– Открой, или я тебя убью! – вопит он, колотя свободной рукой по дверной панели.
Сзади слышится тихий звук. Поворачиваясь, Джордж понимает, что уже слишком поздно.
Сильный удар с треском обрушивает его на пол. Пистолет выскальзывает из руки.
Джордж растягивается на полу, пытаясь понять, ранен он или нет. Боли нет, думает он, значит, наверное, не ранен. Но потом он подносит руку к виску. Уха нет – только куски кости, мокрое тепло течет сквозь пальцы.
– Свинья! – женский голос, словно бы издалека.
Джордж озирается, но ничего не может увидеть. Ситуация ужасна. Как он будет работать без уха, без куска черепа? Но тут ему приходит на ум, что он – странное дело – больше работать не будет. Он умрет здесь в темноте.
Еще звук. Она где-то позади него, принимает удобную позицию. Он даже не увидит ее лица. Джордж становится на колени.
– Подожди, – бубнит он. – Прости меня, прости, прости, прости…
Он хочет просить прощения вечно, но последний вздох Джорджа Волка Нисио уже слетел с его губ. Лезвие топора рассекает воздух, врезаясь прямо в линию его аккуратно зализанного пробора.
Когда все кончено – еще два удара, чтоб вполне убедиться, – Ангел идет в ванную и принимает душ. Смыв кровь и ошметки мозгов с волос, завязывает пучок. Надевает джинсы, передник, резиновые перчатки, делает диско погромче и приступает к работе.
Она впервые увидела, как режут свинью, в пять лет. В девять впервые участвовала в процессе. Дело это грязное, много крови, запаха, мерзких звуков. Но потом приучаешься всего этого не замечать. Привыкаешь думать о других вещах – о людях, которых долго не видел, об интересных вещах, которыми собираешься заняться. Руки работают – закалывают, разрезают, таскают, – но мысли витают где-то на стороне.
Сегодня вечером мысли Ангела витают на стороне несколько часов. После окончания дела она долго убирается: спальня; ванная; гараж; инструменты. Черные пластиковые мешки удачно помещаются в багажник «БМВ». Она едет на полуостров Миура и погребает останки в горах, в нескольких километрах друг от друга. Голову зарывает на самом высоком месте, с которого хорошо видно океанскую гладь.
Когда она возвращается в дом доктора, на востоке уже брезжит серый рассвет. Здесь Ангел впервые замечает Будду, лежащего на боку под сосной. Ангел с любопытством его осматривает. Спереди статуя выглядит древней, но спина подозрительно чистая – похоже, сделана из другого материала. Она идет в гараж, достает молоток. Один удар – и спина разлетается на тысячу кусков. Внутри слой оранжевого упаковочного пенопласта. Ангел вытаскивает его, и видит под ним двенадцать отделений, в них – небольшие блоки, завернутые в бумагу ручной выделки. Ангел осматривает их один за другим. Девять золотых слитков и три толстых пачки банкнот. Будду и слитки она кладет в багажник «БМВ». Банкноты относит в дом и пересчитывает на кухонном столе. В каждой пачке пять миллионов иен: денег достаточно, чтобы построить хороший домик с внутренним двором. Она рассовывает пачки по полиэтиленовым мешочкам и засовывает на дно своего чемодана.
Наверху Ангел переодевается в любимую футболку. На груди портрет Боба Марли с развевающимися дредами. В соседней комнате посапывает Чен-ли. Еще час – и снотворное перестанет действовать. Ангел стаскивает ее вниз, пристегивает к заднему сиденью «БМВ», везет в центр Тиба-сити. Когда она подъезжает, ресницы Чен-ли начинают подрагивать. Ангел прислоняет ее к киоску-автомату на пустынной улице, где одни дешевые бордели. Затем подъезжает к берегу и паркуется среди пакгаузов и складов металлолома. Разбивает Будду молотком и бросает обломки в грязные воды Токийского залива.
Что же делать с золотом? Ангел смотрит на мутные желтые слитки, ощущая опасный вес сокровища. У нее уже есть десять миллионов иен в банкнотах; хватит на хороший дом, на счастье для ее семьи, на то, чтобы мечты сбылись. А золото – это значительно больше. Такого рода мечты – не ее, а чьи-то чужие. Ангел не желает себе неприятностей от чужих мечтаний.
Ей приходит в голову мысль: не послать ли пару слитков Мори. Она представляет себе Мори, который больше не работает детективом, а стал скучающим богатеем в дорогой одежде, с дорогой любовницей в Гиндзе, с дорогими хобби, вроде игры в гольф или коллекции китайского фарфора. Мысль забавная и печальная: Мори, переставший быть Мори. Нет, думает Ангел, не следует дарить неприятности.
За причалами виднеется пейзаж из научно-фантастической манга: бетонные ромбоиды без окон, трубы, столбы и надземные переходы; сферические цистерны, похожие на гигантские мячики для пинг-понга. Из этой гущи в залив выдается узкая полоска дамбы. Ангел медленно переезжает через два изогнутых дугами мостика и паркуется рядом с дамбой. Вокруг никого. Все чисто, неподвижно, все вибрирует от приглушенного гула невидимых механизмов. «Комплекс водоочистных сооружений», – гласит вывеска. В городе, где родилась Ангел, к отходам иное отношение. Но если выбирать, где жить, Ангел поселилась бы среди дохлых собак, гниющих отбросов и битого стекла.
Ангел совершает пять прогулок вдоль по дамбе с золотыми слитками в руках. Доходит до конца и роняет ношу в глубокую, грязную, черную воду.
Последний заезд в дом доктора. Ангел час убирается и приводит все в порядок. Простыни выстираны, тарелки и чашки убраны, не оставлено ни волоска. Больше нет ни следа ее присутствия. Она оставляет на подушке доктора простую записку – никаких объяснений, только благодарность за все. «БМВ» остается в гараже. Кассеты с музыкой она забирает с собой в «мазду».
Ангел любит оставлять все после себя в опрятности. В мире и так слишком много беспорядка, слишком много уродства. Но вещи не становятся опрятными сами по себе. Кто-то должен над этим поработать. Ангел хорошо поработала в доме доктора, отскребая пятна с ковра, стирая грязь со стен. Она поработала и над тем, чтобы отчистить жизнь Мори от мерзкой опасности. Это и был ее подарок – нечто такое, чего он сам для себя никогда бы не сделал.
Понадобилось тщательное планирование. Прежде всего Ангел и ее подруга Кристал отправились в недавно обанкротившийся стриптиз-клуб. Подруга позвонила Чен-ли, сказала, что хочет кое-что срочно купить. Деловая женщина Чен-ли не смогла отказаться. Когда она вошла в заплесневелую темноту клуба, Кристал сидела, скорчившись, на сцене с видом полной безысходности. За занавесом притаилась Ангел с чулком, полным стоиеновых монеток. Одно движение запястья – и Чен-ли повалилась, как мешок с ямсом. Они связали ее ремнями от костюма для садо-мазо-номеров, которые нашли в сундуке, вкололи докторова морфия и затащили в багажник «БМВ».
В доме доктора Ангел стащила кожаную маску с лица Чен-ли, разбудила ее пощечинами и холодной водой и подробно объяснила, чего от нее хочет. Угрозы не потребовались. Умная девочка, Чен-ли увидела большой топор, блестевший на столе. Она прочитала в глазах и тоне Ангел ясное намерение.
Все прошло гладко и чисто. Конец тоже будет чистым: золотых слитков нет; Волка нет; его «мазда» поставлена на долгосрочную парковку в аэропорту Нарита. Мори останется Мори, как ему и надлежит. Доктор встретит смерть в одиночестве, как ему и надлежит. Ангел улетит домой, как ей и надлежит.
Босая нога на педали газа; Ангел поворачивает громкость музыки на максимум. «Мазда» несется по шоссе.
Двадцать два
Середина августа, Праздник мертвых. Шесть миллионов сарариманов отбыли домой в родные городки в поездах, упакованных на 180 %. На несколько дней улицы становятся необычно пусты и спокойны. Большинство баров и ресторанов Гиндзы закрыты, но в Синдзюку все работает – для тех, у кого нет родного городка, или нет зарплаты, или для тех, кто просто не хочет слишком много перемещаться в такой зной.
Кабинет Мори – без штор, без кондиционера – превратился в бетонную печку. Закинув нога на стол, Мори обмахивает лицо веером, на котором изображен иероглиф «прохлада». Вид этого иероглифа мало помогает. Разгрызать кубики льда помогает лучше. Эту привычку он перенял у отца. А еще в жару его отец снимал штаны и бродил по окрестностям в хлопчатобумажных трусах. В наши дни так не сделаешь. Окрестностям это не понравится, клиентам тоже. Особенно тому конкретному клиенту, который с минуты на минуту должен постучаться в дверь.