– Слышь, ты, – проворчал он, приблизившись к вытянутым на полу Тамариным ногам. – Че притихла? Ты мне тут мумию египетскую из себя не строй, я этого не люблю.
Никакой реакции. Словно с надувной куклой из секс-шопа общаешься. Это Лехе не понравилось, и он, прицелившись, ударил ботинком по ближайшей лодыжке.
– К тебе обращаются, тля!
– М-м…
– О, живая! – обрадовался Леха. – Ну что, разомнемся малехо, пока твой муженек не оклемался? А то начнет истерики закатывать, какой уж тут интим…
– М-м…
– Хорош мычать, тля! Шевелись, а то замерзнешь!
Леха еще раз пнул ногой Тамару, на этот раз метя в коленную чашечку. Ему хотелось ощущать под собой трепещущее, сопротивляющееся тело, а не безжизненный манекен. Он не дятел, чтобы просто так дыры долбить, ему оттянуться со вкусом хоцца.
– Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!
Пошарив по карманам, Леха нашел зажигалку и присел рядом с пленницей. Сейчас она у него попляшет. Нужно только расшевелить ее как следует, подогреть.
Чвирк! В свете пляшущего язычка пламени комната преобразилась, увеличилась в размерах, сделалась таинственной и мрачной. Вздрогнули и зашевелились предметы, поползли по стенам тени, заставляя Леху опасливо коситься по сторонам. Выругавшись, он погасил зажигалку и похлопал глазами, заново привыкая к темноте. Без оживших теней было все-таки спокойнее. Ладно, сойдет и так. По-походному.
Спрятав зажигалку, Леха положил пистолет справа от себя и, прежде чем пристроиться между разведенными ногами Тамары, настороженно огляделся вокруг. Нет, второй рулон не шевелился, как это померещилось ему в обманчивом свете зажигалки. И мебель не сползалась к Лехе, и люстра не кружилась под потолком, и притаившийся за окном силуэт не чудился.
Все путем, сказал он себе, все нормально. Нужно только по-быстрому спустить накопившийся пар и допросить Тамариного муженька. Через пару часов Леха будет далеко отсюда, где-нибудь там, где нет никаких призрачных теней, зато полным-полно света, громкой музыки, вкусной жратвы и пойла. Наверняка в карманах у трупов найдется достаточно денег, чтобы погудеть пару суток подряд, а там и премия за гитариста подоспеет. А пока, Леха, расслабься и получи удовольствие. Маленькую порцию того большого кайфа, который ждет тебя в скором будущем.
– Вот так, – прошептал он, раскорячиваясь поудобнее, чтобы расстегнуть штаны. – Я тоже красиво пожить хочу. Заслужил, блин.
Виталий попытался перевернуться с живота на бок и не сумел. Хотел поднести руку к ноющему затылку, но тоже не смог.
Тогда, спеленутый по рукам и ногам, испытывающий неимоверную тяжесть, он попробовал извиваться на полу и услышал:
– Напрасно напрягаешься, тля. Лучше лежи спокойно, береги здоровье и силы.
Это посоветовал Виталию бритоголовый парень, неизвестно откуда взявшийся в его квартире. В темноте не удавалось разглядеть его как следует, тем более что перед глазами плавали желто-зеленые круги. Зато, скосив взгляд через плечо, Виталий определил, что он сам завернут в ковер, представляя собой какой-то неодушевленный тюк. На спине, поперек туловища, лежит перевернутый диван. Вот почему невозможно пошевелить ни рукой, ни ногой. Вот откуда эта тяжесть.
Вспомнилось почему-то, как в детстве давил ногами гусениц на асфальте. Но те умирали быстро. А незнакомый парень, присевший напротив, похоже, собирался продлить удовольствие.
– Я тут жинку твою от нечего делать трахнул, – доверительно сообщил он Виталию. – Ты как? Не обижаешься?
Верить сказанному не хотелось, но это походило на правду. Скорее всего Виталий и Тамара пробыли без сознания достаточно долго, раз их успели перетащить в гостиную и закатать в ковры. Тот, в котором находился Виталий, еще недавно был расстелен здесь, на полу. Для того чтобы как следует спеленать оглушенного пленника, парню пришлось высвободить ковер из-под мебели. Теперь стол и стулья валялись вокруг, как после погрома. По счастливой случайности перевернутая тумба из-под телевизора не заслоняла Виталию обзор, иначе, не видя перед собой Тамары, он свихнулся бы от отчаяния.
Других счастливых случайностей не было и не предвиделось, как мрачно отметил про себя Виталий. Совершенно беспомощный, он был способен лишь скрипеть зубами да проклинать себя за опрометчивое решение сунуться в брошенную квартиру. Но если его положение было просто безвыходным, то Тамаре пришлось испытать кое-что похуже.
Чтобы превратить ее в совершенно беспомощную жертву, парень приволок из спальни второй ковер, и теперь из него торчали разбросанные как попало Тамарины ноги. Все остальное было скрыто от глаз. Скорее всего жена лежала с вытянутыми вверх руками, но это невозможно было определить наверняка.
Рулон, в который она была закатана, опоясывала скрученная в жгут простыня, белеющая в темноте. Не имея возможности самостоятельно выбраться из своего шерстяного кокона, Тамара лежала ближе к окну, у самой батареи. Хорошо, что отопительный сезон закончился, подумал Виталий и поразился нелепости этой мысли. В положении пленников не было ничего хорошего. Совсем.
– Ты глухой, тля? – разозлился парень, не услышав ответа на свой вопрос. – Я тебя, падла, спрашиваю!.. Не обижаешься?.. А?.. А?
Обращаясь к Виталию, он колотил его по голове рукояткой пистолета и дышал луком. Это было невыносимо.
– Прекрати! – взмолился Виталий, ощущая, как из уха вытекает горячая струйка крови. – Убьешь ведь.
– Еще раз вякнешь так громко, обязательно убью, – пообещал парень.
– Ты кто? Что здесь происходит?
– Можешь звать меня Лехой. А происходит здесь вот что. Я задаю тебе вопросы и трахаю твою жену между делом. А ты отвечаешь и благодаришь меня за доставленное удовольствие.
– Спасибо, ага, – пробормотал Виталий. Оказывается, он еще был способен язвить. Сарказм сохранился, а вот надежды на счастливый исход почти не было.
– Слышала? – обратился Леха к рулону у окна. – Твой муж говорит мне спасибо.
Тамарины ноги попытались согнуться в коленях и, скользнув босыми пятками по паркету, опали снова.
– Она же задохнется! – заволновался Виталий. – Размотай ее, слышишь!.. Тамара!.. Томочка!..
– Млеет твоя Томочка, – захихикал Леха. – А ответить тебе не может, потому как рот я ей заткнул. Она мне ведь не для беседы нужна. Для разговоров ты сгодишься.
– Что ты хочешь услышать?
– Тебе Серега-гитарист родственником приходится, верно?
– Да, – неохотно согласился Виталий. – Он мой шурин. А что?
– Где сейчас находится твой шурин? Как его найти?
– Не знаю. Он нам своих координатов не оставлял. Прячется. Его чеченцы ищут.
– Я тоже его ищу, – произнес Леха угрожающим тоном. – Так что ты лучше не виляй, тля! Ты, тля, лучше правду говори!
Виталий беспомощно задергался в своем рулоне. Драчун из него был неважнецкий, но если бы у него были свободны руки, он, пожалуй, забил бы мучителя насмерть. Во всяком случае, попытался бы. Несмотря на пистолет. Бывают ситуации, когда умереть легче, чем продолжать жить.
Понаблюдав немного за потугами беспомощного пленника, Леха расчетливо ударил его кулаком в лицо, раз-другой. Нижняя челюсть, которой Виталий упирался в пол, хрустнула, но со скрипом встала на место. Зато рот наполнился солоноватой кровью. Сквозь трансформаторный гул в голове донеслось:
– Бумаги у вас?
– Какие бумаги? – вяло спросил Виталий. Он и сам не смог бы объяснить, откуда у него берутся силы упорствовать. Хотелось просто уснуть и видеть сны. Такие, в которых не было бы вооруженного дегенерата и закатанной в ковер жены.
– Думаешь, я тут с тобой викторину провожу? – мрачно осведомился Леха. – Думаешь, тля, ты в конце получишь денежный приз? Ошибаешься. Вот я сейчас тебе рот тоже заткну и больше тебя ни о чем спрашивать не буду. А сам схожу на кухню и вернусь сюда. К жинке твоей. Ты этого добиваешься?
– Лук не в кухне хранится, а в кладовке, – прохрипел Виталий. Диван на спине с каждой секундой становился все тяжелее и тяжелее. Это противоречило законам физики, но именно так оно и было.
– О каком луке ты мне тут толкуешь? – насторожился Леха.
– Ну как же… Ты пожираешь лук, а потом дышишь им на своих жертв, пока они не окочурятся… Новая разновидность серийного маньяка…
– Юморист, да? Юрий Стоянов вместе с Ильей Олейниковым? Только у нас с тобой тут не «Ужасы нашего Городка». Все серьезно, по-взрослому.
– Еще скажи: по-мужски, – предложил Виталий, едва сдерживаясь, чтобы не заорать благим матом от желания избавиться от неимоверной тяжести, навалившейся на хребет.
Леха нахмурился:
– Я вижу, ты не просекаешь момент. Представляешь, что будет с твоей женушкой, если я хорошенько пошурую внутри нее, к примеру, скалкой? Впрочем, я и в кладовку могу заглянуть. Там наверняка хранятся какие-нибудь железяки. Скажем, рашпиль…
Тамара засучила голыми ногами, приподняла нижнюю половину туловища над полом и упала обратно. Сдавленные звуки, которые она издавала, были очень тихими, но слушать их оказалось невыносимо.
