Ознакомительная версия.
– Я слушаю тебя, милый.
– Но это быстро прошло. И точеная фигурка быстро прошла. Она была младше на два курса, вышла замуж за парня с мехмата, родила двойню, и ее страшно разбомбило, ничего не осталось от экзотического цветка, только цвет кожи…
Интересно, он будет рассказывать мне о каждом своем намеке на связь? Тогда мы не разгребемся и за двое суток…
– И когда я приехал в эту чертову… И не выговорить… – он действительно не мог выговорить, количество выпитого давало о себе знать. – Хрен повторишь… Мбабане… Так, что ли? Первое, что я сделал, – я переспал с местной проституткой. Я никогда не спал с проститутками. Это был первый и последний раз… Это был первый и последний раз. Я и думать об этом забыл, ничего особенного, только мускатный запах, который очень долго меня преследовал. Я и думать об этом забыл, прошла прорва времени…
Только теперь до меня стал доходить смысл сказанного. Он был так банален, что я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Кровь на руке, которую он не дал мне даже рассмотреть, а теперь вот эта гаденькая, но вполне понятная история-с проституткой из города с непроизносимым названием. Уж не тривиальным ли СПИДом ты болен, гордый, независимый Лещ, гроза коррупционеров и нечистых на руку политических деятелей, владелец телеканала, с которым нельзя не считаться, великий кормчий своей телекомпании, кумир провинциальных журналистов и старых крокодилиц-секретарш?..
– Все как-то забылось, у любого мужика бывают такие моменты, им не стоит придавать значения. А потом началась эта хреновина со здоровьем. Я не обращал внимания, старался не обращать…
Еще бы, туберкулезного детства тебе вполне хватило на всю оставшуюся жизнь, и ненависти к любым болезням тоже. В гробу ты их видел, Лещарик, одного усилия воли хватало, чтобы послать их трехэтажным матом новосибирской окраины…
– А потом все рухнуло, – Лещ держался руками за мое лицо, чтобы окончательно не свалиться в пропасть тягостных воспоминаний. Земля на его руках пахла так остро, так жирно, так удушливо, что я едва не теряла сознание, но и оттолкнуть его не было сил. – Все всплыло в Югославии, в Вуковаре, когда меня свалил первый приступ… А потом это ураганное воспаление легких.
Воспаление легких, как же иначе. Ну вот и все. Пасьянс сложился. Последним в стопке оказался трефовый король, страдающий саркомой Капоши.
Давай, Лещарик, произнеси это слово, это название, – или ты хочешь, чтобы я произнесла его вместо тебя? Конечно, это не благородная чахотка и не рафинированный порок сердца, и даже не полузабытая инфлюэнца. И даже не амнезия, которая преследует меня с декабря. Но от СПИДа умирали и более значительные люди, чем ты. Так что на Судном дне ты окажешься в милой компании…
– Я должен был умереть. Я и хотел умереть. Но Марко, мой друг, начальник полевого госпиталя, тогда шли боевые действия в Хорватии, ты знаешь…
Слышала краем уха, не отвлекайся на мелочи, Лещ.
– ..он вытащил меня. Он провел интенсивный курс антибиотиков. А до этого сделал все анализы. У меня СПИД, Анна.
Ему стоило большого труда произнести это. Но, когда слово было произнесено, он обмяк, и даже пальцы разжались. Очень кстати. Но, пересилив себя, я снова притянула его руки к себе.
– Да. Я поняла.
– Ты поняла? И что…
– Ничего. Это ничего не меняет. – Игра почти сделана, теперь важно не лажануться в финале.
– Правда? Девочка…
Я поощрительно поцеловала его в переносицу. Только так и должна поступить верная, самоотверженная женщина, эталон всех самоотверженных женщин, почти декабристка.
– Но это еще не конец истории. Я вернулся в Москву… Мне оставалось не так много времени, но больше всего я боялся не смерти, нет, я ее перевидал. Больше всего я боялся, что кто-то узнает о болезни. Компания только набирала силу, у нее было много конкурентов, много недоброжелателей, сотни людей верили мне, сотни людей готовы были сожрать меня с дерьмом. Я не имел права умереть, бросить дело… Но и в одиночку справиться было невозможно.
– И тогда ты рассказал все Зое, – задумчиво произнесла я.
Лещ потрясение смотрел на меня.
– Да. Я рассказал все Зое. Откуда ты знаешь?
– Ты же сам пригласил меня на должность психолога. Да и не надо быть психологом, чтобы понять, что между вами существует что-то, что связывает крепче любой постели.
– Я последний подонок, – запоздало покаялся Лещ. – Я просто использовал ее. Я доверил ей свою тайну, заранее зная, что она умрет, но никогда не оставит меня. Что, если бы она могла, она бы приняла в себя эту болезнь. Только бы со мной было все в порядке.
– Такая верность не может остаться неоцененной.
– Да. Я никогда не любил ее, не мог полюбить. Не мог полюбить, даже если бы хотел. В институте мы были близкими друзьями, два хороших парня. Лыжи, спортзал по средам и пятницам, водка с кильками по воскресеньям, не больше. Она объяснилась со мной только раз в жизни, напившись после защиты диплома. Она сказала, что любит меня, что будет любить меня всю жизнь.
– А ты залудил ей что-то вроде: «Я тоже люблю тебя, детка…» И поцеловал в узкий лоб мокрыми губами, ведь так?
– Анна, Анна, я начинаю тебя бояться, – только и смог сказать Лещ после долгой паузы. – Тогда я засмеялся, я действительно поцеловал ее, но только в щеку, и сказал: «А я тебя, Зойка, просто обожаю!..»
– И больше…
– Больше ничего не было. За все двадцать пять, что мы знаем друг друга, она больше ни разу не потребовала моей любви. Ей достаточно было своей жертвенности. Когда я рассказал ей о… О своей болезни… Знаешь, я предложил ей выйти замуж за меня. Я никогда и никому не предлагал выйти замуж.
– Вот как? – Здесь Лещ не врал, он ни разу не был женат. – Смелое предложение. И главное, своевременное.
Черт, черт, я даже прикусила губу: ты прокололась, Анна, что за цинизм и туповатая ирония, не соответствующая моменту? Побереги свои шпильки для Лапицкого. Но Лещ, казалось, не заметил злой иронии, он отнес ее к ревности, влюбленный дурачок. У тебя и без того шансы невелики, Лещарик, а теперь они и вовсе упали до нуля.
– Ты не в счет. Ты – совсем другое… И ты не поняла. Я ведь не предлагал ей спать с собой. Она была бы моей женой. Она бы ни в чем не нуждалась. Но, если бы я подох, ее бы выкинули на улицу, ты понимаешь?
Да уж, трудно не понять, страшная, как сама смерть, секретарша, основной работой которой все эти годы было тихо обожать Леща. Никто из современных богатеньких любителей сладкой жизни не потерпит рядом с собой такую уродину. Если она осенит своим присутствием любую презентацию, то никакая тартинка, никакой бутерброд с икрой не полезут в горло. А добряк Лещ имел неосторожность предложить ей роль фиктивной женушки, чтобы хоть как-то отплатить за преданность. Это выглядело еще муторнее, еще фальшивее, чем бриллиантовое кольцо на пальце у Зои…
Лещ медленно трезвел. И по мере того как он трезвел, в глазах его появлялось горькое сожаление оттого, что он все-таки не выдержал, сломался и все рассказал мне. Но отступать было некуда, мы благополучно перевалили кульминацию, и сейчас я ждала только развязки.
– А потом случилась совершенно невероятная вещь. Зоя приехала ко мне. Она никогда не приезжала ко мне домой, это табу, так решила она сама… Но один-единственный раз она изменила себе. Она приехала, чтобы сказать, что можно все исправить. Что можно вылечиться. Что есть средство…
– Уж не она ли сама создала его на своей малометражной кухне? – снова подколола я Леща, понимая, что говорю совсем не то. Но удержаться было невозможно.
– У тебя нет оснований ненавидеть ее, – Лещ опять все понял по-своему. – Ты – это другое… А тогда, полтора года назад, она приехала ко мне и рассказала о своем брате, Владлене. У нее есть брат, он врач, но занимается какими-то химическими исследованиями. Так вот, он и его люди разработали уникальный препарат, не имеющий аналогов в мировой медицине. Он тормозит воспалительные процессы в пораженном СПИДом организме. И в перспективе полностью излечивает. Я не поверил. Но Зоя уговорила меня принять небольшую дозу. Это было прошлой зимой, тринадцатого декабря, я хорошо запомнил дату… Я вообще очень хорошо запоминаю даты… Как раз было обострение. Я потерял десять килограммов, не вылезал из ангин и неделю почти не вставал… Ты знаешь, что такое не вставать с постели при моей профессии и при моем положении в компании?.. Так вот, она все-таки уговорила меня, хуже все равно не было бы.
– И чудо произошло, – без тени иронии сказала я.
– Да. Чудо произошло. Я почувствовал себя лучше, значительно лучше. Я уже не надеялся на ремиссию… Но когда я на следующий день встал с постели… Я чуть с ума не сошел. Ведь подобные исследования тянули как минимум на Нобелевскую премию. Ты понимаешь? Я передал этому Владлену через Зою, что готов взять на себя вопрос полноценных клинических испытаний, выйти на самый верх, у меня достаточно большое число влиятельных друзей. Исследованиям могли бы придать статус национальной программы. И мы имели бы приоритет в исследовании и лечении СПИДа…
Ознакомительная версия.
