— Да успокойтесь, никто вас пока не обвиняет, — устало сказал Турецкий. — Я хотел спросить вас совершенно о другом. Вы не знаете такого Голуба Льва Борисовича?
— На телевидении?
— Нет, думаю, что нет. Вот его фоторобот.
Максим с минуту всматривался в портрет. Затем решительно покачал головой:
— Никогда его не видел.
— А не упоминала ли о таком человеке Ветлугина?
— Нет. Я почти уверен.
— Вы ведь были с ней хорошо знакомы? — спросил Турецкий, смотря Максиму прямо в глаза.
— Ну, — тот отвел взгляд, — так, до некоторой степени... «Прежде чем трижды пропоет петух»,— почему-то
вспомнилось Турецкому.
— Так вот, не говорила ли вам Елена Николаевна, что за ней следят? Возможно, она это замечала?
Максим наморщил лоб, но ничего подобного вспомнить не смог.
— А что, за ней следили? — в свою очередь спросил он.
— Да, через частный сыск.
— Надо же... — Максим только недоуменно покачал головой. — И что же, они подслушивали все наши разговоры? Собаки!
В критическую минуту он продолжал думать только о себе.
13.00. Кабинет криминалистики
Моисеев уже собрался идти на обед, как вдруг зазвонил внутренний телефон:
— Семен Семеныч? Турецкий. Пленки наконец у меня; как там оборудование, готово?
— Заходи.
— Да у меня одно на другое наехало, не знаю, за что хвататься. Вот еще Меркулов только что позвонил, что из Кандалакши привезли предположительно пальчики Голуба. Так что и вам придется по картотеке порыскать. Может быть, ваша лаборантка Света пока протокол съемки оформит, на машинке напечатает, а то саму съемку смотреть, потом эфирную версию — часа три, наверное, уйдет. А я после пяти уже на готовенькое явлюсь. Успеет она просмотреть и записать текст в протоколе?
Семен Семенович недовольно крякнул и проворчал:
— Саша, если вы думаете, что Света тут прохлаждается, то вы ошибаетесь. Ну да ладно, куда от вас денешься, сейчас пришлю ее за пленками.
* * *
К 17.00 на столе у Турецкого лежал протокол ознакомления с видеозаписью. Света напечатала текст очень старательно: за основу была взята исходная пленка; все, что выпало при монтаже, было в протоколе выделено курсивом, монтажные вставки из эфирной версии тоже попали в протокол. Ремарки, комментирующие видеоряд, были вполне толковыми.
(Крупным планом лицо Ветлугиной; улыбается в объектив.)
Ветлугина [далее — В]: Сегодня к нам пришел с открытым забралом поистине удивительный гость...
(Кадр из иностранного фильма. За столом сидят мужчина и девочка-подросток. «Леон, ты вообще-то чем занимаешься?» Мужчине не хочется отвечать, он отводит глаза и отворачивается, но потом говорит правду; «Я киллер».)
В: Итак, вы — киллер. Наемный убийца.
Киллер [далее — К]: Да.
(Гость сидит лицом к зрителю, но лицо не в фокусе.)
В: Ваша профессия подразумевает, что вы убиваете за деньги и ради денег...
К: Ну... Не всегда корысти ради... Иногда бывает, что и бесплатно...
В (цепко): Например?
К: Да что далеко ходить. Ехал к вам в Москву, в поезде среди ночи объявились грабители, порядок пришлось наводить...
В: Порядок наводить? То есть?.. К (жестко): Да.
В: Господи! За чемодан с барахлом?..
К: Милая Алена, представьте себе ситуацию. Вы спите на нижней полке в купе. Под вами в ящике ваш, как вы изволили изящно выразиться, чемодан с барахлом. Между вами и стенкой — ваш маленький ребенок. И вот ночью вы просыпаетесь оттого, что кто-то открыл дверь купе, которую, кстати, вы запирали на все запоры Потом этот кто-то приподнимает вашу полку вместе с вами и вашим ребенком, чтобы посмотреть, нет ли у вас чего интересного в ящике. Вы открываете рот, и вам показывают ножичек. Выкидной, скажем, он еще потешно так щелкает. Или, хм, предмет, подозрительно напоминающий пистолет. Представили? Вот вам и чемодан с барахлом.
В (скептически улыбаясь): Ну уж, насчет маленького ребенка... Вы не спекулируете? Это называется «запрещенный прием»...
К: Я таких умных слов не знаю. Я про мою соседку в купе. Я там не один ехал.
В: Трудно все же представить, чтобы человека... вот так просто...
К: А я и не говорил, что просто. Скажите, Алена, к вам когда-нибудь приставали? С нехорошими намерениями?
В: Не раз.
К: Значит, знаете, что даже кричать начать очень трудно. Тем более бить морду. Опять же и уметь надо... Вот вы, например, вместо пистолета лучше телохранителей себе заведите. Они и умеют, и в случае чего комплексовать не будут, человека там, не человека...
(На экране — кадры из гонконгского боевика: два квалифицированных каратиста бешено молотят друг друга на фоне горящего дома. Другие персонажи палят из всех видов оружия. Дым, огонь, крики, брызгами разлетается кровь.)
В: Хотите чаю?
К: Не откажусь.
(Алена наливает из фирменного чайника и передает ему чашку. Руки в перчатках осторожно берут чашку, потом тарелочку с куском пирога.)
К: Замечательный пирог, Елена Николаевна.
В: Спасибо на добром слове, но мы с вами чуточку отвлеклись. Значит, обычно заказчик платит вам деньги, и вы... исполняете. Я правильно понимаю?
К: Нет, неправильно.
В: А как же тогда?..
К: Во-первых, все идет через посредников. Заказчик меня ни в коем случае не знает, зато я обычно знаю, кто собирается меня нанимать. Это моя безопасность. Дальше я обязательно смотрю досье, где про мой объект сообщаются разные интересные факты. Вообще-то про большинство людей, могущих быть втянутыми в сферу моих профессиональных интересов, я и так многое знаю, но лишних подробностей... К тому же могут быть варианты...
В (с тенью сарказма): Значит, вы собираете информацию: привычки, распорядок, после чего приступаете к...
К: Я же сказал, могут быть варианты.
В: Какие, например?
К: Обычно возникают два стандартных вопроса. Первый — это вопрос профессионального уровня. Вы же понимаете, я не пойду убивать торговца газетами, который перехватил бойкое место у конкурента. Пускай своего рэкетира зовет, который дань с него собирает...
В: А второй вопрос?
К: Обычно он касается оплаты. Если, скажем, мелкого клерка выгнали с работы и он хочет, чтобы я разделался с завкадрами, а сам уже позабыл, какая у него зарплата, потому что ее с января не платили...
В: Таким горе-заказчикам самим есть резон вас опасаться.
К: Вот именно. Но если, к примеру, окажется, что этот клерк— молодая девчонка, а завкадрами тащил ее на диван в своем кабинете, я... хм... может, даже бесплатно...
(Опять кадр из фильма. Чарльз Бронсон, затянутый в черную кожу, с громадной дымящейся винтовкой в руке, показывает окровавленному мафиози фотографию очаровательной девушки: «Теперь понял, гнида, за что?..»)
В: Так вы, значит, берете на себя роль судьи или даже Господа Бога и сами определяете, следует человеку жить или нет?..
К: Иногда.
В: И часто вы отказываетесь от... работы? К: Иногда.
В: Бывают ли ваше согласие или отказ как-то связаны с размерами... гонорара? К: Нет.
В: Но в случае согласия вы деньги за работу берете? К: Беру.
В: Значит, денежный мотив в вашей деятельности все же присутствует...
К: А у кого он отсутствует?
В: Да, корысть всем нам, грешным, свойственна. А от чего зависит уровень оплаты? У вас прейскурант есть какой-то: трудоспособный мужчина — столько-то, пенсионерка — столько-то, первоклассник— столько-то... Маленькие дети, наверное, особенно дешевы?
К: На детей заказов не поступало. А причина в том, что все, кто на меня выходит, знают: такому заказчику надо параллельно оформлять на себя заказ в бюро ритуальных услуг.
В: А вы знаете, что по древнему закону теперь ни в коем случае не можете меня убивать? Совместная трапеза...
К: Знаю. Только мы живем не в древние времена. К сожалению.
В: Я должна бояться?..
К: Знаете, видел я раз приставленную к вам безопасность...
В: У меня нет «приставленной безопасности»;
К: Ну и хорошо, что та была не ваша. Один курил, другой разговаривал по телефону. Будете заводить, так серьезных людей.
В: Все я вам никак не задам ритуального вопроса: как вы дошли до жизни такой?..
(Киллер молчит, думает, что ответить.)
В: Знаете, я, пока готовилась к нашей встрече, кое-что прочитала. Одни пишут о повышенном Пороге чувствительности к чужим страданиям, другие — о желании заработать не важно какими путями, третьи — о знаниях и умениях, полученных в Афганистане и «горячих точках»... Опять же популярный мотив благородного истребителя злодеев, до которых у правосудия руки коротки добраться... Что вы для себя определите — может быть, какой-то другой вариант?..
К: Однажды меня очень крепко обидели...
В: И тогда вы начали мстить? Кому-либо конкретно или обществу в целом?
