— Вы думаете, это Полина сказала отцу? — спросила Катя.
— Я сам сколько раз намекнуть хотел, да неудобно — стыд и срам. А смотреть, как его какая-то шалашовка, которую он в свой дом ввел как честную женщину, хотел мачехой даже девочке нашей ненаглядной сделать, тоже сил не было. Полинка-то тоже давно знала все и про нее, и про него…
— Про кого это, про него? — спросил Никита.
— Да про Павловского, про кого ж еще? — Кошкин горько вздохнул. — Один у нас он здесь — отрада всему женскому полу.
— Ну и что же было дальше? — нетерпеливо спросила Катя.
— Ничего, затихло все как перед грозой. Все по своим комнатам сидели. Миша горе заливал один в кабинете. Все отцу святому нашему по сотовому названивал — делился, совета просил, как быть. Ну, видно, тяжко ему было — зятя похоронил, с дочкой несчастье, и тут такой обман подлый открылся… Ну, видно, получил от Феоктиста совет — отложить все домашние разборки. Справить поминки. В церкви-то, сами, наверное, видели, — Кошкин обращался к Кате, — все по-людски было, чин-чинарем.
— Скажите, Иван Данилович, при вас Чибисов никогда не упоминал некоего Бодуна и Зою Копейкину? — спросил Никита.
— Нет, при мне никогда. А кто это такие? Таких не знаю.
Больше они из него ничего не вытянули, как ни старались. Старик снова начал жаловаться и причитать, что теперь «конец, всему конец» и «Славянку» со смертью Чибисов а ждет неминуемое банкротство.
Кошкина передали с рук на руки следователю, прокуратуры, чтобы закрепить показания насчет «поездки в бригаду на строительство автопоилок. Катя шепнула Колосову, что теперь самое время послушать отца Феоктиста. Этот человек ее остро интересовал. Но подступиться к нему без Никиты она не решалась. Все же лучше, если это будет выглядеть как официальный допрос.
Священник все еще был во дворе, и они спустились к нему.
— Можно вас на пару слов, святой отец? — смущенно спросил его Колосов. Он не признавался Кате, но отчего-то робел перед этим бывшим капитаном дальнего плавания в рясе.
Отец Феоктист совершенно по-хозяйски пригласил их в крытую беседку: Оказалось, что у Чибиеова там была бильярдная.
— С Ляминым, начальником отдела, только что говорил, — сказал отец Феоктист как бы между прочим, но веско. — Такое несчастье у нас… От одного удара не оправились еще толком, а тут — нате. Вы меня, конечно, великодушно извините, молодые люди, но вот вы все расследуете что-то здесь, расследуете, допрашиваете, по дворам ходите, а результаты какие? Нулевые. За десять дней — двое мертвецов.
— Трое, — поправил Никита. — За неполные год и две недели.
Отец Феоктист посмотрел на него,
— Так, — сказал он. — Вот оно как, значит. Но все равно суть та же. И прежде чем вы станете меня допрашивать, позвольте и мне кое-что у вас спросить?
Никита хотел было возразить, но Катя быстро остановила его, сказав:
— Да, конечно, пожалуйста.
— Извините, если я сую нос не в свое дело, но можно узнать — у вас хоть какие-то версии происходящего здесь есть?
— Есть, а как же? — Колосов насупился: за кого, в конце концов, он их принимает, этот поп? — И первая — это корыстный мотив. Насколько я знаю, после убийства Чибисова все движимое и недвижимое имущество здешнего аграрного холдинга фактически высвобождается, хотя формально и принадлежит его дочери. Ей же в случае смерти ее свекра Хвощева будет принадлежать и спиртзавод.
— Но Хвощев и Полина живы, — сказал отец Феоктист. Колосов только хмыкнул:
— Ну, это, наверное, обычная, традиционная версия, когда убитые — люди состоятельные. Как это по телевизору иногда говорят — мотивы, связанные с коммерческо-финансовой деятельностью. А еще какие версии?
— Месть, — сказала Катя. — Расправа.
— Месть? Всем троим и даже этому мальчику — Артему? Что же это тоже традиционная, постоянная версия по таким делам? Расхожая?
— Расхожих версий, святой отец, в нашем деле не бывает, — назидательно сказал Никита. — Это все байки для обывателей. По расхожим версиям никто не работает, работают по тем, которые обстоятельствам дела отвечают. А такие дела, как ваши здешние, нечасто бывают. К счастью.
— Есть еще одна версия, как раз подсказанная некоторыми местными обстоятельствами, — сказала Катя. — Только я не знаю, как ее лучше озвучить. Вы вот вчера во время проповеди про суеверия говорили. Скажите, отец Феоктист, вы, как местный настоятель, как относитесь к тем странным темным слухам, что бродят тут у вас среди местных жителей?
— Я отношусь, как настоятель, очень серьезно, — сказал отец Феоктист. И Кате показалось на секунду, что в глазах его мелькнула какая-то искорка. — Поле, заросшее сорняками. Его еще полоть и полоть, расчищая почву. А вы как относитесь ко всему этому?
— Я не знаю, как относиться, — сказала Катя. — Я у вас спросить хотела. Меня удивляет, что в наше время в ста семидесяти километрах от Москвы возможны такие причудливые взгляды на окружающую нас действительность.
— В основном это взгляды на смерть, на ужасные кровавые, необъяснимые, с тонки зрения здравого смысла, убийства, — сказал отец Феоктист. — И удивляться нечему. Такие взгляды-не что иное, как последствия некогда насильно насажденного оголтелого атеизма. А природа, мир божий пустоты не терпит. Вот и происходит подмена веры суевериями. Но я хотел спросить вас вот о чем, для вас-то самих, молодые люди, какая из названных и неназванных версий — главная?
— Мы все проверяем, — буркнул Никита.
— Ну, проверять-то можно с разными целями, — усмехнулся в усы отец Феоктист. — Можно с целью похоронить дело, заволокитить. А можно и для того, чтобы истину познать.
Никита снова с раздражением хотел возразить ему, но Катя снова его удержала, спросив:
— По-вашему, для того чтобы похоронить это дело, какой версии надо придерживаться?
Отец Феоктист снова усмехнулся, покачал головой, взглянув на Катю с интересом:
— Какой странный вопрос для представителя правоохранительных органов. Чересчур уж прямой.
— И все же? — не отступала Катя.
— Я бы обеими руками держался за третью версию, неназванную, но подразумеваемую, — сказал отец Феоктист. — эти потусторонний материи — настоящий осиновый кол для любого расследования.
— Так, ясно, — Катя улыбнулась. — Спасибо за ответ. А из двух остальных, какая, по-вашему, достовернее — месть или корысть?
Отец Феоктист развел руками.
—.Я была в, церкви на вашей вчерашней проповеди. Слушала ее внимательно, но поняла далеко не все. — Катя смотрела на отца Феоктиста почти наивно. — Например, я не поняла: вот когда вы непосредственно обращались к убийце, вы… вы были уверены, что он тоже присутствует на панихиде, и, слышит вас?
—Долг любого священника говорить так, чтобы быть услышанным.
— Это не ответ на мой вопрос, — сказала Катя.
— А я и не могу на него ответить.
— Не можете или не хотите?
— Не могу, — отец Феоктист слегка дотронулся До серебряного креста на груди. — Не могу.
— Послушайте, святой отец, — вмешался Колосов, — я знаю, что ваш сан накладывает на вас обязательства не разглашать… тайна исповеди и все такое, но… Если вы располагаете какой-то конкретной информацией по этим убийствам или же по лицу, их совершившему, то… как же вы можете молчать? Неужели вы, священник, зная, что вы можете помочь прекратить это зверство, будете и дальше спокойно смотреть, как гибнут люди, ваши же прихожане!
— Я буду молиться, чтобы бог дал мне силы. Простите, но эту тему нам лучше оставить. Другие вопросы у вас ко мне есть?
— Я навел справки и узнал, что до получения здешнего прихода вы работали в благотворительном фонде жертв наркомании и сексуального насилия, — ставал Никита, — а что конкретно вы делали?
— Все, что должен был, то и делал. Мы посещали тюрьмы, колонии, больницы, венерические диспансеры, дома ребенка, приемники для несовершеннолетних.
— И кто же были ваши подопечные?
— Все, кто приходил за помощью, к кому мы сами приходили — трудные подростки, беспризорники, наркоманы больные СПИДом, бродяги, проститутки, даже геи по вызову и те были.
— А почему же фонд свернул свою деятельность?
— Грант закончился, все сейчас ведь не в одно слово божие упирается, но и в финансы. Мы ведь не только вели миссионерскую деятельность — мы лечили, устраивали на работу, ходатайствовали о выдаче документов. А на это нужны средства.
— Скажите, пожалуйста, у вас есть плащ-дождевик? — задала новый вопрос Катя.
Священник приподнял брови, словно удивляясь, какое отношение плащ имеет к фонду?
— Да, есть.
— Вы его часто надеваете?
— Когда рыбалкой грешу. У меня лодка резиновая, снасти хорошие, А тут у нас в заводях рыбы много — и сомы, и щуки. Вот в это лето с этими нашими несчастьями всего раз и. половил на вечерней зорьке — так, леща да подлещика.
— Скажите, вечером в субботу Чибисов вам звонил? — спросил Никита.
