Китая.
— Что, сбор на высшем уровне?
— Вот именно, на высшем уровне, — кивнул Хан Мэн Хо, — и это говорит о многом. Насколько мне известно, на яхте Чона будет обсуждаться вопрос создания надежных каналов по перебросу наркотиков в Россию, и именно поэтому…
Он на секунду задержался, и уже Седой завершил монолог хозяина дома:
— И именно поэтому в Пусан прибыл Зенон Гамазин, который, судя по всему, уже разработал план создания таких каналов, и в этот план входит физическое уничтожение господина Хана, империю которого попытается захватить наркокартель Чона. Что же касается той империи, которую создал мой друг Мессер, то, насколько я могу догадываться, она уже полностью перешла под контроль Гамазина и его людей.
Ким перевел, дождался осмысленной реакции своего хозяина и, когда тот утвердительно кивнул головой, пробурчав при этом что-то маловразумительное, обратился к Крымову:
— Да, вы совершенно точно уловили мысль господина Хана, именно этот план будет обсуждать Чон со своими высокопоставленными гостями.
— В таком случае еще один вопрос: почему раньше остальных прибыли Зенон Гамазин и Владимир Ли?
— Господин Хан предполагает, что в плане, который предложил Гамазин, Чон обнаружил какие-то недоработки, и завтра утром они сойдутся на яхте, чтобы устранить их до прибытия более важных гостей.
— А это, насчет яхты… это точно?
— По крайней мере, именно так сообщил наш информатор.
Обдумывая услышанное, Седой какое-то время молчал и вдруг его прорвало:
— Господи, да будь моя воля!..
— Что, неужто столь сильная ненависть к этому человеку? — моментально отреагировал переводчик.
— А сам-то ты как думаешь? Гамазин предал моего друга, хотя распинался, сучонок подзаборный, в любви и преданности к нему; но стоило Мессеру отвернуться, как он тут же получил пулю в спину. А за предательство надо платить.
Дождавшись полного перевода, хозяин дома утвердительно кивнул головой, соглашаясь, видимо, с последней фразой.
— Причем платить надо не только за предательство, но и за нарушение того договора, который был заключен между мной и Чоном. И если господину Крымову будет интересно, то я открою ему маленькую тайну. Пять лет назад Чон и его люди уже пытались использовать мои каналы в своих целях, и между нами едва не вспыхнула война, но когда он понял, что со мной лучше не связываться, мы заключили мирный договор, и обе стороны обязались не нарушать условия этого договора.
Хан Мэн Хо склонил тяжелую голову на грудь, какое-то время молчал, наконец вскинул стремительный взгляд на гостя и негромко произнес:
— За эти годы Чон набрал силенок, его группировка превратилась в серьезный наркокартель, он вышел на международных партнеров, которые поставили перед ним задачу выхода на российский рынок, и теперь он уже не остановится ни перед чем.
— Выходит, война?
— Можно было бы, конечно, и войну ему объявить, да боюсь, что силы теперь неравные. Не-ет, — качнул он головой, — надо придумать что-то совершенно новое, чтобы раз и навсегда.
Слушая хозяина дома, Крымов пытался вникнуть в сложившуюся ситуацию и не мог. В сознании, набегая одна на другую, крутились разрозненные фразы, и единственное, что он понимал четко, так это то, что надо принимать какое-то единственно правильное решение, иначе — скоротечная война между кланом Хана и боевиками Чона и как итог — выход международной наркодилерской сети на дальневосточный рынок. То есть превращение Дальнего Востока в транзитную зону, откуда наркота покатится по всей России, осаживаясь в больших и малых городах, и далее в Европу. От одной только мысли об этом можно было покрыться горячечным потом, однако хозяин дома ждал какого-то совета, и он не придумал ничего лучшего, как попросить:
— Может, по рюмке коньяка?
Алкоголь и кофе действительно подействовали ободряюще и отрезвили; план, который изначально вспыхнул в его сознании, стал приобретать реальные очертания, и когда Ким в очередной раз разлил коньяк по бокалам, Крымов произнес, одновременно обращаясь и к переводчику, и к председателю:
— Вы что-то упомянули про яхту Чона, он что, действительно все совещания проводит на своей яхте?
— «Все…» — презрительно хмыкнул Ким, — только те, когда этот недоносок желает кого-то удивить. Он почему-то считает, что принимать гостей на яхте — это весьма престижно и… — Он неожиданно замолчал, видимо уловив подтекст заданного вопроса, и уже более обстоятельно пояснил: — Поначалу, конечно, Пак привозит гостей в особняк, и уже после того, как они отдохнут с дороги, везет их на яхту Чона.
— А в данном случае? Я имею в виду приезд Гамазина и Владимира Ли.
— Пак отвез их из аэропорта в дом своего хозяина, и, насколько мне известно, в настоящее время они находятся там.
— А почему бы им нынешним вечером не обсудить свои проблемы в особняке Чона?
— Исключено. Дело в том, что Чон страдает манией преследования, ему кажется, что его везде и всюду подслушивают, и поэтому считает свою яхту наиболее безопасным местом для переговоров. Оттого и взял за правило вести серьезные переговоры с партнерами только на борту. Но и это еще не все. На время переговоров он отправляет всю команду на берег, берет с собой лишь парочку наиболее проверенных боевиков, которые могут управлять яхтой, и уже в этом составе выходит в море.
— А что, у него большая яхта?
— Вполне приличная, метров пятнадцать в длину, двухпалубная.
— М-да, посудина серьезная, — пробормотал Крымов и тут же: — А команда яхты?
— Пять человек, включая повара. Но когда она стоит на приколе, на яхте остается один палубный матрос.
— А сейчас яхта на якорной стоянке?
— Нет, еще вчера пришвартовалась к причальной стенке яхтклуба. А после того, как повар затоварился партией провизии и выпивки, команда была отпущена на берег.
— И там остался только матрос?
— Да.
Антон потер лоб, и это его движение не ускользнуло от хозяина дома, который, судя по всему, стал догадываться о том плане, который рождался в голове русского.
— Наш гость имеет намерение раз и навсегда поквитаться со своими врагами прямо на палубе яхты? — негромко произнес он, не сводя пристального взгляда с Крымова.
— Господин Хан прав, я действительно хотел бы не только рассчитаться со своими врагами за убийство моего друга, но также помочь господину Хану в ликвидации Чона и его ближайшего окружения.
И по мере того, как Ким переводил сказанное, менялось выражение лица хозяина дома. Теперь это был решительно настроенный раз и навсегда поквитаться со своими врагами боец. А в том, что Гамазин стал для него таким же смертельным врагом, как Чон, уже не было никакого сомнения.
Синхронист тоже не остался безучастным, и если десять минут назад это был всего
