Ознакомительная версия.
— А зачем? — немного мягче спросила она и незаметно высвободила руку. — Хотите посадить его в тюрьму?
— О, это долгая история, — засмеялся Сергей. — Сейчас не время и не место рассказывать ее.
— Давайте уйдем отсюда, — шепнула певица. — По-английски, не прощаясь. Надеюсь, на нас не обидятся?
Серов подмигнул Туру и следом за Эллой вышел в коридор. Бесшумно открыл замок, выпустил ее на лестничную площадку, вышел сам и захлопнул дверь.
— Где ваша машина? — когда спустились вниз, спросила она. — Вы можете подвезти меня до дома?
— Конечно, о чем разговор!
Сергей подвел ее к «жигуленку» и галантно открыл дверцу.
— Нам куда? — выводя машину со стоянки, спросил Серов.
— На Каланчевку, а там я покажу.
Дорогой молчали. Сергей не хотел, чтобы она вновь стала похожей на ежика, но ее молчание угнетало, заставляло думать черт знает о чем.
— Остановите, пожалуйста, здесь, — попросила Эльвира, и Серов послушно приткнул машину у кромки тротуара, — Вон, видите, это мой дом, — она показала на солидное здание сталинских времен. — Вам действительно нужен Зайденберг?
— Да, — неохотно ответил он. Неужели все начнется сначала?
— Вы напомнили мне об ужасе, который я пережила, — девушка нервно разгладила складки платья на коленях. — Если хотите, я поделюсь с вами некоторыми воспоминаниями, но не сегодня.
— Когда же?
— Завтра! Приезжайте в семь. Квартира номер шестьдесят восемь…
Она быстро выскользнула из салона и решительно захлопнула дверцу. Простучали каблучки, и Сергей остался один. Вернее — наедине с разбегающимися во все стороны мыслями…
Он никогда не думал, что так трудно дождаться вечера следующего дня — им овладело странное нетерпение, словно от скорости бегущего времени зависело нечто крайне важное в судьбе.
Ровно в семь он стоял у дверей ее квартиры с букетом цветов. Стоило лишь поднять руку к звонку, как сердце тут же забилось быстрее, и он одернул себя: перестать, ведь ты не мальчишка!
Открыла сама Эльвира. Она была в красивом длинном халате, голова повязана легкой шелковой косынкой. С улыбкой приняв букет, девушка проводила гостя в комнату и усадила в кресло, а сама занялась цветами, сразу предупредив:
— У нас не так много времени. Родители на даче, и мне приходится все делать самой, а сегодня еще нужно на концерт.
— Я подвезу, — пообещал Сергей.
— Спасибо. Но времени все равно мало, поскольку потом мне предстоит собирать чемоданы.
— Уезжаете?
— Гастроли на периферии. Надо же деньги зарабатывать? — она устроила цветы в хрустальной вазе и села напротив. — Если хотите, можете курить. Пепельница слева от вас. Я сама не курю, но гостям иногда разрешаю. Итак, вас по-прежнему интересует Лева?
— Естественно! — Серов закурил и подумал: какую исповедь ему предстоит услышать? И действительно ли она так торопится и завтра уезжает или это женская хитрость?
— Зайденберг очень грязный тип, — она брезгливо повела плечами. — Наворовал много денег и решил, что ему все дозволено.
— Я не совсем понимаю, — слукавил Сергей.
— Все вы понимаете, — махнула рукой Элла. — Не стоит прикидываться недоумком! Когда женщина упорствует, а мужчина жаждет добиться своего, он готов пойти на все. Особенно если он очень богат и имеет большой вес в той области, где женщина никто и у нее нет ничего, кроме смазливой внешности.
— Зачем вы так?!
— А это правда! — на ее щеках выступил румянец. — Он домогался меня всеми способами, но я не уступила. И тогда меня лишили работы и даже угрожали убить.
— Кто?
— Откуда мне знать? Звонили по телефону, запугивали родителей, меня, а однажды вечером подошел какой-то тип и предупредил: коли не наберусь благоразумия, то не достанусь никому, только Богу одному. Помните, как у Пушкина?
— Что за тип? — живо заинтересовался Серов.
— Не разглядела. Честно говоря, у меня душа в пятки ушла. И надо бы бежать, а я словно приросла к земле и шага сделать не могу. Противно вспоминать!
— Вы никуда не заявляли?
— Куда и кому заявлять? — горько усмехнулась она. — Как будто сами не видите, что творится в нашей державе?! Кому я нужна: без средств, без связей, без положения в обществе, без широкой и скандальной известности? Пойти по рукам у меня нет желания, а заработать иным способом сейчас, пожалуй, просто невозможно. Но я выстояла, и победа осталась за мной!
Девушка гордо вскинула голову, ее глаза жарко блеснули. Сергей откровенно любовался ею, не в силах отвести взгляд.
— Преследования прекратились?
— Если быть до конца откровенной, мне весьма помогло одно обстоятельство.
— Исчезновение Левы? — догадался Серов.
Она посмотрела на него слегка недоумевающе, но тут же мило улыбнулась:
— Конечно, вы же из органов, уж кому-кому, а вам должно быть об этом хорошо известно. В один прекрасный для меня день ужасный Лева сгинул без следа, а вскоре мне позвонили и предложили работу. Не Бог весть что, но все-таки деньги. Причем больше, чем в детском саду, куда я уже собиралась вернуться.
— Тянет к детишкам?
— Тянет, — кивнула Эльвира. — Но жить-то надо?! Кстати, история с Зайденбергом имела неожиданное продолжение. Однажды вечером мне позвонил незнакомый мужчина и сказал, что Лева здесь, в Москве, и назначает мне встречу в ресторане «Каштан», чтобы серьезно поговорить.
— О чем?
— Я тоже спросила, и мне ответили: Лева солидный человек и хотел бы обсудить со мной вопрос совместного отъезда за границу.
— Интересно. Когда это было?
— Точно не скажу, но не так давно. Услышав, что этот изувер вернулся, я впала в панический ужас и отказалась петь в «Каштане», а тут подвернулась возможность уехать в глубинку, и раздумий уже не было: куда угодно, только подальше от Левки и его приятеля Хафиза.
— Хафиз? — насторожился Сергей. — Кто это?
— У Зайденберга вообще были странные дружки. Впрочем, какие еще могут быть приятели у вора и подонка? — девушка ненадолго замолкла и провела кончиками пальцев по гладкому лбу. — Я видела этого Хафиза всего один раз, но и того достаточно, чтобы понять: человеческая жизнь для него ничто! Пустой звук, понимаете?
— Понимаю. Откуда вы узнали его имя? Как он выглядел?
Элла пренебрежительно качнула головой и невесело рассмеялась. На секунду прикусила розовую губу, потом поглядела Серову прямо в глаза.
— Не думайте, пожалуйста, что я хочу от вас что-то скрыть, но я ведь не сыщик! Хафиз для меня просто неприятный тип, не более того! Мое описание вряд ли вам поможет. Среднего возраста и среднего роста, плотный, темноволосый, без усов, бороды и… очень противный и страшный. А по имени его назвал Зайденберг. Хафиз на него так цикнул, что Лева тут же поджал хвост, как побитая собака.
— Этот Хафиз азиат или кавказец?
— Кто его знает? Я их различаю, только когда они в национальной одежде.
Теперь рассмеялся Сергей.
— Значит, непременно нужно, чтобы одни были в халатах и тюбетейках, а другие — в папахах и с кинжалами?
— Да! Я же вам сказала, что не гожусь в сыщики.
— Как вы думаете, что связывало страшного Хафиза и Зайденберга?
— Ходили слухи, будто Хафиз помогал Леве выбивать долги, — девушка развела руками. — За кулисами вообще много болтают, а теперь все или кредиторы, или должники, и многие озабочены этими проблемами не на шутку. Может быть, это вам хоть чем-то поможет? Я еще слышала, что их познакомил какой-то Гриша из «Самтреста». Лева частенько был под градусом и проболтался о Хафизе и Грише. Наверное, хотел покрасоваться, дойдя, как говорят на Востоке, до стадии павлина, и показать, какой он крутой и значительный мужчина.
— Возможно, — кивнул Серов. — Значит, с Зайденбергом вы больше не встречались?
— Спаси меня Бог от него! — Эльвира перекрестилась и бросила взгляд на часы. — Ой, я уже опаздываю. Вы мне поможете?
— Чем? — удивился Сергей, хотя в душе радовался любой возможности побыть с ней наедине лишнюю минуту.
— Пойдемте! — она легко поднялась, взяла его за руку и провела в смежную комнату, где стоял широкий диван, накрытый красивым покрывалом, а у стены блестело трюмо в резной старинной раме. Девушка села перед ним на пуфик и подала Серову овальное зеркальце с ручкой. — Держите сзади! Мне нужно закончить прическу.
Она сняла косынку, и Серов увидел тщательно завитые и уложенные белокурые локоны, придававшие девичьей головке невыразимую прелесть. Как они были непохожи на темные, тяжелые волосы Лариски! И вообще как отличались молодые женщины, хотя обе прекрасно сложены и красивы. Но красота у них разная: если у Ларисы она вызывающая, яркая, броская, то у Эльвиры более мягкая, нежная, что ли, теплая. И более благородная.
— Держите ровней, — попросила девушка. — Я была с вами откровенной, хотя мне стоило подумать, прежде чем пускаться в откровения перед сыщиком. Или это не опасно?
Ознакомительная версия.
