— В какое время вы приехали к Слут?
— Около половины одиннадцатого.
— Вы уверены?
— Не с точностью до минуты, но…
— Вы ехали из Сомерсет-Уэст?
— Да.
— После того как выступили с докладом перед тремя сотнями собравшихся?
— Да.
— Мистер ван Эден, что-то не сходится. Как вы объясните эсэмэски, отправленные с вашего ноутбука, но отсюда, из Констанции?
— Капитан, я же во всем сознался. Чего вы еще от меня хотите?
— Трудность в том, — ответил Гриссел, — что вы в тот вечер звонили Ханнеке Слут дважды. Первый раз — в двадцать два сорок восемь. Включенный телефон прослушивает эфир и находит сигнал ближайшей к нему базовой станции или вышки сотовой связи. Так вот, первый звонок зафиксирован в поле действия базовой станции в Сомерсет-Уэст. Затем вы звонили ей еще раз, в двадцать три ноль одну, и тот звонок зафиксирован уже в поле действия станции в Ньянге.
— Ну да…
— Она не ответила.
Ван Эден пожал плечами:
— Наверное, была в ванной.
— Но зачем вы звонили ей с дороги? Ведь вы собирались ее убить. И наверняка хотели застать ее врасплох…
— Я хотел убедиться, что она дома.
— Вы лжете! — сказал Купидон. — Ведь она не отвечала. Так откуда же вы знали, дома ли она?
— В протоколе вскрытия записано, что смерть наступила около десяти часов, — сказал Гриссел. — Патологоанатом почти уверен в своих выводах, потому что точно известно, что и когда она в тот вечер ела. Она заказала еду из тайского ресторана…
— Почти уверен… Что значит «почти уверен»? — спросил ван Эден.
— Как вы могли посылать ей эсэмэски отсюда, из дома, если и вы сами, и ваш ноутбук были в Сомерсет-Уэст?
— Какое это имеет значение?
— Мистер ван Эден, через час мы узнаем, что вы ей написали.
Ван Эден вскочил с места, замахал руками. Он больше не сдерживался.
— Да какая вам разница? Какая разница, черт возьми? Я ведь во всем сознался. Я убил ее. Она хотела отнять у меня все. Работу, деньги… всю жизнь! Кровопийца, паразитка! Она высасывала из меня кровь, и ей все время хотелось больше и больше! Она прямо заглатывала меня целиком. Ну да, я понимаю, что сам виноват. Я не должен был ложиться с ней в постель. Я все понимаю, но было уже поздно. Я совершил ошибку, одну ужасную ошибку, и теперь мне предстоит за нее расплачиваться… Неужели вам недостаточно?
— Почему вы лжете? — спросил Купидон.
— Кого вы покрываете? — наседал Гриссел.
— Я никого не покрываю. — Ван Эден подошел к ним, протянув сложенные вместе руки: — Наденьте на меня наручники. Арестуйте меня. У вас есть все, что вам нужно.
— Он покрывает меня, — с порога произнесла Аннемари ван Эден.
— Не слушайте ее. Аннемари, уходи.
— Это я убила ту женщину.
— Аннемари, прошу тебя…
— Генри, — ласково ответила она, — ты не очень хорошо справился. Рано или поздно они бы все равно все поняли.
— Аннемари… — беспомощно произнес ван Эден, понимая, что все потеряно.
Аннемари ван Эден вошла в гостиную, присела на диван. От нее веяло беспредельным спокойствием.
Она сказала, что узнала о романе мужа только в начале декабря прошлого года, но до того несколько месяцев что-то подозревала. Есть много признаков, по которым неравнодушная жена способна понять, что у мужа есть любовница.
Как-то в декабре, оставшись дома одна, она пошла в кабинет Генри и увидела у него на столе включенный ноутбук. Генри всегда очень следил за тем, чтобы никто не заглядывал в его ноутбук, — он даже был защищен паролем. Но тут он, видимо, просто забыл. А может, он хотел, чтобы она все увидела. Подсознательно надеялся, что она что-нибудь предпримет.
Сомнения и подозрения множились, она начала поиски. И вскоре увидела его эсэмэски. Поняла, в каком он душевном смятении. Переписка со Слут неожиданно выявила в ее муже такие черты, о которых она и не подозревала. Ее муж, оказывается, любил вульгарные шуточки. Он совершенно потерял голову, стал одержимым.
Она переписала к себе номер с его модема. Потом наняла частного детектива, который каким-то образом перехватывал переписку любовников.
Она регулярно читала их послания. Вульгарные, полные непристойностей и гадких намеков… Как в дешевом бульварном романе!
Стало ясно, что аппетиты «той женщины» все время растут. А Генри никак не может найти в себе силы на то, чтобы порвать с ней. И Аннемари поняла: из-за «той женщины» она может лишиться всего.
Она не знала, что делать.
Из посланий стало ясно, что у ее мужа есть ключ от квартиры любовницы. Аннемари нашла его в кармане пиджака Генри и как-то в выходные между Рождеством и Новым годом заказала дубликат. Она знала, что «та женщина» уехала к родителям и Генри не хватится ключа… Нет, она ничего не планировала заранее; ключ от квартиры Слут просто доставил ей удовольствие. Она одержала небольшую победу.
А потом настал вечер вторника.
— Аннемари, прошу тебя! — снова подал голос ван Эден.
Женщина безмятежно улыбнулась мужу и сказала:
— Генри, судьи благосклонно относятся к обманутым женам.
В тот вечер, во вторник, 18 января, Генри уехал в Сомерсет-Уэст немного поздно, в начале седьмого. Он обманул их, сказав, что на ноутбуке был черновик его доклада. Генри никогда не говорил по бумажке, он выступал без подготовки. Язык у него подвешен хорошо… Как правило.
Вскоре после его отъезда она услышала, как звонит телефон мужа, и зашла к нему в кабинет, так как находилась рядом. Звонок оказался пустячным: один из садовников сказал, что заболел.
Разговаривая с садовником, она вдруг заметила, что ноутбук включен и на мониторе табличка: «Выключение. Спящий режим. Перезагрузка». Она поняла, что Генри в спешке забыл нажать кнопку «ОК». Она села, не имея в голове никакого плана. И увидела в углу мигающий конвертик: новое входящее текстовое сообщение.
Эсэмэска оказалась от «той женщины».
«Ты на месте?»
И Аннемари ответила: «Да».
Так начался разговор.
Ей без труда удавалось выдавать себя за мужа. Слут ничего не заподозрила. Вскоре она спросила: «Заскочишь по-быстрому?»
«Я знаю, что мы с тобой сделаем по-быстрому», — ответила Аннемари, успевшая познакомиться со стилем их общения.
«Очень по-быстрому».
«Только ты меня раззадорь».
«Буду ждать тебя без трусов».
«Этого мало».
«Да вы извращенец, мистер!»
Аннемари оторвала голову от монитора и заметила меч в застекленной витрине. Секундное замешательство… И все сразу встало на свои места. Мысленным взором она уже видела все, что будет дальше.
«Завяжи глаза».
«Что-то новенькое. Мне нравится».
«Жди меня у двери».
«На ковре?»
«Нет. У двери. Ровно в десять часов».
Она выехала из дому примерно без двадцати девять, меч лежал рядом с ней, на пассажирском сиденье.
В десять она отперла дверь дубликатом ключа.
Слут стояла у порога с завязанными глазами.
Она замахнулась и с чувством невероятного облегчения и огромной ярости вонзила меч в сердце разлучнице. Потом выдернула. Слут упала молча, только ее голова с глухим стуком ударилась о пол.
Аннемари положила меч на пол. Потому что понимала, что его найдут полицейские, как и эсэмэски на ноутбуке. Они обвинят во всем Генри.
Этого она и хотела. Чтобы его наказали за боль. Она уже потеряла мужа, но остальное хотела сохранить.
— Генри, может, доскажешь, что было дальше?
Он покачал головой.
— Тогда я сама. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Очевидно, она послала Генри еще одну эсэмэску — на его телефон. Что-нибудь вроде: «Я не собираюсь всю ночь торчать у двери без трусов и с завязанными глазами». Она, наверное, решила, что он уже мчится к ней, а не сидит за своим компьютером. Милый Генри прочел эсэмэску, когда включил телефон после доклада, и понял: что-то не так. Он позвонил ей, но она не ответила. Тогда он поехал к ней на квартиру. Не скрою, мне приятно представлять, что он подумал, когда увидел свой меч на полу рядом с его «родственной душой». Потом он увидел эсэмэски на ее ноутбуке. Он так старательно прибирал, так старался защитить себя и меня… Только ничего не вышло, верно, Генри?
Его разбудил звонок мобильника.
— Да что же это такое… — простонал он, хватая трубку. — Да?
Тогда-то он и увидел, что уже девять часов. Он услышал голос полковника Ньяти:
— Бенни, извини, что разбудил, но я хочу, чтобы ты знал: бригадир возвращается. Дисциплинарную комиссию отменили.
— Отлично, сэр, — хриплым спросонок голосом ответил Гриссел.
— Бенни, он просил меня передать тебе его благодарность. Он поблагодарит тебя лично, когда вернется.
