— Короче некуда, — вздохнула Лейла. — Саша попала в очень нехороший переплет. Мне вот удалось умотать оттуда, а ей и девочкам — нет. И не скоро удастся, если вы не поможете.
— Почему я?
— А кто летит в штаты в декабре? Виза, билет, маршрут… Лос-Анжелес по пути, правда?
— Да с чего вы взяли, что я куда-то лечу? — возмутился Андрей. — Планы мои могли измениться? И при чем здесь Лос-Анжелес? Мало, что ли, городов в штатах?
— Саша звонила вашему другу Барту, я ей переводила. Вы ведь оставили Саше домашний телефон Барта, жену зовут Пэмелла, дочь — Дженнифер. Вы Саше записали их имена, советовали звонить, — развела руками Лейла. — Барт и подтвердил Саше, что — да, еще до Рождества вы окажитесь у него. Число не указал, как мы не просили.
— Он его действительно не знает еще, — кивнул Андрей. — Но в какой переплет попала Саша? Говорил же ей, вляпаешься в дерьмо с этим Лос-Анжелесом.
— Она и вляпалась, вы как в воду глядели, — похвалила Андрея Лейла. — Денег нет, документов нет, даже нашего серпастого.
— А где же он?
— У хозяина.
— Классический идиотизм.
— О консульстве, понятно, не может быть и речи. Да и все равно они не выручат, средств нет. А выбираться надо. Рехнется баба. Уже на стену лезет. А подлец не спешит возвращать паспорт, каково? Но есть вариант.
— Но я — не благотворительная организация, — ситуация Андрею все больше и больше не нравилась.
Лейла сидела на стуле возле окна. Растопчин то расхаживал по комнате, то устраивался на кровати или на тумбочке. За окном кричали чайки.
— Я тоже не благотворительная организация, — пожала плечами Лейла. Пытаюсь выручить людей, тем не менее.
— И слышать не желаю, — хлопнул себя по коленкам Растопчин и вскочил с полировки. — Ясно, что дело грязное! Ну, вам они — подруги, вы и дерзайте, выручайте, передавайте вашу контрабанду хоть контейнерами. Я тут посторонний. Чужой, — прошептал он по слогам.
— Русские девушки в беде. Соотечественницы. Сестры, если вспомнить слова товарища Сталина.
— Русские кто? — переспросил Растопчин. — Девушки? Проститутки, что ли?
— А вам только с монашками дело иметь к лицу. Как же, эталон нравственности!
— Девушки выискались! — покачал головой Растопчин. — Да я еще в Лас-Вегасе знал, чем это кончится. Вы, кстати, из того же борделя, конечно?
Лейла усмехнулась:
— Ночной клуб. Не похоже?
Растопчин смерил женщину взглядом.
— Хотите маленький стриптиз? — предложила гостья. — Прямо тут, в номере. Только для вас и, — она посмотрела в окно, — с видом на горы.
— Да уж, с видом на море тут у вас не получится.
— Но, может, сначала вы меня дослушаете, и черт не покажется вам таким страшным, как вы его вот здесь, — она коснулась пальцем лба, — намалевали? В принципе, ничего особенно сложного, и тем паче криминального, нет.
— Не впутывайте меня, пожалуйста, в свои авантюры, — сказал Андрей.
Минуту-другую они молчали. Лейла полезла было в дорожную сумку, но передумала — молния осталась наполовину нерасстегнутой. Дамская сумочка валялась на подоконнике, Лейла покопалась в ней, но вновь ничего не достала… Андрея так и подмывало спросить — что искала и что не осмелилась извлечь на свет Лейла? Сигарету? Презерватив? Или спецодежду для сеанса стриптиза? Легка, на подъем. За окном кружили чайки.
На кипарисах лежал снег. Горы были подернуты серой дымкой. С волками жить — по-волчьи выть, а по-чаячьи жить, подумал Андрей, — кричать от радости при виде отбросов с барского стола, какой-нибудь надкушенной булки на балконе интуристовской гостиницы. Кто мы с ней, с этой Лейлой, зевнул Растопчин, — кто из нас сейчас прожорливая чайка, а кто лакомство-отброс? Лейла перехватила взгляд Андрея и тоже поглядела на птиц, на деревья.
— Горы, птицы, снег, — воскликнула она. — Даже капелька солнца. А у вас такое мрачное настроение. Я способна его развеять?
Андрей не ответил.
— Когда в Америке вы волокли мою подругу к себе в постель, — обиделась гостья, — вы были куда общительней. Ну, хорошо. У вас найдется чем-нибудь горло промочить с дороги?
— Нет.
— Прекрасно. Женщина такой путь проделала, просит о помощи, а вы ее — за дверь. И слушать не желаете, — поднялась со стула Лейла. — И ведь не мне эта помощь нужна.
— Похоже на шантаж, — сказал Растопчин.
— А Саша желала слушаться вас там, в Лас-Вегасе?
— Хватит вешать мне на шею тот проклятый Лас-Вегас, — взорвался Растопчин. — Выкладывайте вашу просьбу. Хотя не обещаю…
— Может, сядем спокойно. Где здесь бар, все равно какой, простой, валютный. Я вас не разорю, не бойтесь, — заверила Андрея Лейла. — И вот еще что, ни на какой самолет сегодня я не попаду, ближайший — завтра в двенадцать. Придется переночевать, давайте перед баром зайдем снимем мне номер. Дорожную сумку разрешите пока у вас оставить?
В валютном баре было тихо и темно. В углу скучали четыре «качка» завсегдатая. Пожилая супружеская пара вполголоса переругивалась, лениво, без эмоций, по-немецки. Растопчин позволил Лейле заплатить за две банки пива. С рекламного плаката печально улыбалась стареющая ялтинская певица. Бармен переставил что-то с места на место на стойке, закурил, обвел глазами помещение и отправился в подсобку.
— Хозяин «Эль Ролло» согласен отпустить Сашу с девочками на все четыре стороны, если только им придет из Москвы замена, — сказала Лейла Растопчину.
— «Эль Ролло», — повторил Растопчин. — Опять что-то испанское или мексиканское.
— Мексиканский ресторан. Не из дорогих, сами понимаете. Ну, и третий этаж соответственно. С русскими красавицами.
— А на втором — мексиканские красавицы? — спросил Андрей.
— Типичный ресторан, голосистые марьячи, мексиканская кухня, коктейль-бар. Как положено. Вы знаете Лос-Анжелес?
— Немножко.
— Район Монтебелло.
— Там они все «марьячи лос галлерос», — кивнул Андрей. — И после консерваторий, и после подворотен. Большой кабак?
— Две эстрады. И одна наша, наверху. Довезли бы туда шесть девиц из Москвы? Все формальности мы закончили, осталось лишь билеты взять, да это самое простое — я доллары на девок приволокла, по полторы штуки на каждую, считая билеты из Нью-Йорка в Лос-Анжелес. Из Москвы в Нью-Йорк «Дельтой», а там пересадка на «Америкэн эалайнз», или чем вы сами летаете, «Америкэн эауэйз»? — спросила Лейла. — Да помочь им добраться из лос-анжелесского аэропорта в Монтебелло, на такси за счет хозяина. И все-то дел. Ведь вам Лос-Анжелес па пути, Андрей!
— Вы боитесь, что они не справятся с пересадкой?
— «Кеннеди» — страна, а не аэропорт. Растеряются, заблудятся, билеты купить в жизни не смогут. Плюс проблемки с багажом, таможней, иммиграционной службой, внутренним транспортом, кучей переходов, — зашумела Лейла. — Язык, конечно, никто не знает. Я-то группу набирала по иным критериям, — сбивала она тон. — Хореографическая подготовка и прочее, — замялась она. — И хоть все они — к вашим услугам, и я в придачу. Что делать? Денег, чтобы вам заплатить, увы…
— Почему бы вам, Лейла, самой их не сопроводить до «Эль Ролло»? — предложил Андрей.
— Все посчитано боссом, а он страшно скуп. Платит, представьте, как шавкам где-нибудь в Венесуэле, а жилы тянет, о… я к нему больше на глаза не покажусь!
— Сколько платит, если не секрет?
— По двадцать, в среднем, за шоу плюс по червонцу за клиента после шоу. Бандит. Минус кормежка, жилье и т. д. Еле смылась. Подрядилась свеженьких поставить. А девочки у него — вроде заложниц, — вздохнула Лейла. — Каждую сотню, гад, отсчитывал мне, прощаясь, точно это миллион.
— Деньги, надеюсь, вы с собой не возите? — спросил Андрей.
— Дома оставила. Скажите, когда летите в Нью-Йорк, и завтра же отправлюсь за билетами для телок, на тот же рейс буду брать, что и у вас, — уговаривала Андрея Лейла. — Еще пива? Или в ресторан переберемся лучше, со вчерашнего дня я, честно говоря, ничего не ела. А потом приглашаю к себе в номер, послушаем негров. Я потрясающие кассетки захватила, принимается программа?
— Там видно будет, — сказал Растопчин. — А пока идемте вас кормить, раз уж со вчерашнего дня во рту у вас маковой росинки не было. Но за ресторан платим пополам. Чем не дикий запад?
— Пропади он пропадом, — сказала Лейла. — Я, кстати, новеньким девочкам в общих чертах обрисовала, что их там ждет.
— Но рвутся толпами.
— Не смотря ни на что. На пулеметы грудью пойдут, лишь бы прорваться.
— Чтобы чуть позже об эту прекрасную грудь вонючий подзаборный чиканос сопли вытирал, — Андрей поднялся, отодвинул в сторону банку из-под импортного пива и подал Лейле руку. Они вышли из бара к лестнице. — Веселая страна. Кто первым обычно бежит с тонущего корабля?
— Крысы. Кого вы пытаетесь оскорбить, Андрей?
