дела делаются тихо, без шума, без громких процессов. Да и данных на него нет, кроме признания этого бандита перед смертью. – Мартынов кивнул на экран.
Помолчали.
– Парня вашего жаль, – вздохнул Мартынов.
Его печаль о Диме была совершенно искренней.
– Когда похороны? Я бы хотел присутствовать.
– Тело увезли на родину, еще вчера. Он сам из Бурятии.
И опять Мартынов вздохнул.
– Все! – сказал он. – Для тебя кошмар закончился. Орехов сам себя подставил. Так что теперь живи и наслаждайся жизнью.
– Как хорошо никого не бояться! – признался я. – Не прятаться и не ожидать ареста.
Пришел из кухни Дима, поинтересовался:
– Кофейку вам приготовить?
Мартынов кивнул ему в ответ и посмотрел благодарно. А я следил за выражением его лица. Он в первую секунду был совершенно спокоен, но вот что-то начало в его лице проступать – как при проявлении фотографии. Растерянность. Потом изумление. Потом почти суеверный страх. Дима стоял перед ним – живой и невредимый.
И я засмеялся. Просто расхохотался, сгибаясь пополам. И только тогда Мартынов очнулся.
– О-о-о! – потрясенно протянул он и посмотрел на меня почти детским, беспомощным взглядом. – О-о-о!
– Но это – большой секрет! – сказал я. – Тайна! Никто не знает, кроме нас и вот теперь еще и вас.
– Вы хоть понимаете, что вы натворили? – понемногу обретал дар речи Мартынов. – Это же кошмар! Как вы решились на такое!
– А что здесь такого? – возмутился Дима. – Да, инсценировка! Да, спектакль со стрельбой и взрывами! Но мало ли мы таких спектаклей снимали? И ничего – никто не возмущался. А здесь же для пользы дела. Мы Женьку спасали от Орехова.
– Значит, не было ничего? – спросил до сих пор не оправившийся от потрясения Мартынов. – Ни бандитов на иномарках, ни их гибели в ангаре…
– И милиционеры там были ненастоящие, – признался я. – И патроны холостые. И краска вместо крови.
– Но зато как правдоподобно! – закатил глаза Дима. – Это же вершина профессионализма! Как говорит наш шеф: ложь – это правда, но только наоборот. А? Каково? – И засмеялся, счастливый.
– Мы придумали эту жизнь: с погонями, покушениями, – сказал я. – Все, абсолютно все было инсценировано. Мы же сами взорвали наш фургон. И из гранатомета по нам с вами стреляли наши же ребята…
Мартынов судорожно вздохнул и бешено завращал глазами.
– И нападение на шоссе, когда мы протаранили машину «бандитов», тоже было ненастоящее.
