Яковлева до завтра здесь не хватятся, это точно. Может, не хватятся и завтра. В любом случае, микроавтобус – вполне достойная, а главное, легкая добыча для специалистов по чужим автомобилям. Остается надеяться на их предприимчивость. Если они ушами не прохлопают, то будут эти колеса наворачивать километры где-нибудь в Италии или в той же России, не вызывая пристального внимания окружающих. А и прохлопают – не велика беда. Предоставим местной полиции самой решать наболевшие вопросы.
Пройдя два квартала по ночному городу, я ловлю такси и прошу подвезти меня в порт.
– Не местный? – крутя баранку, спрашивает шофер.
– Нет. С севера, – отвечаю я. – Из Нормандии.
– То-то я слышу, выговор северный. А здесь какими судьбами?
– Нанялся с приятелем на яхту, да вот капитан куда-то потерялся. Дома его нет, на яхте тоже.
Собеседника вполне удовлетворяют мои объяснения, и он кивает головой, подтверждая, что понял суть моей проблемы.
– Посмотри в «Девятом вале», он вполне может быть там, – подсказывает абориген. – Все здешние морские волки ошиваются в этом баре. Во всяком случае, там скажут, где его искать.
– Благодарю, мсье. Вы мне очень помогли. – Я расплачиваюсь с таксистом и бреду в портовый кабак с таким вот откровенно алкоголически-штормовым названием.
Капитана Федерика удается найти без особого туда. Первый же прибрежный краб, потягивающий мартини у стойки бара, указывает его местонахождение вернее, чем стрелка компаса на Север.
Бороздитель пучин явно пьян, что, впрочем, не мешает ему играть в карты. Ума не приложу, как подобное вообще возможно? Когда туз пятеркой кажется – не больно-то поиграешь.
– Вы мсье Федерик? – уточняю я, подходя к карточному столу. – Капитан «Леди Белинды»?
– Федерик Миле к вашим услугам, мсье. – Мореход кладет карты на стол рубашкой вверх и обращает ко мне взгляд мутный, как иллюминаторы затонувшего парохода.
– Я с другом уже битый час жду вас на яхте.
– Гастон сказал, что клиент будет в полночь, – задумываясь на минуту, произносит он.
Гастон? Ну да, конечно. Не звался же здесь Яковлев по имени-отчеству.
– Уже первый час ночи, – сообщаю я.
– Сейчас доиграю и пойдем, – пытается отделаться от меня капитан.
– Отставить!
– Э-э, мсье, – пытается возразить его партнер. – Не мешайте игре! Вам же ясно сказано…
Договорить он не успевает. Я с радостью опускаю руку ему на плечо, и слова останавливаются у него в горле, подобно яхте, застигнутой штилем. Всякий, кому доводилось видеть, как подобным ударом ломается кирпич, без труда поймет почему.
– Я сказал: все!
Возражений больше нет. Многолюдные потасовки в таких случаях – это из области легенд и мифов Голливуда.
Вскоре мы уже бредем по пирсу, причем нашего капитана покачивает в такт волнам, что безусловно выдает в нем бывалого морского волка. Я гляжу по направлению яхты и вижу, что нас уже встречают. Мы подходим ближе и мне на какое-то мгновение кажется, что один из нас, приближающихся к «Леди Белинде», – глава государства. Правда, очень маленького. Ибо если Валеру можно причислить к роте почетного караула, то человека, стоящего рядом с ним я неоднократно наблюдал по телевизору в узком кругу «встречающих у трапа самолета». Значит, вот какое высокопосаженное лицо нам предстоит конвоировать. Между тем, высокопосаженое лицо продолжает пристально рассматривать мой светлый образ, словно сверяя его с ранее выданной фотографией. Явное сходство черт настраивает его на благодушные мысли, однако, во избежание дальнейших расспросов, я беру инициативу в свои руки.
– Когда мы может отправляться? – спрашивает Принципал, глядя на бедственное положение шкипера.
Французский язык его оставляет желать лучшего, судя же по тому, что он предпочитает общаться с нами на чужом для него языке, он всерьез принимает нас за французов. Скорее всего, все то время, пока я путешествовал по Ницце, майор Пластун ломал здесь Ваньку, изображая полное отсутствие знаний русского. Оно и правильно. До поры до времени не будем его в этом разубеждать.
– Мсье, – отвечаю я, – если вам сложно говорить на языке Вальтера, уж лучше говорите на языке Шекспира.
– О, простите. – Принципал переходит на английский, что получается у него гораздо пристойнее.
– Мы можем отплывать, как только вы скажете, куда нам следует идти.
– Разве вы не знаете?
Я бросаю взгляд на дремлющего морехода и пожимаю плечами.
– Может быть, он и знает, но вряд ли сможет об этом сказать. Кстати, познакомьтесь, это капитан яхты, мсье Миле, с моим другом Франсуа, как я понимаю, вы уже знакомы, а меня зовут Жерар. Жерар де Бокур
Принципал на некоторое время замолкает, словно вспоминая собственное имя.
– Меня зовут Жорж Ронсан.
– Жорж Ронсан? – удивляюсь я, заслышав французское имя. Явно чья-то недоработка. Уж лучше бы ему быть англичанином, а ещё лучше – канадцем.
– Послушайте, мсье, я не знаю, зачем вам понадобилось брать чужое имя, это не наше дело. Нам с Франсуа платят за вашу безопасность и платят неплохо. Но я осмелюсь дать вам совет. Если придется называть кому-либо свое имя, произносите его на английский манер, фамилию тоже. И если вам так уж хочется цепляться за подданство республики, говорите, что бы родом их Бретани. За пределами Франции мало кто отличает Бретань и Британию. Простите, если я сказал что-то лишнее, но это исключительно в целях вашей личной безопасности.
– Спасибо за совет. Я подумаю.
– О, пожалуйста! Итак, мсье Джорж, куда мы держим путь?
– В Монте-Карло, – бросает Принципал. – Но как же капитан?
– По большому счету, он нам не нужен. Мы управимся и без него. Отправляйтесь вниз и отдохните. Вы, наверное, устали с дороги?
– О, да!
– Тогда отдыхайте. Утром мы будем в Монте-Карло.
Мы с Валерой затаскиваем капитана, уютно примостившегося возле кнехта[53] и отдаем швартовы[54].
– Ну что, узнал что-нибудь? – спрашиваю я, когда мы, наконец, выходим в море и остаемся в рубке вдвоем, и тьма, бредущая над Средиземным морем, укрыла от нас явно любимый каким-нибудь прокуратором город.
– Узнал, конечно, – вздыхает Валера, – но ничего особо радостного. Шейх Мансур аль-Камид родом из Аграбы, духовный лидер мусульманского движения «Знамя Ислама», – пересказывает он краткую компьютерную справку, почерпнутую из справочника «Who is who».
– Кто такие, с чем едят? – требую подробностей я.
– Да как сказать? Испанию во времена инквизиции представляешь?
– В общих чертах.
– Помножь на исламский экстремизм – получишь искомое.
– Колонизация всего и вся, сверхдержава и слово Пророка как единственный закон, – разворачиваю я тезис майора Пластуна.
– Именно так, – соглашается тот.
– Мусульманство какой модификации? – уточняю я.
– В смысле?
– Шииты или сунниты?
– Сунниты. А в чем дело?
– Талибы тоже сунниты, – задумчиво произношу я.
– И верно, – останавливается Валера, – не подумал. Ты считаешь, что они как-то связаны?
– Не знаю. У тех, кроме ислама ещё и маоизм с его благородной бедностью, а, как я понимаю, для шейха подобная постановка вопроса скорее всего не актуальна.
– Два миллиарда долларов, – констатирует майор Пластун. – С такими деньгами особо не победствуешь.
– Да, проблемы у мужика. Значит, по политическим взглядам умеренный традиционалист с правым уклоном.
– Ты чем слушаешь? Идея фикс Мансура аль-Камида – великое исламское государство. «Серые волки» и «Великий Туран»[55] перед ним – безобидные клубы по интересам.
– Подожди-ка, дай подумать. Валера! – Я закладываю такой вираж, что яхта едва не черпает бортом воду. – Ты соображаешь о чем говоришь?! Третья великая сверхдержава?
– Не понял. Ты о чем?
– Послушай меня, любезный, какая тут хитрая катавасия получается. До недавнего времени в мире имелось две признанные сверхдержавы. Так?
– Так. Союз и Штаты.
– Молодец. Не зря на тебя замполит время тратил. Так вот, как мы выяснили, в результате операции «группы Мюррея», ситуация в бывшем Союзе резко изменилась. То есть да, через некоторое время все должно вернуться на круги своя, но ждать-то нас никто не будет. Свято место пусто не бывает. Значит на эту роль имеются новые претенденты. Смотрим. Япония – это ещё тот кит. Для борьбы с ним, как для атаки на крепость необходимо не менее чем пятикратное превосходство в силах. Правда, пока что основные интересы Японии лежат в дальневосточном регионе, а там у них свои проблемы с соседями. Так то Япония, скорее всего, пока не актуальна. Заметь – пока.
Дальше: Объединенная Европа. С ней вообще ничего не понятно. Подозреваю, что из всей этой затеи выйдет умеренно милый бардак. Во всяком случае, в обозримом будущем на роль сверхдержавы старушка Европа претендовать не может, да и вряд ли будет. Ей самое себя вполне достаточно.
