Ознакомительная версия.
Бычье Сердце прищурился и окинул Лопату испытующим взглядом. Кургузый сторож кого-то очень сильно напоминал майору, сильно до неприличия. Кого-то, виденного совсем недавно и оставившего в душе Бычьего Сердца склизкий, как тельце головастика, след. Еще секунда — и он вспомнит, кого… Еще несколько секунд…
Но голова, совсем недавно исправно служившая хозяину, а теперь посаженная на именной кол Лу Мартина, подчиниться отказалась. И Бычье Сердце, вздохнув, переместил взгляд с сомнительной физиономии сторожа на его почти безупречный комбинезон.
И вдруг понял, что и яхта на нагрудном кармане тоже кое-что ему напоминает. Да не «кое-что», а другую яхту. И не просто напоминает — она является точной копией той.., виденной им на визитке главы фирмы «Солинг».
Господина Неплоха Владимира Евгеньевича.
Ну да, а эпитафия при входе гласит:
«СОЛИНГ» — все для ваших яхт, катеров и дайвинга. Оборудование и экипировка".
Оборудование и экипировка.
Экипировка.
— Хороший у вас комбинезон, — промурлыкал Бычье Сердце. — Фирменный.
Дорогой, наверное?
— — А я почем знаю? Племянник подарил, — неожиданно взволновался Лопата.
— Яхтсмен?
— Кто — яхтсмен?
— Племянник…
— Почему яхтсмен? На заводе он… Который турбинные лопатки выпускает…
— Ясно.
Эх, Семен Игнатьич, бедолага, ты и представить себе не можешь, как далек завод турбинных лопаток от дайвинга и яхт.
И от знаменитой парусной регаты «Катти Сарк». И от фирмы «Солинг». Он — далек, а ты — совсем близко. Как крыса к помойке, как свинья к желудям, как мародеры к трупам…
Стоп.
Ну, конечно же, конечно же…
Теперь Бычье Сердце вспомнил, чью расплывчатую, изборожденную пороками физиономию напоминала ему физиономия Лопаты.
Печенкин. Василий Васильевич Печенкин, гнусный червь, успевший порыться в плоти вещей покойного Ромы-балеруна.
И ловко выскользнувший из пальцев Бычьего Сердца. И вот теперь прямо напротив майора сидит такой же червь, сколопендра, мокрица, платяная вша… Сходство было столь явным, что у Бычьего Сердца сразу же засаднили кулаки.
Совершенно беспричинно.
Никаких поводов к этому Лопата не подавал, совсем напротив, был тих, как майский вечер, и покладист, как кастрированный кот. Вот только дорогущий фирменный комбинезон на субтильных плечиках Семена Игнатьича… Чертов комбинезон не давал Бычьему Сердцу продохнуть, хотя особых поводов к беспокойству не было.
Ну, прикупил человек шикарную прозодежду, и что? Возможно даже — все в том же «Солинге», чтоб ему ни дна ни покрышки…
И все же, все же…
Щегольской комбез, предназначенный для молодых, мускулистых и загорелых плеч, шел престарелому Лопате как корове седло. Такие вещи люди в возрасте не покупают специально, а если и покупают — то это не Лопатин случай, на проскочившего жизненный экватор плейбоя он не тянет. И потом… Если присмотреться… Комбинезон сторожу явно велик, на пару размеров больше как минимум. Но и это ничего не значит…
Так же, как и сходство с мародером Печенкиным.
Вот только… Вот только распухшие от жажды блеклой крови кулаки никак не унять.
Чтобы не доводить себя до крайности, Бычье Сердце взял со стола «Энциклопедию промышленного шпионажа» и вцепился в страницы одеревеневшими пальцами.
— Главу фирмы знали? — хмуро спросил он у Лопаты, не отрывая взгляда от первого попавшегося изображения индуктивного датчика «Трамплин».
— Какого главу?
— Фирмы «Солинг», господина Неплоха. Владимира Евгеньевича. — Глупее вопроса и придумать было невозможно, и Лопата приободрился.
— Да вы что… Откуда… Я ж сторож ночной, шутите, что ли? И потом — этих фирм здесь больше десятка будет, вы же сами видели…
— Видел. А комбинезон вам в «Солинге» подарили? На поминки фирмы? Их всем раздавали или только вам?
— С чего это вы, товарищ начальник? — прошипел Лопата неожиданно севшим голосом. — Я ж говорю, племянник…
— Племянник, говоришь. — Вот оно и накатило, обычное сиверсовское бешенство, веселое и угрожающее. — Еще раз про племянника заикнешься — наизнанку выверну и заставлю печень собственную сожрать, даром что ты мне в отцы годишься…
Бычье Сердце наконец-то отлепился от созерцания «Трамплина» и сфокусировал взгляд на стороже. Воображение у майора, обычно неповоротливое и хромающее на обе ноги, теперь сработало четко: физиономия Лопаты совместилась с физиономией Печенкина и стала восхитительно открытой для удара в переносицу.
Но к крайним мерам прибегать не пришлось: Лопата оказался не таким крепким орешком, как настоянный на спирту Василий-сучий-потрох-Васильевич.
— Да ладно вам… — булькнул Семен Игнатьевич. — Ну взял… Забыли они его в офисе своем.., который рядом со складом…
Там он на вешалке и висел. А вещь хорошая, добротная… Не пропадать же… Вот, взял, для работы… Уж больше года прошло… А вы… Пожилому человеку с утра пораньше тыкаете… Нехорошо, товарищ начальник.
— Ладно, Семен Игнатьич… — Бычье Сердце неожиданно подмигнул сторожу налитым кровью глазом. — Погорячился я…
Работа нервная… Вы уж не сердитесь… И вот еще… Может, что еще прихватили… Из офиса.., мало ли…
— Да ничего там больше не было, — неуверенно начал Лопата. — Так, бумажки какие-то, проспектики… Взял пару.., с яхтами.., красивые уж очень…
— А посмотреть можно?
— Отчего ж…
— А сам офис? — сморозил глупость еще не отошедший от ненависти к мародерам Бычье Сердце.
— Дык там все на ключи запирается…
Они только к десяти приходят. Да и фирма там другая… Давно уже… Компьютерная, кажется…
— Ну, тогда проспекты давайте… Полистаю на досуге…
Лопата поднялся со стула и подошел к противоположной топчану стене, которая до сих пор казалась Бычьему Сердцу глухой. Кто бы мог подумать, что она подаст признаки жизни и за ней окажется что-то, отдаленно напоминающее небольшой встроенный шкаф, забитый маленькими и большими картонными коробками и коробочками с аккуратно присобаченными к ним бирками.
— Трофеи? — съязвил Бычье Сердце.
— Макулатура. — кротко ответил Лопата. — У нас здесь такого добра тонны…
Но тонны добра мало интересовали Бычье Сердце. А вот бренные бумажные останки «Солинга» — за это можно было бы и преставиться пожилому хомяку Лопате.
Но проставляться не пришлось.
Спустя минуту Бычье Сердце получил на руки «пару проспектов» неплоховской фирмы, едва вместившиеся в небольшую коробку из-под масла «Valio». А спустя еще десять минут Бычье Сердце вышел за складские ворота, меланхолично пересек дорогу, едва не попав под колеса нахрапистой «бээмвушки» с доской для серфинга на багажнике, и спустился к воде.
Здесь, присев на первую попавшуюся корягу, он аккуратно снял скотч и настежь распахнул картонные двери в прошлое «Солинга». Ничего интересного в нем не оказалось, во всяком случае, на предвзятый милицейский взгляд Бычьего Сердца. Коробка и вправду была забита проспектами с шикарными яхтами, шикарными катерами и не менее впечатляющим снаряжением для подводного плавания. Были там и ворох бесполезных уже прайс-листов с астрономическими ценами на плавсредства, несколько платежек, полуистлевшие ведомости по зарплате, путеводитель по странам Юго-Восточной Азии из широко распространенной серии «Ле Пти Фюте».
И все.
Ничего, что могло бы пролить свет на директора «Солинга», так широко разрекламированного сволочным Лу Мартином.
Сплюнув в воду, Бычье Сердце машинально принялся листать путеводитель: в странах Юго-Восточной Азии он не был никогда, их сомнительную легковесную кухню не переносил, фильмы про якудзу [20] терпеть не мог, филиппинским хилерам не поверил бы и на смертном одре, про «культурную революцию» и слыхом не слыхивал, а цветы лотоса и сакуры могли вдохновить его разве что на крепкий послеобеденный сон…
Тайский массаж — дело другое… Раскосые цыпочки, вот кому бы Бычье Сердце отдался бы безраздельно, раскосые цыпочки, похожие на…
На кого могли быть похожи миниатюрные массажистки, Бычье Сердце додумать не успел. А все потому, что неожиданно наткнулся на фотографию, мирно прикорнувшую на странице 134. И принялся изучать ее, сначала просто так, из мимолетного любопытства, а потом…
Фотография, щелкнутая мыльницей, представляла собой многофигурную композицию на фоне замерших парусов. Почти все ее персонажи стойко держались на среднем плане, их было человек шесть.
Вернее, не так.
Их было ровно шесть.
Четверо молодых загорелых людей — явно яхтсменов и два мужика крепенько за сорок. Очевидно, фотограф застал всех шестерых врасплох, самый случайный снимок из всех случайных, ничего не скажешь. Не иначе как начало какой-то регаты.
Или — ее окончание.
Один из мужиков — с кардинально выбритой головой — сидел за столом, устланным бумагами, его окружали трое яхтсменов, один из них склонился над столом и, похоже, что-то доказывал бритому. Еще один парнишка в ветровке сидел на корточках неподалеку от стола. Ближе всех к объективу оказался мужчина с роскошной шевелюрой и умным волевым лицом. Он, единственный из всех, смотрел прямо в объектив.
Ознакомительная версия.
