Ознакомительная версия.
Я вдруг почувствовала прилив сил и, протиснувшись к прилавку, запустила пальцы в тонкие бумажные палочки с наклеенными на них кусочками поролона. Первые три не произвели на меня никакого впечатления. Зато четвертая…
«Черт возьми, это же любимые духи Алены, – машинально подумала я. – Ну да, именно этими духами я ее соблазняла. "OUTRAGE», вот как они назывались. «ИЗНАСИЛОВАНИЕ». Алена предпочитала «НАДРУГАТЕЛЬСТВО».
Алена.
* * *
…Алена. Алена Гончарова, погибшая в болоте под Питером.
Я вспомнила. Я вспомнила все.
Волна воспоминаний о прошлой жизни накрыла меня с головой. Я помнила. Я все помнила. Сумерки, в которых пребывало мое сознание последние полгода, рассеялись, поток людей, которых я знала, и событий, в которых я участвовала, захлестнул меня, перехватил дыхание. Кажется, я даже на секунду потеряла сознание; опершись на прилавок, я медленно сползла вниз, потянув за собой запах духов «Изнасилование».
– Аккуратнее, девушка! – Недовольный голое продавщицы вернул мне ясность мысли и снова бросил в водоворот прошлого.
По моему лицу текли слезы, я перескакивала с имени на имя, жадно повторяя их про себя: белый ангел Иван, погибший во ВГИКе; белый ангел Нимотси, убитый в моей квартире в Бибиреве; Венька, ее мальчики, Фарик и Марик; Грек; Влас; Володя Туманов; художник Серьга, маленький марийский гений… Дан…
Дан. Дан Сикора. Он предал меня. Он предал, но дальше к концу списка, я не должна никого пропустить… Собаки на даче Кудрявцева – ротвейлеры, да, ротвейлеры, закрытые в комнате, Олег Марилов, ну конечно, как я могла забыть, как я могла не вспомнить долгое тело ласки или хорька, Костя же мне показывал…
Костя. Костя – моя нынешняя жизнь. В этой жизни меня зовут Анной.
Почему меня зовут Анной?
Ведь я же Ева.
Я сама выбрала это имя для себя. Это мое настоящее имя.
Мое настоящее имя. Мое поддельное, дважды обманутое лицо. Моя поддельная, дважды обманутая жизнь. Пластическая операция – я делала пластическую операцию… Но я не убивала Юлика Дамскера и его жену. Я даже никогда не слышала о них… В моей жизни был Иван, но никогда не было Эрика. Никогда не было Ильи Авраменко. Никаких документов из сейфа банкира, я Ева, я так мало похожа на алчную тварь. Я любила Дана Сикору, преступника, который предал меня… Олег убил его… Мы возвращались с дачи Кудрявцева. Именно возле Бронниц (ну конечно же, я была в Бронницах, как я могла забыть!) мы подобрали эту девочку, голосовавшую на обочине: короткая черная стрижка, умоляющее лицо, слишком красивое, чтобы оставаться на краю дороги… Она сказала, что она из общины по реабилитации наркоманов, что у нее украли деньги и документы. Что ей нужно в Москву. Она даже сказала, как ее зовут… Я вдруг испугалась, что не вспомню этого случайного имени, и почти тотчас же вспомнила его.
Елизавета.
Имя слишком громоздкое для такой миниатюрной девушки. Тогда я подумала именно так. А Олег все рассказывал мне о своем друге Косте Лапицком. Косте, рядом с которым все умирают. Его единственный друг Костя Лапицкий приносит в его жизнь ощущение опасности, Костя – это русская рулетка во плоти. Он так и сказал тогда, спасший меня от бесславного самоубийства Олег: «Русская рулетка во плоти…» Он улыбнулся, я помню эту искушающую судьбу улыбку, он повернулся ко мне, Еве, и тут машину потащило. Он не справился с управлением, и мы врезались в эстакаду. Последнее, что я помню, – отчаянный крик Елизаветы…
Я – Ева. Я никогда не была Анной. Я никогда не курила сигареты «Житан», только один раз, когда Иван привез мне их в подарок из Франции… Я никогда не пила можжевеловой водки. И слово «жиголо» никогда не значилось в моем лексиконе… Как меня смогли убедить в обратном? Как? Как?!.
Голова, казалось, сейчас взорвется. Но я отчаянно повторяла про себя все имена, я боялась хоть что-то пропустить… Теперь большинство этих имен никому не принадлежало, их обладатели были мертвы. Вокруг моей прошлой жизни только кладбище. Старое, полуразрушенное кладбище. А через почти обвалившуюся стену – новые могилы…
Руки мои похолодели, я снова оказалась близка к обмороку: в прошлой жизни я никого не хотела убивать, я просто защищалась. История с порносценариями, в которую я влипла, заставила меня изменить внешность и потянула за собой кровавый след смертей. Но я никого не хотела убивать, я только защищалась. А в этой, новой, жизни я сама вела людей в мышеловку убийства. Что же сотворили со мной, как меня могли превратить в бездушную машину, как я сама могла стать ею… И ничего не шевельнулось во мне, когда Лещ пускал себе пулю в сердце, когда убили Егора Самарина, когда изрешетили автоматными очередями тело Андрея, посланного мною на верную смерть…
Я упала на колени посреди улицы и подняла к равнодушному московскому небу заплаканное лицо:
– Анна! Ты слышишь! Я ненавижу тебя, Анна!.. Я ненавижу тебя!
Волосы лезли мне в глаза – не мои, ее волосы, тушь растекалась по щекам – не моя, ее тушь. Ее маска так приросла к моему собственному лицу, что я в отчаянии попыталась сорвать ее, я беспорядочно била себя кулаками по этой маске до тех пор, пока на губах не закипела кровь.
Чушь. Подлое вранье. Ты все равно оставалась собой, значит, ты во всем виновата. Ты, а не Анна.
Нет больше никакой Анны. Меня зовут Ева.
Ева.
«Ну, ты даешь, – всплыл из неизведанных глубин Иван. – Что ж сразу в панику впадать? Еще успеешь ужаснуться тому, что наваяла без нашего присмотра. А пока поздоровалась бы для приличия с лучшими своими корешами, вольными стрелками царствия небесного».
«Точно-точно, – поддержал Ивана Нимотси. – Успокойся, приди в себя. Мы тут о тебе часто вспоминаем, но не подумай чего дурного, в гости не зовем. Просто ждем терпеливо, вот и все. Вгиковское братство и московская водка, это тебе не пес поссал, скучаешь, поди, лишенка?"
Боже мой, такие далекие, такие родные голоса, как же я могла не вспомнить их, как же я могла не вспомнить свою собственную жизнь?..
* * *
…Я с трудом добралась до своей квартиры на Кропоткинской. Нет, это не моя квартира. Она принадлежит другой женщине, чью оболочку я носила… И с чьей оболочкой я расстанусь, чего бы мне это ни стоило. Даже жизни.
…В ванной из всех зеркал на меня смотрела Анна. Та женщина, с которой я привыкла ассоциировать себя все последние месяцы. Чтобы больше не видеть ее, я запустила тяжелыми туфлями в равнодушное стекло, и лицо Анны, исказившись в мелких осколках, перестало для меня существовать.
«Кардинально», – похвалил меня Иван.
«А теперь еще и амальгаму с каждого осколка зубами выгрызи. Для верности», – посоветовал Нимотси.
Проклятые светлые длинные волосы мешали мне. Волосы Анны. Я взяла ножницы и неровно и яростно обрезала их под корень. Ножницы были тупыми, они рвали клочья стильной прически беспощадно, я даже содрала себе кожу в нескольких местах, но все еще не могла остановиться.
«Браво! – снова похвалил меня Иван. – Шесть – ноль за артистизм. С техникой чуть похуже, но это дело наживное».
«Именно, – вылез с оценками Нимотси. – Следующим номером показательных выступлений будет освежевание тушки маленькой злодейки».
Слизывая языком кровь, стекающую по лицу с израненной головы, я разорвала в клочья билет на Вену и вместе с ним бумаги и проспекты. Точно так же я решила поступить и с деньгами, когда раздался требовательный звонок в дверь.
Так мог звонить только Костя Лапицкий.
Я открыла дверь, и он с порога ударил меня в лицо. Не удержавшись, я упала, восприняв этот удар как самую высшую, самую заслуженную награду.
– Ну что, сука, «Монте-Кассино» твоих рук дело? Лучшего агента нам загубила, сволочь! – Он ударил меня ногой по почкам. И снова я испытала облегчение. – Надрочила своего гниду-спецназовца, я знаю, как ты умеешь это делать…
– Нет, Костя. Боюсь, ты ошибаешься. Это не я надрочила Андрея. Это твоя отпетая сука Анна, которую ты так лелеял.
Только теперь он сообразил, что со мной происходит что-то неладное: вся голова была покрыта клочьями плохо выстриженных волос.
– Что это с тобой? – От неожиданности он даже опешил. – Готовишься к отдыху и решила выглядеть поэкзотичнее?
– Готовиться к отдыху тоже будет Анна, – я подняла с пола рваные клочки билета и проспектов. – Думаю, она уже в пути. К альпийским заоблачным высотам.
Лапицкий тяжело молчал, он даже забыл на время о своем лучшем агенте, владельце казино «Монте-Кассино». Нет, все-таки лучшим агентом была Анна Александрова, самая отчаянная, самая обаятельная дрянь.
Или стала, если бы не очнувшаяся от амнезии Ева. Я провела прием так четко, как проводила его на тренировках Игната. Не ожидавший этого Лапицкий рухнул на пол, и я мгновенно подмяла его под себя. Я готова была биться насмерть. Кто-то из нас не выйдет отсюда живым. Я знала это точно.
Ознакомительная версия.
