Мастер достал секундомер и начал готовить кассету. Утром во вторник он проснулся ровно в восемь, как по будильнику, побрился, принял душ, позавтракал, собрал сумку с оборудованием, еще раз прошел в уме все этапы операции, надел неброскую синюю куртку и вязаную шапочку до самых глаз — ни одной яркой детали, ни одной запоминающейся приметы. Он доехал до места на общественном транспорте, трижды пересаживаясь, вышел на остановку позже, вернулся дворами и подошел к нужному подъезду.
Операция началась. На часах было 11.05. На лестничной площадке Мастер снял куртку, убрал ее в сумку, быстро натянул поверх просторный синтетический комбинезон. Бесшумно подошел к двери, постоял у нее. Прислушиваясь, достал свою потрясающую универсальную отмычку — заплатил за нее в свое время такие деньги!
Он открыл первую дверь, вторую, тенью проскользнул в прихожую. Из кухни доносился шум льющейся воды. Прижимаясь к стене, Мастер прокрался к кухонной двери. Молодая светловолосая женщина мыла посуду. Скорее почувствовав, чем заметив движение у себя за спиной, она полуобернулась назад. На лице ее появилось выражение страха и удивления, но закричать она не успела — Мастер нанес ей молниеносный удар в висок. Она без сознания рухнула на кафельный пол.
Позади раздался звук спускаемой воды. Мастер в один бесшумный шаг оказался у двери туалета и, когда на пороге показалась фигура мужа, встретил его точным коротким ударом.
Затем он внимательно осмотрел квартиру, нашел на кухне подходящий нож — достаточно длинный, хорошо заточенный — и докончил начатую работу.
Окровавленные тела он расположил наиболее правдоподобным образом, вложил скользкую от крови рукоятку в мертвую руку Геннадия Березина, снял испачканный кровью комбинезон и ботинки и осторожно в одних носках прошел в гостиную. Там он сменил перчатки, достал из сумки кассету, вставил ее в видеомагнитофон, включил телевизор, установил достаточную громкость, еще раз осмотрел созданную им сцену, надел куртку, убрал в сумку все инструменты и спецодежду, убедился, что на лестнице никого нет, и поспешно вышел из квартиры.
Через сорок минут из квартиры Березиных раздались страшные крики.
На следующее утро на работе была зловещая тишина. Витька сидел в кабинете и по телефону договаривался с поставщиками об отсрочке платежей.
Крупная партия запчастей, покупаемая за наличку, от нас, естественно, уже уплыла. Я шепотом поведала Сереге и Наталье Ивановне о моих вчерашних приключениях, умолчав, разумеется, о Лериной перчатке, о паспорте и о том, что я видела Лериного мужа вчера вечером с огромной сумкой у железнодорожного переезда. Это все я хотела рассказать Витьке с глазу на глаз. Серега только головой покачал:
— Плакали наши денежки. А у тебя, Милка, будут большие неприятности, Витька — та еще гнида.
Я вздохнула и согласилась, потом занялась своей текущей работой, пока Витька не вызвал меня в кабинет. Он был хмур, зол, но матом ругаться перестал, запал прошел.
— Что думаешь делать?
— Витя, а ты звонил Лере домой, как там?
— Звони сама, этот козел со мной разговаривать не хочет, трубку вешает.
Я набрала номер, Лерин муж оказался дома, не работает он, что ли?
— Здравствуйте, это Мила с Лериной работы, у вас для меня никаких новостей?
— Нет, Лера не появлялась, я с утра был в милиции, оставил заявление, но искать они пока не будут, времени мало прошло.
— А вы сами звонили в больницы, морги?
— Звонил. — Судя по тому, как неуверенно он это произнес, этот тип никуда не звонил. На этом я повесила трубку.
— Послушай, Витя, я хотела с тобой поговорить.
Но Витька смотрел на меня с ненавистью.
— Не о чем нам с тобой разговаривать. Вот найдешь деньги, тогда поговорим.
— Но где же я их найду?
— А мне какое дело? Я тебя для чего с ней посылал? Чтобы с денег глаз не спускала! Я тебе говорил — головой отвечаешь? И не сомневайся, ответишь мне, за все ответишь.
Так у нас и не получилось никакого разговора. Я отдала ему кассету с минусовыми файлами и ушла.
После работы меня уже ждал возле офиса мой бывший на машине. Увидев меня, он сказал, что решил сам заехать и взять письмо, потому что я его обязательно забуду. Это верно, у меня, конечно, все вылетело из головы. Борис подвез меня до дому, потом сказал, что поставит машину и поднимется. Я удивилась: с чего это он? Письмо Лешкино он взял, чего ему еще? Ну ладно, ссориться не хотелось, и я начала готовить ужин, сегодня продукты у меня были.
Борька явился на кухню, прочитал Лешкино письмо вслух, мы еще раз просмотрели фотографии. За полгода в Штатах в здоровом климате и при хорошем питании наш сын из чахлого заморыша превратился в высокого, загорелого, симпатичного парня с белозубой улыбкой. Он писал, что занимается бегом и плаванием; зная нашего сына, я верила в это с трудом, но его внешний вид доказывал, что Лешка не врет.
Мы поели, я вымыла посуду, но Борька и не делал попыток уходить.
— Тебе не пора? — наконец не выдержала я. Он выглядел очень смущенным, топтался на месте и прятал глаза.
— Как ты себя чувствуешь? Колено как? Тебя не надо перебинтовать?
— Спасибо, я сама, — в моем голосе звучал ледяной холод.
Он глубоко вздохнул и бросился на амбразуру.
— Послушай, Милка, дело в том, что моя… ну, в общем, она уехала в отпуск.
— На Канары? — ядовито поинтересовалась я.
— Нет, на Мальту.
— Ну-ну, и как там, на Мальте?
— Что? Да я не знаю, я не был. И на это время приехала теща.
— Из Череповца? — я развеселилась. Борькина теща из Череповца — это что-то. Мне он, конечно, никогда не жаловался, но как-то я встретила Ирку, жену его приятеля, и она рассказала мне, что Борька со своей новой тещей на ножах, она его ненавидит, а он ее боится. Правда, эта теща первого своего зятя тоже ненавидела, он и сбежал. Так и надо Борьке, моя мать относилась к нему прекрасно, разумеется, до тех пор, пока мы не развелись. Теща приехала пасти своего внука, и Борьке придется на это время слинять Из дома, иначе она его загрызет. Но я-то тут при чем?
— Ну и вот, я хотел было к матери на это время переехать, но к ней подруга приехала, а квартира-то у нее однокомнатная, и потом, мне нужен компьютер для работы.
— Зачем это тебе компьютер, если ты в банке работаешь? — спросила я, в душе уже понимая, к чему он клонит, но отказываясь верить.
— Дело в том, что я теперь в банке не работаю.
— А где ты работаешь? — я уже начинала терять терпение.
— Да так, по разным местам заказы у меня, сейчас дома работаю.
— Тебя что, уволили?
— Нет, я сам ушел.
Я сильно удивилась: какой же дурак бросит работу в банке, там же так хорошо платят, но потом решила, что это не мое дело.
— И я хотел тебя попросить, — мямлил Борька, — нельзя ли мне пожить тут, в Лешкиной комнате, недолго? — Он просительно посмотрел на меня.
Хотя в глубине души я и догадывалась, к чему он клонит, не полная же я дура, но все равно подскочила на диване, как детский раскидайчик, забыв про коленку.
— Ты что? Ты это серьезно? Ты хочешь, чтобы я пустила тебя сюда жить? В эту квартиру?
— Да, а что? — сказав самое главное, Борька успокоился, понимая, что хуже, чем сейчас, ему уже не будет.
А у меня просто не было слов от такой наглости.
— Послушай, а тебе не приходит в голову, что у меня может быть своя личная жизнь и ты мне в этой квартире абсолютно не нужен?
На самом деле на данный момент у меня не было никакой личной жизни, но Борьке знать об этом не следовало.
— Ну, я думал, что сейчас…
Понятно! Он все про меня знает, и про то, что с тем моим приятелем мы расстались еще перед Новым годом. Неужели он за мной следит? Я рассвирепела.
— Ну что ты ко мне привязался? Что ты торчишь тут бесконечно, Лешки уже полгода нет, а ты все тут? Ну дашь ты мне когда-нибудь пожить спокойно? Тещу боишься? Значит, либо убей тещу, либо снимай квартиру!
— У меня сейчас, чтобы квартиру снимать, и денег нет. Милка, у меня неприятности…
— Да у кого их нет? — отмахнулась я. Он был прямо убит.
— Значит, не согласишься?
— Ни за что, — твердо ответила я. — Борис, ты сам подумай, не дело это, что ты будешь бегать туда-сюда, от одной жены к другой и обратно. Тебе самому-то не противно?
Он посмотрел на меня грустно, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел в прихожую. И тут зазвонил телефон. Это был Витькин приятель Антон, тот самый, у кого я узнавала Лерин адрес.
— Здравствуй, солнышко, ты не забыла, что мне обещала?
Что я ему обещала? Ах да, вот бабник несчастный, знает же, что у меня неприятности, не до свиданий мне сейчас, так нет, все равно лезет!
— Так я подъеду, Мила? Пообщаемся!
— Извини, дорогой, — злорадно ответила я, — сегодня никак не могу, муж дома.
— Какой муж? — удивился Антон. — Нет же у тебя никакого мужа!
— Теперь есть — сказала я, делая знаки Борьке, выглядывающему из прихожей. Он подошел и сказал в самую трубку:
