— Да кто такая Глория Ла Верн, в конце концов?
— Я не знаю. Ее имя всплывает постоянно; возможно также, что она была подругой Элисон. Существует еще парень по имени Пит, ее друг. Может, ты его знаешь?
Я в подробностях описал ей Пита, и она уверенно заявила:
— Я не знаю никого, кто походил бы на него. И, судя по твоему описанию, должна радоваться этому.
— У тебя нет никаких соображений по поводу того, куда могла податься Элисон Вейл, покинув дом Санди Паркер?
Сильвия подумала немного, потом сказала:
— К Дуэйну Ларсену она не вернется, это точно, и, думаю, у Чарли ее тоже нет. Холостяцкий дом Чарли так чертовски по-мужски стерилен, что можно безошибочно определить, переступала ли его порог нога какой-нибудь женщины.
— А у Эдди Брауна?
— Вряд ли. Даже когда они были друзьями, создавалось такое впечатление, что Элисон избегает оставаться с ним наедине. По-моему, она терпела его только потому, что он был другом Дуэйна.
— Дуэйну кажется, что Браун был ее близким другом.
— Тогда Дуэйн — дурак. Правильно?
— Я в этом не убежден. Что же касается его, то трудно что-нибудь разглядеть за его гангстерским имиджем.
— Мне начинает надоедать этот разговор, Рик, — сказала она. — Меня до сих пор не покидает раздражение. Что, черт возьми, этот Чарли Стрэттон возомнил о себе, разговаривая со мной в таком тоне!
Сильвия поднялась с дивана, отошла к окну и встала спиной ко мне.
— Как твой пищеварительный тракт? — неожиданно спросила она.
— Урчит. Как у тебя?
— Функционирует прекрасно. Можно сделать вывод, что время пришло, как говаривала моя бабушка.
— Кем работала твоя бабуля? Проституткой?
— Она была мадам борделя в городе Пессари, штат Огайо, — сказала Сильвия обыденным тоном. — По выходным она замещала одну из девиц. Как она говорила, чтобы не терять квалификацию и, конечно, чтобы держать в надежной форме «оборудование».
Она протянула руку за спину, расстегнула «молнию», и ее платье соскользнуло на пол, образуя подобие воздушного снопа вокруг ее лодыжек. Под платьем у нее оказались белые шелковые трусики, туго обтягивающие бедра. Легкий золотистый загар покрывал остальную часть тела. Она переступила через платье и повернулась ко мне лицом. Ее полные груди были обнажены, и создавалось впечатление, будто они всем своим надменным видом опровергают законы земного тяготения. Огромные соски сливового цвета под влиянием нагнетаемой кондиционером прохлады сделались твердыми. В этот момент раздался звонок. Самое время, черт подери.
— Вот черт! — в сердцах воскликнула Сильвия.
— Мы можем просто подождать, пока некий незваный гость не уйдет, — предложил я.
Она покачала головой:
— Я думаю, Рик, лучше открыть и узнать, кто пришел. Твоя машина стоит прямо у входа. Ясно, что я дома.
Она снова влезла в платье, говоря:
— Застегни «молнию», пожалуйста.
Пока я застегивал «молнию», в дверь опять позвонили.
— Ты не валишься с ног от усталости? — сказала она и громко расхохоталась. — Это, должно быть, самый быстрый облом в истории секса. Налей пока себе выпить, а я посмотрю, нельзя ли избавиться от того, кто посягает на нашу половую жизнь.
Когда она вышла из комнаты, я подошел к бару в стене и налил себе немного бренди. Воспоминание о ее обнаженной груди, казалось, в самых мельчайших подробностях запечатлелось у меня в мозгу. Уже через полминуты Сильвия вернулась в комнату в сопровождении Эдди Брауна и Майка Олсена.
— Так получается, что я везде встречаюсь с вами, Холман, — сказал Браун.
— Наверное, это потому, что мы оба знакомы с лучшими людьми, — сказал я.
Мутные голубые глаза Олсена смотрели на меня с откровенным презрением, через секунду в его руке появился пистолет.
— В прошлый раз ты проявил большую сноровку, — процедил он сквозь зубы. — Поэтому теперь ты полезешь в карман очень медленно, вытащишь свою пушку двумя пальчиками и бросишь ее на пол.
Торговаться с ним было бессмысленно. Я осторожно вынул свой тридцать восьмой из кобуры двумя пальцами и бросил его на пол.
— Теперь пни его ногой ко мне, — приказал он.
Я сделал, как было велено, он нагнулся и поднял мой револьвер. Потом убрал в кобуру свою пушку.
— А в чем, собственно, дело? — требовательно спросила Сильвия.
Браун злобно уставился на нее:
— Дело в том, что у тебя длинный язык. И ты распускаешь его перед кем не следует. — Он указал пальцем на меня. — Например, перед ним.
— Я разговариваю с тем, с кем хочу, — дерзко возразила она. — Да кто ты такой, чтобы так врываться в мой дом и…
Он ударил ее по щеке. Звонкая пощечина в просторной комнате прозвучала подобно выстрелу. Она, шатаясь, отступила на несколько шагов, потом снова обрела твердость в ногах. Грубый отпечаток ладони Брауна красным огнем пылал на ее белой щеке.
— Рик? — В ее голосе звучала требовательная и жалобная мольба о помощи.
Я вскочил на ноги. Олсен широко мне улыбнулся и с готовностью быстро поманил меня к себе ладонью правой руки.
— Давай, испытай свою удачу, Холман, — сказал он. — Твоей физиономии давно требуется перестройка.
По моим расчетам, у него было преимущество в весе примерно в пятьдесят фунтов, и все сплошь мускулы. Мне вступить в схватку с Олсеном было все равно что Фэю Рэю тягаться с Кинг-Конгом. Поэтому я снова сел на место, и застывший взгляд в глазах Сильвии сказал мне, что вера в рыцарей только что снова погибла в ее душе.
— Холман идет с нами, — сказал Браун. — Я хочу, ему кое-что показать. И в будущем держи свои пухленькие губки на замке, милочка.
Сильвия открыла было рот, чтобы что-то сказать, затем вдруг передумала.
— Ну. — Браун взглянул на меня. — Пошли. Ты поведешь свою машину, а Майк составит тебе компанию.
Я направился к двери. Те двое следовали за мной по пятам. Я почувствовал, что Сильвия не была расположена к нежному прощанию, поэтому и я не стал утруждать себя таковым. Так или иначе, подумал я, ей сейчас на меня наплевать. «Двойной облом — какой он герой?!»
Это была хижина на холмах. Ехали до нее больше часа. Я остановил свою машину рядом с машиной Брауна и вышел. Через мгновение ко мне присоединился Олсен, и мы поднялись по четырем деревянным ступеням на веранду. Браун открыл ключом входную дверь, и мы вошли внутрь. Он включил свет, и я увидел, что мы находимся в огромной гостиной с простой, но вполне приличной мебелью.
— Вот мое маленькое убежище на холмах, — сказал Браун. — До ближайшего соседа полмили, расположено в зоне летнего отдыха. — Он подошел к бару и стал наливать себе выпивку. — Здесь есть свои преимущества. Ни телефона, ни нежеланных гостей, и можно сколько угодно орать во всю глотку — все равно никто не услышит.
— Чего вы от меня хотите? — спросил я.
— У тебя нет ничего из того, что мне нужно, Холман, — сказал он. — Ты просто меня достал. Суешь свой нос, куда тебя не просят. Болтаешь с моими друзьями и клиентами.
— Почему бы мне не расквасить ему нос? — вторил ему Олсен. — Так, для начала.
— Будь повежливей с нашим гостем, Майк. Кстати, о гостях, я думаю, ему надо представить еще одного нашего гостя. Ты не мог бы привести ее сюда на секундочку?
Олсен кивнул и вышел из комнаты. Браун потягивал свою выпивку и наблюдал за мной с легкой усмешкой на лице. Вскоре вернулся Олсен с абсолютно голой Джулией. У нее были опухшие глаза, пряди черных волос прилипли к лицу. Под грудью и на животе виднелись синяки.
— Повернись-ка спиной, детка, — сказал Браун, — позволь Холману обозреть всю полноту картины.
Она медленно повернулась ко мне спиной. Ее полные ягодицы и верхняя часть бедер были исполосованы багровыми рубцами. Ее били довольно жестоко и… мастерски, дабы не причинить серьезных увечий.
— Ладно, — сказал Браун. — Хватит. Теперь уведи ее обратно.
Олсен взял ее за плечо своей массивной лапой и выпроводил из комнаты.
Браун продолжил допрос:
— Ты отправился к одному из моих клиентов. По его словам, он ничего тебе не рассказывал, и я ему верю. Но кто-то ведь рассказал тебе о моих путанах, Холман. Кто, как не сама девчонка, которая была с ним?
— Это ужасно тебя беспокоит, Эдди, — сказал я. — Я задаюсь вопросом: почему?
— Никаких поводов для беспокойства нет. Майк считает это просто развлечением.
Олсен снова вернулся в комнату, тщательно прикрыв за собой дверь.
— Она говорит, что замерзла там, — сообщил он вполне дружелюбным тоном. — Я предложил ей снова погреть задницу, и жалобы сразу прекратились.
Браун допил содержимое бокала и поставил его на стойку бара.
— Так вот, Холман, — продолжал он. — Ты выходишь из игры. Я не хочу, чтобы ты совал свой нос в мои дела, в дела моих друзей, в дела моих клиентов. Можешь считать эти мои слова первым серьезным предупреждением. Если ты не примешь его во внимание, то тебе придется расстаться с жизнью.
