— Где они? — спросил тихо. Клим грязно выругался и шагнул к перилам. В ту же секунду сверху из черноты полыхнуло огнем. Вся грудь у Климушки оказалась разворочена, словно он поймал пушечный снаряд. Выплыли наружу голубоватые внутренности, и кровь хлынула рекой. Остолбенело он уставился на друга.
— Чего скажу, Сань… Я ведь больше всего за глаз переживал. Хуже нет слепачом мыкаться.
— Больно, Клим?
— Ничего, терпимо, — это были его последние слова. Слабо пожав руку друга, он прикрыл глаза и отбыл восвояси. С тихим всхлипом устремилась ввысь беззаботная душа, будто серебряный зайчик мелькнул мимо уха Сани.
Санек набрал в легкие побольше воздуху, спружинил-ся, сгруппировался — и покатился по коридору, кувыркаясь и подпрыгивая, как резиновый мячик. Ничего не видел и не слышал, ни пальбы, ни огня, только один раз почувствовал, как по левой ноге словно проехало бревно. Благополучно добрался до лестницы и обрушился вниз, пересчитал сотни ступенек, пока твердо не уселся задом на ковер. Не теряя минуты, отполз вбок, к призрачно мерцающему шкафу, будто к нависшей скале. Втиснулся в простенок, затаился, вытянув раненую ногу. Достал из-за пазухи подвешенный на ремешках пистолет, повредивший ему ребра при падении, взвел предохранитель и попытался отдышаться. Подумал: ладно, еще повоюем, козлы вонючие! А к кому обращался, и сам не знал.
…Кныш легонько постучал в дверь рукояткой пистолета.
— Входи, чего надо? — отозвался мужской голос. Толкнул дверь, вошел. Таина лежала на кровати, прикрытая простынкой. Странно на него посмотрела, словно не узнавая. В хрупком свете единственной лампочки ее лицо казалось выточенным из серого воска, неживым, лишь угольный блеск глаз выдавал, что она в сознании. Рядом стоял высокий молодой кавказец, безоружный. У Кныша по позвоночнику скользнул червячок страха.
— Тина, ты меня видишь? Что с тобой?
— Ничего, Володечка… Ты немного опоздал. Познакомься, это Арчи. Не убивай его, это мой друг.
Кныш стволом пистолета указал парню, чтобы тот отодвинулся в угол, не упуская его из поля зрения, склонился над девушкой.
— Встать сможешь?
— Нет, Володечка. Я пробовала, ножки не держат.
Кныш повернулся к кавказцу:
— Что с ней?
— Пытали, — лаконично ответил Арчи. — Наверно, помрет. Перестарался Муса.
— Не каркай… Помрет — и ты помрешь. Все помрем.
Осторожно стянул с девушки простыню, покачал головой — и опять накрыл до шеи.
— Ужасно, да, Володечка?
— Пустяки… Бывает намного хуже. Кампертер тебя мигом вылечит. Только бы до него поскорее добраться… — опять обернулся к Арчи. — Поможешь уйти, абрек?
— Ты за ней пришел?
— Не за тобой же.
— Кто она тебе?
Что-то удержало Кныша от честного ответа.
— Она мне как сестра, а тебе?
— Мне тоже, — усмехнулся юноша. Кныш не мог понять, что таится в его черной башке, это его беспокоило. Но недолго. За дверью, где остался старшина, загремели выстрелы, раздались гортанные крики, но через секунду все стихло. Кныш выглянул, держа пистолет наготове, и увидел печальную картину: трое бойцов раскинулись на полу в живописных позах, посередине сидел Петров с залитым кровью лицом, похожий на поваленное дерево с разбитой молнией верхушкой. Его единственный уцелевший глаз горел циклопическим светом.
— Куда тебя, куда, Петров? — подлетел Кныш. Но мог и не спрашивать: старшина был весь в дырках, как решето.
— У-у-у, — промычал тупо.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Кныш, — сейчас перевяжу…
Старшина поднял руку с зажатым в ней пистолетом. Устремленный на Кныша глаз просиял невыносимой мукой.
— Не вини себя, капитан… Достали духи, мать их!..
Донес пушку до виска и дернул пусковой крючок.
Кныш видел много смертей, эта была не самая страшная, даже благостная, как всякая смерть в бою, но сердце сдавило свинцом.
— Прости, старшина, — прошептал. Петров ничего не ответил.
В комнате Арчи, добывший откуда-то, видно, из шкафа, зимнее мужское пальто, закутывал в него Таину, да так старательно, что слюнки на губах появились.
— Молодец, — похвалил Кныш, — Что дальше предлагаешь?
— Пойдем в гараж. Если повезет, удерешь. Вряд ли повезет.
— Уж это как карты лягут, — согласился Кныш.
Поднял девушку на руки — драгоценная, легкая ноша! — она доверчиво уткнулась носом в его шею.
— Милый Володечка. Мы ведь хорошо пожили, правда?
— Потом еще лучше поживем, — пообещал он.
В коридоре его поразила противоестественная тишина: после взрывов, криков и пальбы дом словно замер. Арчи поднял с пола чей-то автомат. Кныш не знал, хорошо это или плохо.
Выйти из подвала беспрепятственно им не удалось, в конце коридора наткнулись на Бореньку Интернета. С автоматом в руках, изображая крадущегося охотника, он выглядел как мишень в тире. Кныша аж в жар бросило, тем более, что он сослепу, сгоряча чуть не пальнул.
— Борька, ты как тут оказался?!
— Стреляли, — горделиво ответил Боренька, подражая знаменитому герою знаменитого фильма. На этом его бахвальство закончилось. За ним выросла массивная темная фигура, схватила за уши, подняла, потрясла — и из Бореньки посыпались на пол ключи, автомат и еще какая-то мелочь.
— Ое-ей! — завопил он от боли, трясясь в могучих руках.
Фигура опустила его на землю — рядом возникли еще две тени. Лиц Кныш не различал: грань света и тьмы. Но по основательным действиям понял: влип не на шутку. Тут же это подтвердилось. Раздался четкий приказ:
— Арчи, забери у него пистолет… Девку пусть положит на пол.
Нагнувшись, чтобы опустить Таину, Кныш спросил, не разжимая губ:
— Кто это?
Так же шепотом Арслан ответил:
— Муса… Не дергайся, отдай пушку. Я все сам сделаю.
Кныш подчинился, хотя не понял, что именно тот собрался сделать. Положение он оценил как почти безнадежное. Его единственный шанс заключался в том, что абреки захотят взять его живым. Это логично, им торопиться некуда. За поясом у него был еще один пистолет — и две гранаты в карманах. Вполне можно повоевать.
Расстояние между ними было метров семь, и пока Арчи его преодолевал, тот, кого звали Мусой, ухватил Бореньку за череп и резким рывком свернул ему шею. Хруст получился внятный, как будто переломили сухую ветку. Обмякшую худенькую тушку абрек бросил себе под ноги. Таина все это видела.
— Интернетушка, — простонала она, — Вовка, как же это?!
— Бывает, — сказал Кныш. — Ты пока отдыхай.
То, что произошло дальше, привело его в изумление. Молодой кавказец, не дойдя до своих кунаков двух шагов, поднял автомат и открыл огонь. Он продолжал стрелять и после того, как не ожидавшие подлого нападения бойцы, рассеченные на части лобовыми очередями, уже корчились на полу. Кныш подбежал и вырвал у него автомат. Парень был бледен как смерть.
— Как понимать? — строго спросил Кныш, — Ты спятил?
— Не лезь, — Арчи внимательно разглядывал пустые, дрожащие ладони. — Это семейное дело.
— Уважаю… Но что скажет Рашид-бек?
— Откуда он узнает?
— Только не от меня.
Вернулся за принцессой, опять взял ее на руки. Девушка дрожала, глаза увлажнились, в них потух блеск.
— Володя, пожалуйста… захватим с собой Интернетуш-ку! Как же он останется один?
— Я за ним попозже вернусь, не волнуйся.
В подземный гараж попали сложными переходами, в которых Арчи ориентировался, похоже, с закрытыми глазами. Вошли через узкую железную дверь, Арчи зажег свет. В просторном бункере стояли три машины: джип-чероки, шестисотый «Мерседес» и красная спортивная машина с брезентовым верхом — прямо невеста на выданье.
— Чего возьмешь? — спросил Арчи.
— Джип, если позволишь.
— Бери джип, хорошо.
Арчи после разборки в подвале еще не совсем пришел в себя, вид у него был ошалелый. Вдвоем они загрузили принцессу на переднее сиденье. Она ничего не говорила, только крякала, как утка. Арчи смотрел на нее с тоской.
— Не забывай меня, девушка.
За нее ответил Кныш:
— Не забудет, не сомневайся… Скажи лучше, как быть с воротами? Ну с теми, на дворе.
— Я их отсюда открою.
Кныш вдруг почувствовал острую симпатию к загадочному печальному кавказцу, почти любовь. Сказал растроганно:
— Я твой должник, Арчи. В любое время.
Парень рассеянно кивнул.
Ключи в замке зажигания. Кныш сосредоточился на управлении — осмотрел приборы. Такую машину он водил всего раз в жизни, да и то очень давно. Арчи подошел к стене, пощелкал кнопками на черной панели. Створки гаражных ворот медленно разъехались. Кныш поддал газку, тяжелая машина сдвинулась с места неожиданно легко. Двор пустой — с побледневшими от близкого рассвета фонарями. Когда подъехал к въездным воротам, те уже были распахнуты. Через минуту без всяких приключений добрались до брошенной на опушке «Газели». Еще через короткое время выкатились на предутреннюю трассу. Никто их не преследовал.
