Андрей перевернул стул задом наперед и неуклюже оседлал его, уперев локти в спинку.
— Вы не видели?.. — заговорил Кис, поскольку неловкость, исходившая от Андрея, была уже невыносима. — В тот вечер, когда вы находились в квартире Тимура, не видели ли вы машину напротив подъезда? Большую, серую?
— «Ауди»? — Андрей наконец посмотрел на него.
— Вы там видели "Ауди "?! — вскричал Кис, едва не кинувшись к Андрею на шею от радости.
— Да… Когда уходил.
— Который был час?
— Начало двенадцатого… Точнее не могу сказать.
— Модель, номер запомнили?
— Номер нет, а модель… Кажется, это была шестерка.
— Ну, Андрей, ну порадовал! Прямо подарок сделал! — мотал головой Кис. — Ну, спасибо!
— Сдается мне, Кис, что ты знаешь эту машину! — тонко улыбнулась Александра. — Уж не того ли самого Анатолия…
— Того самого! Еще как того! Я самолично полюбовался ею перед входом в «Феникс»!
— Пошли! — вскочил Кис. — Все, у нас все есть!
Александра встала.
— Извини, — обратилась она к Андрею, — что не можем остаться на чай.
А разве его кто-нибудь предлагал? — вновь озадачился Кис. Все-таки она нахалка, эта журналистка!
Александра снова расцеловалась с Андреем и дружески похлопала его по плечу, словно желая передать азбукой Морзе то, что она не сказала ему словами.
На улице, шагая рядом с Александрой к машине, Кис спросил обиженно:
— Почему ты мне не сказала о том, что видела портфель, набитый документами?
— Потому что я его не видела!
Кис остановился:
— Как это?..
— Да так! Я это придумала! Ты сам сказал, что нанимаешь меня на роли…
— Это был чистый блеф?!
— Ага, — беспечно ответила Александра. — Согласись, если бы мы начали бубнить, что, мол, сдается нам, что на следующий день ты, Андрюшенька, вернулся в квартиру и сделал это по той простой причине, что решил, по зрелом размышлении, забрать все папки, виденные тобой накануне, то знаешь, что он бы нам ответил?
— Что он там уронил носовой платок…
— Ручку, зажигалку, ключ — все, что угодно! И вернулся за «этим». А так ему некуда было деваться. Даже свидетельство соседки не понадобилось.
— Слушай, ты не хочешь по совместительству поработать со мной, а? Хотя бы на полставочки? Я тебе платить буду… Или, хочешь, комнату в квартире выделю, как Ваньке…
— У меня есть работа, Кис. И деньги есть. И комната в собственной квартире.
— Да? — почесал в затылке Кис. — Верно… Чем же мне тебя соблазнить?
Александра искоса глянула на него.
Она бы сказала ему: любовью, Кис. Люби меня так, как уже любишь — даруя, но ничего не требуя взамен, не обязывая меня отвечать, оставляя мне свободу, чтобы прийти в себя душой и телом… А я, как дряхлый ветеран, погреюсь у ее костра, — может, и затихнут старые раны…
Но она не могла этого сказать, она не могла даже мысленно рассчитывать на подобное бескорыстие, при котором один дает все, а другой взамен — ничего…
И потому она ответила с несколько наигранной веселостью:
— Не хлопочи, Кис. Мы с Ксюшей уже и так у тебя в долгу… Впрочем, можешь купить мне мороженое. — И она указала на лоток, мимо которого они проезжали.
* * *
Сдав Александру на руки Ксюше с Реми, которые вовсю колдовали над приготовлением блюд для праздничного ужина — они ждали в гости родителей девушек, и Реми хотел во что бы то ни стало удивить всех своим гастрономическим мастерством, — Кис решил ехать, не откладывая, к Анатолию.
Его долго уламывали остаться на ужин. Кис капризничал: «Это дело семейное, при чем тут я?»
Все хором расписывались ему в любви и дружбе, заглядывали в глаза и целовали в щеки.
Насилу уговорили. Однако, узнав, что до ужина еще есть полтора часа, Кис, клятвенно заверив всех, что непременно прибудет к торжествам, и отказавшись от предложения Реми поехать вместе, отправился к Анатолию.
* * *
Первым делом Кис бухнул на стол магнитофон и включил диалог Александры со Светланой Тимофеевной.
Анатолий Николаевич по мере прослушивания успел поменять на лице всю цветовую гамму: от зеленого до черного.
— Как вы могли… — дослушав, бессильно прохрипел он, ослабляя узел галстука. — Она мне звонила… Это конец!
— Конец вашему браку? Конец вашей карьере? Вы это имеете в виду?
— Вы еще смеете спрашивать!!!
— Тогда вы ничего не поняли, Анатолий Николаевич. Это на самом деле конец всему . Потому что вы убили Тимура. И у меня, помимо этой записи, есть другие доказательства.
Кис приврал. Не связанный, как милиция, процессуальным кодексом, он позволил себе некоторую хитрость и присоединил к «свидетелям» (то есть к Андрею, единственно имевшемуся в реальности) некую соседку Тимура, якобы видевшую Анатолия у подъезда. Он был уверен, что Александра выручит его очередной ролью в случае надобности дожать временного директора.
Безжалостно выложив «свидетельские показания», как реальные, так и сочиненные, он посмотрел на Анатолия.
Тот, однако, тяжело молчал, не глядя на детектива. Лицо его покрылось каплями пота, губы слегка шевелились, будто он шептал про себя некую речь.
Кис подождал, подумал и вновь заговорил:
— Хорошо, Анатолий Николаевич, зайдем с другой стороны. Вы человек деловой, коммерческий, и посему я вам предлагаю сделку. Завтра с утра уже не я, а милиция займется вами, и это вне зависимости от того, расскажете вы мне сейчас подробности вашего преступления или нет. Но если вы сейчас удостоите меня вашим признанием, то я удостою вас помощью в налаживании семейного конфликта: я лично вместе с той девушкой, что приходила к вашей супруге, объясню ей, что это был розыгрыш. И кассету, на которой вы запечатлены в сауне Тимура в оформлении голых женских тел, — вам подарю.
Анатолий все молчал, и Кис продолжил:
— Вы ведь дорожите вашим браком, не правда ли? Жену вы свою не любите, она, как вы позволяете себе заметить при посторонних, похожа на лягушку… Некрасивая и холодная — это вы вкладываете в сравнение? В ней нет никакого обаяния, в ведь обаяние — это даже сильнее, чем красота, вы со мной согласны? — посмотрел на него Кис.
Анатолий в ответ неуверенно пожал плечами.
Обаяние! — усмехнулся Кис. Пустой звук для свинины! Обаяние, летучая материя, исходящая, как духи от тела, от души человека… А свинина смотрит только на круглые телесные места и в глазки заглядывает лишь для того, чтобы увидеть в них разрешение эти места полапать… И где размещается душа, ему невдомек и неинтересно.
Посему, оставив разговоры о летучих материях, Алексей продолжил:
— Жена ваша несчастна. Вы никогда не замечали закономерность: чем больше у человека внутренних проблем, тем больше он надевает на себя холодную маску высокомерия? Защищается человек, вывешивает рекламный щит: я лучше вас, у меня все лучше, чем у вас! Счастливые же люди не нуждаются ни в масках, ни в рекламе, ни в доказательствах. Счастливые люди не всегда красивы, но всегда обаятельны… Приятны, то есть, — пояснил он на всякий случай.
— Зачем вы мне все это рассказываете? — не выдержал Анатолий. — Что за психология с философией? При чем тут моя жена и ее дела?
— При том, Анатолий Николаевич, что это не ее дела. Это ваши дела. Вы ведь думаете небось: «Что скажет тесть?» А вам бы о вашей жене подумать стоило. Жены — страшная сила, и если бы вам удалось сделать вашу жену хоть самую малость счастливой, то никакой тесть вам не страшен. Это для вас она — лягушка, а для ее отца — она дочь, и тем более любимая, что неудачная, некрасивая, озлобленная… А ведь вы — ключ к ее счастью. У нее, кроме вас, никого нет.
— Ну и что? — тупо спросил Анатолий. — Какое ваше дело? Чего вы мне мораль читаете?
— Я вам не мораль читаю, дорогой Анатолий Николаевич, — терпеливо пояснил Кис. — Я с вами торгуюсь. Я вам объясняю, что вы выиграете, если в обмен на ваше подробное признание я помирю вас с женой, погашу конфликт, который я же и спровоцировал. А вам только останется довести дело до конца: суметь дать вашей супруге немного долгожданной нежности, капельку внимания, несколько граммов лекарства под названием любовь… Преуспеете — и тестя в карман положите… Про «эгоизм разумный» слыхали?
— Что-то такое…
— Правильно, в школе проходили, у Чернышевского. Вот я вас и призываю быть эгоистом разумным: принося добро, вы и получаете добро… Так понятно? Нет? Ну, смотрите: от суда вы не отвертитесь, это точно. Но, наладив отношения с женой — и я вам в этом обещаю посодействовать, — вы с ее помощью и с помощью ее папаши выкрутитесь с наименьшими потерями… Теперь понятно?
Прояснение на лице толстого врио свидетельствовало о том, что на этот раз дошло.
— И последнее, — сказал Кис. — Тимур умел окружать себя ореолом тайны, важности и могущества. Но это был всего лишь имидж. Он являлся простым исполнителем, найденным на стороне. Это был, если хотите, одинокий волк, опасный, хищный и весьма зубастый, но — одинокий. За ним никто не стоял, и никого его смерть особо не интересует. Пожалеют об утрате ценного работника — и все. Все, что требуется сейчас его хозяевам, — это материалы, которые собирал Тимур. Так что вряд ли вам грозят серьезные неприятности со стороны хозяев, тем более что тесть, если вы сумеете наладить отношения с вашей супругой, вас прикроет…
