Когда кортеж укатил в город, Гуров встретился с операми у выделенной им машины. Полковник знал, что высокий гость проследует в актовый зал бывшего обкома, где выступит перед руководителями крупных предприятий области и чиновниками местной администрации, после чего отправится отдыхать. Если расчет сыщика верен и основным оружием Фокина является Игорь Смирнов, то сегодняшний день можно считать законченным. Ни выступление перед местной властью, ни место отдыха Фокин никогда не изберет для исполнения задуманного.
Вот момент прилета Гуров не исключал, но, взглянув на то, как все было организовано, успокоился. Теплилась надежда, что Фокин, если он в городе, приедет, но чуда не произошло.
Оперативники собрались у старенькой «Волги», помалкивали, даже Станислав не находил легких слов, чтобы как-то разрядить напряжение и тоску, охватывающие розыскника, когда он понимает бессмысленность своей работы. Встреча и сопровождение высокого гостя были организованы таким образом, что не оставляли никаких шансов приблизиться к объекту не только постороннему лицу, но и тому же полковнику милиции Гурову. В группе он единственный, кто курил, и сейчас попыхивал сигаретой, не хотел дымить в машине.
— Вот и дождались, — почему-то обрадованно произнес Станислав. — Всегда приятно внимание властей предержащих.
Крячко первым заметил подходившего к ним мужчину средних лет и, как ты ни маскируйся, специфической наружности.
— Здравствуйте, — сказал незнакомец, кивнул, взглянул доброжелательно, но и оценивающе. — Начальник местной уголовки подполковник Попов. — Он протянул руку Гурову. — Рад познакомиться, Лев Иванович.
— Здравствуйте, коллега. — Гуров пожал протянутую руку.
— Привет, привет! — Станислав расплылся простецкой улыбкой и протянул незнакомцу свое служебное удостоверение. — Лев Иванович — звезда, в лицо узнают, нам, рядовым сыщикам, следует представляться официально.
Намек был недвусмысленный, подошедший сразу понял, взял удостоверение Крячко, протянул свое. Что человек из спецслужбы, сомнения не вызвало. Но из какой конкретно? Он вполне мог быть из ФСБ, а представиться ментом. Между гэбэшниками и милицией существовала неприязнь издревле. Было время, когда менты не получали денег за звание и должностные оклады имели значительно меньше. Получалось, что оперативники, равные по должности и званию, получали в милиции в два раза меньше, чем в КГБ. А уж о спецоборудовании и транспорте говорить не приходилось. Сыщики угро ежедневно бились с преступниками, начиная с мошенников и карманников, кончая рецидивистами и убийцами. Мент мог в любой день схлопотать кирпичом по голове, получить нож в бок и пулю куда придется. Равный опер комитета ходил в чистеньком костюме, выискивал инакомыслящих, часами пасся в интуристовских гостиницах и ресторанах. Власть разделила спецслужбы на черных и белых, что не могло не сказаться на взаимоотношениях живых людей. Сегодня различия постепенно стирались, а нелюбовь, настороженность во взаимоотношениях остались.
Станислав взял удостоверение подполковника и не столько смотрел, что в нем написано, сверял фотографию с оригиналом, сколько удостоверился в фактуре «корочек», оценил степень их изношенности, убедился, что это не «ксива» прикрытия и изготовлена не вчера.
— Очень приятно, Юрий Васильевич. — Станислав вернул удостоверение, взял свое. — Как жизнь, не скучаете?
— С удовольствием бы поскучал, но больше развлекаемся, господин полковник, — улыбнулся Попов. — Русский человек на выдумки горазд, то убьет кого ненароком, то ограбит, развлекаясь. Ну и гости с юга не забывают свою лепту внести. В общем, живем нескучно. Лев Иванович, — он взглянул на Гурова, — мне генерал сказал о вашем приезде. Может, мы, как коллеги, чем можем помочь?
Гуров задумался, взглянул на Станислава, тот кивнул.
— Юрий Васильевич, ты ужинал? — спросил Гуров.
— Как обычно, пожевал на ходу. — Попов, работающий в розыске уже пятнадцать лет, отлично понимал, что важняки главка не кинутся откровенничать, скорее, ничего не скажут, но на положении хозяина должен был помощь предложить.
Ужинали в ресторане гостиницы, говорили ни о чем, обычный ментовский треп, выпили бутылку водки на пятерых. Когда покончили с кофе, Станислав поднялся и сказал:
— Ну, господа-начальники, спасибо за ужин, покедова, оперативникам надобно выспаться.
— Всего доброго. — Попов привстал.
— Я скоро буду. — Гуров кивнул, проводил взглядом вышедших из ресторана оперативников, оглядел не очень чистый, прокуренный зал, спросил: — Часто стреляют?
— Часто не скажу, однако случается, — ответил Попов. — Я много слышал о вас, Лев Иванович, если могу помочь, расстараемся. Ребята у меня не скажу, что асы, но молчаливые.
Гуров понимающе кивнул.
— Меня интересует один парнишка. — Гуров, тщательно подбирая слова, описал Игоря Смирнова. — Он может завтра появиться среди публики на выступлении Президента. Задерживать парня не надо, если увидите подходящего, покажите нам.
— Вооружен? — спросил Попов будничным тоном, словно интересовался, при галстуке будет человек или с расстегнутым воротничком.
— Нет, точнее, не думаю, — ответил Гуров. — Но если он объявится, возможно, я его задержу. Могут возникнуть трения как с простыми людьми, так и с ребятами охраны.
— Поможем. — Попов тяжело вздохнул. — Когда мы только перестанем воевать, ведь одно дело делаем?!
— Никогда, Юрий. — Гуров подозвал официантку, заказал двести граммов коньяку, попросил счет. — Американцы на что демократы, а ФБР с криминальной полицией тоже не в обнимку живут.
— Верно, у каждого свой сержант.
— И еще, — Гуров выдержал короткую паузу, выждал, пока официантка поставит графинчик с коньяком и отойдет. — Возможно, в городе находится один подполковник, человек мерзопакостный, крайне опасный. Фокин Семен Петрович. Уверен, у него будут документы прикрытия.
— Гэбэшник?
— В прошлом полковник, сейчас в тени, но человек очень влиятельный, вхож во все двери и калитки. В гостинице он не остановится, их дачи вам известны. — Гуров подробно описал внешность Фокина. — Он типичный москвич, может, и оденется попроще, однако светиться будет. Если зацепите, возьмите на «наружку», тотчас сообщите мне.
Попов взглянул на часы, усмехнулся:
— Запамятовал, что сказал ребятам — без меня не расходиться, а сам сижу, выпиваю.
— Так не каждый ведь день.
— Будем стараться, Лев Иванович. — Попов допил рюмку, достал бумажник. — Платит хозяин.
— Нет, коллега, платит всегда старший, — возразил Гуров.
Фокин находился на одной из загородных дач, используемых ФСБ для приема гостей, не стремящихся к рекламе.
Семен Петрович выпил стакан водки, пузырек валокордина, пусть врачи говорят, что водка и валокордин несовместимы, они прекрасно совместились в желудке, подполковнику стало легче, мандраж отпустил. Фокин приготовил себе жидкий горячий чай, разобрал постель, руки не дрожали, ноги держали хорошо, уверенно, голова ясная, но он чувствовал, что не заснет. Завтра наступает день, к которому Фокин готовился полгода, завтра все решится. Он почему-то сравнил себя с чемпионом, который завтра стартует на Олимпиаде. Серебряных медалей не существует, отлили лишь золотую, и на пьедестале почета лишь одна ступенька — верхняя, остальные ведут в небытие.
Семен Петрович всегда гордился своей выдержкой. Однажды в школе КГБ заявил, что он человек без нервов. Пожилой наставник, проведший нелегалом более четверти века за кордоном, снял массивные очки и, протирая их, грустно сказал:
— Очень плохо, Семен, что ты не знаешь, как у тебя с нервами. Они есть у каждого мыслящего человека. Один способен держать себя в руках, другой — нет. Ты про себя этого не знаешь, плохо, нервы могут тебя подвести в любой момент. Все зависит от ставки.
Разговор состоялся давно. За истекшее время Фокин несколько раз убеждался, что человек он обычный, нервы у него на месте, но он с ними справляется.
Сейчас он сидел в кресле под торшером, прихлебывая из большой кружки горячий чай, и, вспоминая прошлое, осознавал, как был прав старик, утверждая, что все зависит от ставки. Еще учитель говорил, мол, старайтесь не приобретать умных личных врагов. Контрразведчик — ваш профессиональный неприятель, учитывайте это, но не превращайте его в личного врага. Он становится во много раз сильнее и опаснее. Если жизнь легла поперек и личный враг у тебя появился, быстро убей. Не жди, когда тучи рассеются, а земля повернется. Убей! Никогда никому не верь, что твоего врага убил кто-то другой. Пусть стрелял сосед, но труп личного врага ты должен перевернуть сам. «Эх, мальчики, я видел столько воскресших мертвецов, из них можно выстроить очередь в Мавзолей», — говорил старик.
