— Это тебе за Билла.
Это было последнее, что услышал Ткач в своей жизни. Выстрелов Василий не слышал. Но увидев, как из офиса выбежали какие-то люди и побежали к нему, сразу надавил на газ. Парни на бегу стали стрелять в него из пистолетов. Пули пробивали стёкла и пролетали насквозь. Пригнув голову, Василий выруливал с обочины на дорогу. Но как только выехал на неё и приготовился умчаться отсюда, уже поняв, что Ткача нет в живых, одна из пуль попала ему сзади в шею и, пробив голову, вышла через лицо. Он упал на руль уже мёртвым. «целика» вильнула по дороге и съехала через обочину в кювет.
ИЗ ИНТЕРВЬЮ АВТОРА
Корреспондент: Первый вопрос по названию. Вам не кажется, что это уже где-то было?
Автор: Да, я знаю. Тарантино меня опередил. Но он должен понимать, что его Билл, это плод фантазии, поэтому тут просто совпадение. С таким же успехом он мог придумать ему другое имя, и фильм бы назывался «Убить Стива» или ещё как нибудь. А в моём случае я не мог назвать смотрящего за Приморьем другим именем, потому что все знали его как Билла. А слова Ткача: «Убить Билла» и звук осыпающейся штукатурки после его удара кулаком о стены звучали у меня в ушах целый год. Книга ведь является литературной обработкой сценария, в котором всё сжато до летнего съёмочного периода. Поэтому и кажется, что всё происходит довольно быстро. А на самом деле Билл со своими спортсменами душил Ткача возле «Сказки» где-то в конце апреля девяносто третьего года. А поквитаться Ткачу удалось лишь год спустя. Целый год он повторял эти слова: «Убить Билла» каждый день. Мне до сих пор иногда снится всё это.
К.: Согласен. Но мне опять показалось, что. книга не закончена. А что же стало с вами? С Сашей?
А.: Почему ж не закончена? Как раз в тот день, когда Ткача выпустили с ИВСа, всё и закончилось. Его с Василием убили на стрелке, я уже сидел в тюрьме, а Саша принимала участие в этой истории лишь косвенно. И её, понятное дело, никто не трогал. Когда я освобожусь из колонии, меня конкретно предупредят в милиции, что если что-то случится с давшими против меня показания Наумовым,. Канталовым и остальными, меня сразу закроют надолго. А когда я приеду к Саше, она сознается мне во всём, что никогда меня и не любила, и что Ткач просто хотел сыграть на ней, чтобы использовать меня в своих целях. Да я и сам оказался не таким уж и влюблённым, ну или просто не постоянным. Когда Саша после убийства отца перестала приходить ко мне в тюрьму, я уже через несколько месяцев бредил другой девушкой, которая сидела в камере на одном этаже со мной. Об этом я рассказал в «Строгом режиме».
К.: Да-да, я помню. А что стало с остальными участниками этой истории? В «Строгом режиме» о них нет почти ничего…
А.: Моего брата расстреляют возле дома через два года после моего ареста. Не думаю, что он рассказал кому-то об истории с Биллом. К тому времени Толин уже освоился в криминальном мире и врагов у него хватало. Валера Лавруха успеет отсидеть срок за другие дела, и по выходу его убьют во Владивостоке. Ещё об убийстве Билла знал только Гриня Махорка, но когда он отсидит за ткачовский автомат и выйдет, его убьют.
Саша сойдётся с другим человеком, но умрёт через тринадцать лет от болезней. Она оставит после себя такую же красивую дочку, правда не мою. Сейчас её воспитывает бабушка, вдова Ткача Лида. Вот кому тоже досталось в этой жизни. Я был у них, когда Саша была ещё жива, и мы все вместе вспоминали всё, через что прошли. Почти всех остальных тоже убьют, это были нелёгкие времена. Через несколько дней после убийства Ткача с Василием убьют ещё Метиса с Саней Кирьяном, таинственно умрёт Штан и куда-то исчезнут брат Ткача Вадик Табак с Саней Техасом. Но это будут уже внутриусобные разборки, проще говоря, делёжка. Потом убьют Синкошу со Старцевым и Саида, а Банзая расстреляют чуть позже. Потом не станет Олега Дона и Стояна. Фазик уедет из города, и его убьют только через несколько лет, примерно в одно время с Шуней и Швилей. Своей смертью, от болезней, умрут только Егор и вдова Фазика Маша. До недавнего времени оставался живым.ещё Серёга Зудя, но когда я уже заканчивал эту книгу он умер в колонии строгого режима в Уссурийске. Мне проще было перечислить вам тех, кто остался живым. Но захотелось ещё раз назвать навсегда ушедших. Это, конечно, не все, а только те, кто напрямую или косвенно принимали участие в этой истории.
К.: Как много людей погибло. Не жалеете обо всём?
А.: А что толку жалеть? Уже ничего не изменишь. Никого не вернёшь. Я могу лишь рассказать всем о том, что такие люди когдато жили на этой земле, а то у многих даже могил нет. А кроме меня рассказать о них больше некому, по большому счёту. Тех, немногих, кто ещё помнит этих людей, услышат только в очень узких кругах нескольких небольших городов на Дальнем Востоке. Я посвящаю эту книгу и фильм, который будет снят о тех событиях, всем ушедшим от нас в те смутные времена. Пусть о них помнят и говорят, и учатся на наших ошибках. А то девяностые годы могут наступить вновь.
К.: Вам приходилось когда-нибудь отступать? Я имею в виду в криминальной жизни.
А.: Да, и не однажды. Оба раза перед самым авторитетным из уголовников Приморья — Юрой Трифоном. Только ему я отдал обратно машины, которые отобрал у его коммерсантов на «Зелёном углу», и оплатил лечение его человеку, которому выбили зубы мои ребята. Разборки по этим инцидентам, произошедшим с разницей в несколько месяцев, длились почти целый год. Чуть ли не краевые стрелки собирались с участием положенцев. Я уступил, потому что действительно был неправ. И такое бывало. Но что бы не говорила про меня подросшая в Приморье молодёжь, они были ещё детьми, когда я ездил на разборки с сильнейшими группировками один. Со мной не было ни одного моего человека. И это было в девяностые, когда убивали, как за здравствуй. Кстати, это бьиа очень интересная история, в которой были замешаны Воры. И я обязательно расскажу о ней потом, и, может, даже фильм сниму, когда Юру, наконец, освободят. Пока в планах другие съёмки, а именно вот этой истории, которую сейчас рассказал.
К.: Фильм тоже будет об этом? Такой же реальный? А.: Обязательно. Я уже говорил, чтобы по-настоящему правдиво описать эту жизнь, нужно прожить её самому. И даже если я где-то что-то упустил в отношении других, ведь я не мог присутствовать на всех стрелках и слышать, что там говорят, всё равно все участники этих событий воссозданы такими, какими они и были. И их слова где-то я описывал так не только потому, что знал всех этих людей и знал, как они себя ведут и как говорят, но и знаю об этих разговорах от тех, кто лично там присутствовал. Например, как’меня Ткач отправил на стрелку на стоянку, прекрасно зная, что я буду стрелять, мне рассказал уже после Зудя. Он знал, что эта стрелка должна была состояться в офисе Ткача. Ну и прочие подобные моменты. Те ситуации, где меня не было, я старался представить такими, какими они только и могли быть. Хотя, если честно, некоторые вещи я уже просто не помню. Например, когда Ткача и Махорку взяли с автоматом, я не уверен, что это было до убийства Билла, как я описал. Это могло быть и на день-два позже. Вместе с женой Махорки сидели вспоминали, так и не вспомнили. Так же есть и разногласия с официальными данными. Например в прессе я сам не раз читал, что наш Боря Монгол был Вором в законе и т. д. Но пресса берет информацию в основном из слухов, а я находился в гуще этих событий и точно знаю, что он не успел тогда им стать, по той причине, какая мной описана в книге. В таких вещах я стараюсь быть точным. Хотя моей целью было не воссоздать стопроцентную картину того времени, а рассказать людям о тех, кому уже никто не поставит другой памятник для потомков. Билл, Синкоша со Старцевым, Махорка, Василий, Кирьян, Метис, Дон… И даже все те, у кого есть могилы… Какими бы все не были бандитами, и какие методы бы не использовали в войне, в наших разборках не пострадал ни один невиновный. Не трогали даже опасных свидетелей.
