Исключения лишь подтверждают правила. Была тут недавно дамочка из высшего света, вообразила себя прокладкой с крылышками. В столовую выходила с плакатом «Весенняя распродажа. Скидка 110%». Вечно обливала себя супом, проверяла впитываемость влаги. Я обрадовался, вроде особый случай, будет хоть с кем поэкспериментировать, и что вышло? Новые русские, представь себе, любят лечиться электрошоком, кайф от него ловят. Иные даже умоляют, чтобы добавили напряжения. Дамочку-прокладку мы тоже для начала подключили к току, я лично проводил процедуру. Хотел проследить за реакцией. Как же я был разочарован, когда она, едва выйдя из корчей, вдруг завопила: «Сто долларов упаковка и ни центом меньше…» Весь день бесновалась, вечером прокралась на кухню и ошпарила себя кипятком. Целый бак на себя опрокинула. Пришлось усыплять. У меня, поверишь ли, Стас, до сих пор, как вспомню про нее, слезы подступают. Боюсь, как бы муж не начал судиться, он за лечение уплатил за год вперед.
— Да-а, — протянул Станислав Ильич. Они уже сидели в директорском кабинете. — У нас тут, вижу, не соскучишься… Моя-то как?
Доктор согнал с себя морок воспоминаний, ответил обстоятельно. По его мнению, Софья Борисовна совершенно здорова, хотя это не означало, что она не нуждается в интенсивном лечении. Напротив. Чем раньше пройдет курс психотерапии, тем больше гарантий, что не свихнется, к чему у нее есть все предпосылки.
— Что за курс? — поинтересовался Желудев.
— Обыкновенный, по системе Иванова — Скуннера. Десять процедур ACT, иголки под кожу, вживление электрода в мозжечок. Кстати, великое открытие новейшей психиатрии. Мы его называем «умиротворитель». Этакий микрочип, реагирующий на повышенный эмоциональный фон. Стоит пациенту чуть-чуть возбудиться, как он начинает испытывать дичайшие головные боли и тут же теряет сознание. Пробуждается всегда в хорошем, ровном настроении. У этого приборчика большое будущее, а, Стас? — Доктор лукаво подмигнул.
Желудев, будучи бизнесменом западных взглядов, тяготеющим к общечеловеческим ценностям, живо представил, какие чудеса может натворить подобный приборчик, если, конечно, доктор не блефует. Достаточно, вживить его каждому россиянину под видом, допустим, всеобщей вакцинации от СПИДа, и вот тебе окончательное решение всех социальных проблем.
— Илья, ты что-то сказал о предпосылках… Вроде она на грани, что ли?
— Как и все мы, дорогой, — радостно подхватил розовощекий крепыш. — Время непредсказуемое, лихое, а такой генотип, как у твоей протеже, особенно уязвим. В психиатрии это называется «комплекс ведьмы». Она скрытная, умная, в окружающих видит только врагов. При этом, несомненно, обладает врожденным гипнотическим даром. Да вот тебе пример. Когда для профилактики надели на нее смирительную рубашку, исхитрилась прокусить санитару ладонь. У бедняги теперь незаживающий свищ.
— Она и сейчас в смирительной рубашке?
— Ну, зачем. Вкололи успокоительные и развязали. Но на прогулки пока не выпускаем. Черт его знает, какую штуку может выкинуть. Период адаптации к новым условиям чреват сюрпризами.
Желудев резко поднялся:
— Проводи меня к ней, Илья. Но… я хотел бы побеседовать с ней наедине.
— Как скажешь, Стас… Оружие у тебя есть?
— Неужели может понадобиться?
Не ответив, доктор выдвинул ящик письменного стола и протянул Желудеву каучуковую трубку с металлическим набалдашником. Пояснил: демократизатор. Прикладываешь к любому месту, нажимаешь на эту кнопочку — и никаких проблем. Жертва вырубается минут на десять.
Желудев ошибался, предполагая увидеть сломленную бабу, пребывающую в ступоре, какой представлял ее по телефонным разговорам. Ничего подобного. Под зеленым торшером читала какую-то книгу аккуратно причесанная немолодая женщина, одетая в шерстяную кофту и длинную темную юбку. Комната тоже мало чем напоминала больничную палату, да еще в психушке — скромно, но со вкусом меблированная, с нормальной деревянной кроватью, заправленной светлым покрывалом с простежками. Мадам повернулась к нему, и он поразился томному сиянию прекрасных черных глаз, нежному, изысканному овалу смуглого лица. С изумлением подумал: а ведь она еще ничего, вполне может котироваться на рынке сексуальных услуг.
— Какие гости пожаловали, — насмешливо протянула-пропела Софья Борисовна, ничем не выразив удивления. — Присаживайтесь, Станислав Ильич. В ногах правды нет.
Желудев послушно уселся на краешек кровати:
— Что читаешь, милая Софи?
— Тебе вряд ли будет интересно, — показала обложку, на которой тисненными золотыми буквами было отпечатано: «Введение в астрологию». — Приехал полюбоваться на очередную жертву?
— Не надо так, Софи. Ты никакая не жертва, и я не палач. Между нами произошло недоразумение, которое легко уладить.
— Вон как? — Мадам отложила книгу, руки, как курсистка, сложила на соблазнительно круглых коленях. — Что же такое еще тебе могло понадобиться от полоумной? Подожди, попробую догадаться сама. У тебя есть сигареты?
Желудев отдал пачку «Парламента», щелкнул золотой зажигалкой.
— Значит, так… — Софья Борисовна приготовилась загибать пальцы. — Графа Нестерова убил, бедняжку Кшисю убил, принцессу заполучил и тоже, полагаю, убьешь, когда надоест… Не смотри так на меня, Станислав Ильич. Я тебя не выдам, я же соучастница… Да и кому тебя можно выдать в этой богом забытой стране, где бандит сидит на бандите… У меня, Стас, только одно оправдание, не перед людьми, перед Господом нашим… Я хоть женщина искушенная, но, поверь, представить не могла, что есть такие злодеи, как ты, — лощеные, преуспевающие, приятно улыбающиеся…
— Если хочешь продолжать в таком духе, боюсь, разговор не получится… Тебе разве не хочется отсюда выйти?
Софья Борисовна всплеснула руками:
— Зачем мне отсюда выходить? Мне здесь очень хорошо… Милейший Илья Иссидорович… Мы с ним подружились. Обещал, если не буду буянить, разрешит прогулки. Питание хорошее. Что еще надо старой бабе, предавшей всех своих близких. Это ведь даже не наказание… Ой!
— Что — ой?
— Ой, поняла. Значит, мальчик оказался тебе не по зубам? Опять ускользнул?
В черных очах сверкнула натуральная дьявольская усмешка.
— Станислав Ильич, бедненький… Ведь это очень опасно. У вас теперь непонятно, кто за кем охотится… Стас! Честно скажу, не завидую. Возможно, это рок.
Женские подначки на Желудева давно не действовали, но сейчас ему пришлось собрать нервы в кулак, чтобы не отвесить расшалившейся бабенке затрещину.
— Предложение такое, — сказал нейтральным тоном. — Поможешь отловить негодяя, выйдешь на волю. Мало того, получишь квартиру в Москве и хорошую работу. Нуждаться не будешь ни в чем. Слово бизнесмена. Добавлю, это отнюдь не акт благотворительности. Я высоко ценю твои способности и знаю, как их использовать.
— Каким образом я могу помочь?
— Пораскинь мозгами, где найти Аниту. Тебе наверняка известны все места, где она может прятаться.
— Они оба сбежали? — В голосе Софьи Борисовны звучало нескрываемое восхищение.
— Да, сбежали.
Софья Борисовна прикурила вторую сигарету от первой:
— Нет, Стас, ничего не получится. Тебе его не взять.
— Почему?
— Он из другой породы, не как ты и я. На нем печать божия. С Анкой они похожи, оба юродивые. У тебя, Станислав Ильич, никогда не было такого страшного врага. Он смерти не боится и деньги для него пустой звук. Он над ними не дрожит. И напрасно думаешь, что он сидит подле принцессы и держится за ее юбку. Он ищет тебя так же, как ты его. Одного из вас заранее можно вычеркнуть из списка живых. Скорее всего, это будешь ты, Стас. Ты заметнее, весь на виду, к тебе легко подобраться. Он умеет это делать, его этому учили.
— Что она в нем нашла? Чем он лучше меня? Молодость? Но Анита достаточно умна, чтобы не придавать этому значения. Или гниль потянулась к гнилью? Выходит, голубая кровь ничего не значит?
— Вот что тебя мучит, Стас? Гордыня, уязвленное самолюбие самца. Протри глаза. Ты сам-то кто? Из благородного сословия? Не похоже, господин Желудев. Скорее твои предки были обыкновенными лавочниками.
Станислав Ильич чувствовал, как разговор уходит в пустоту, но почему-то не мог остановиться.
— У меня миллионы, власть, а у этого прохвоста вошь в кармане гуляет. Как она могла предпочесть? Что за безумие?
Софья Борисовна закурила третью сигарету, судя по размягченному выражению лица, она получала огромное удовольствие.
— Бедненький, несчастненький, богатенький дурачок. — Она вдруг придвинулась и пощекотала его подбородок толстыми пальцами. На неслыханную дерзость Желудев не отреагировал. — У нашего барина денежки, власть, ему весь мир принадлежит, а у соперника всего лишь отчаянное сердце. Условия неравные — о да! И графинечка выбрала безродного нищего и помчалась за ним, задрав хвост. Ах, как же так, почему?! Да потому, господин Желудев, что этот мальчик любит ее. Слышишь, лю-ю-би-ит? Ты давно забыл значение этого слова. Куда же тебе с ним тягаться.
