– Но какой ему резон облегчать мою жизнь? – лицо Алексея выражало явное любопытство и недоверие.
– Есть причина, но как говорится – всему свое время.
Атаман догадался, что большего Диксон сейчас не скажет, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Но и отказываться от выгодного предложения смысла не было, не очень-то ему улыбалось целыми днями таскать кирпичи.
Действительно, через два дня к Атаману подошел отрядный и объявил, что его переводят в столярку.
В столярке восемь осужденных подростков распиливали доски и сколачивали из них поддоны, на которые до этого Алексей складывал кирпичи. Новый труд ему показался легким и несложным. Атаман молча взял свободный молоток и взялся помогать Сотнику, своему бывшему врагу, сколачивать доски.
– Отставить, – услышал он голос Диксона. – Тебя перевели сюда помощником бугра, то есть меня, – и Марат рассказал Казакову, в чем заключаются его новые обязанности. – Твое дело следить за тем, чтоб другие выполняли норму, а не самому молотком размахивать.
Диксон увел Алексея в подсобное помещение. Оно оказалось довольно-таки просторным. Только на двух стеллажах, с левой стороны комнаты, находились инструменты. Справа был оборудован миниатюрный спортзал: висела длинная груша, лежала самодельная штанга и валялись разбросанные гантели и гири. Центр комнаты был практически свободным, не считая двух небольших шкафов, стола и нескольких стульев.
– Присаживайся, – предложил Марат новоиспеченному заместителю.
Алексей опустился на стул и уставился на спортивный уголок.
– Интересуешься? – спросил Сайфутдинов. – Просто на свободе я спортом занимался и чтоб не расслабляться, я и здесь тренируюсь.
– А как же работа? Отрядный не гоняет за то, что в рабочее время тренируешься? – задал вопрос Алексей.
– На многое, что я делаю, глаза закрывают, – пояснил Диксон. – На то у отрядного есть свои причины, о которых и ты скоро узнаешь.
Казакову не терпелось узнать, о чем идет речь, но он сдерживал любопытство. Он постепенно втягивался в лагерную жизнь и знал, что чрезмерная любознательность здесь не поощрялась. Если собеседник посчитает нужным, то сам все расскажет.
– Я тоже полтора года занимался борьбой, но пришлось забросить, – вернулся Алексей к теме спорта.
– Отлично, – обрадовался бугор. – Ты обучишь меня приемам, а я научу тебя хорошо драться.
– И когда мы этим будем заниматься?
– Каждый день, пока другие вкалывают, – ответил Диксон.
– Знать и пользоваться нужно многими ударами, особенно надо уметь защититься от них, – поучал Марат, который пять лет занимался подпольным каратэ, оборудовав зал в подвале жилого дома. – Но главное, отобрать несколько и довести их исполнение до автоматизма.
Так прошли очередные несколько недель. Алексей по-прежнему возвращался в барак усталым, но это уже была приятная усталость, заметно росли мышцы, появлялось ощущение легкости в теле. Да и питался Алексей чуть ли не лучше, чем на свободе.
Атаман удивлялся, откуда у бугра средства на такую, можно сказать шикарную, жизнь в неволе, но, естественно, с расспросами не лез. Наконец наступил день, когда Диксон сам удовлетворил его любопытство.
– Как думаешь, твоей матери трудно одной приходится, без поддержки сына? – завел он разговор издалека.
– Мучается бедняжка, – грустно сказал Алексей.
– Если так, то ты просто обязан ей помочь.
– Чем? – задал Атаман резонный вопрос. – Еще ни одной зарплаты не получал, да если судить по суммам, которые тут выплачивают, помощью это не назовешь. Сам сижу на твоей шее.
– Не в ту степь понесло, – прервал Сайфутдинов.
– Мы же кореша.
– Давай сменим пластинку и так на душе муторно, – попросил Алексей, представляя, как мать одна выкручивается.
– Смотри-ка умник нашелся, чуть жареным запахло, сразу в кусты. Так легче всего, – как бы пристыдил его Марат.
Казаков опустил голову, прикусил губу и упорно молчал, ему было стыдно за свою беспомощность.
– Ты никогда не задавал себе вопрос: почему конвойные таскают мне жратву, сигареты, водку? – спросил Диксон.
– Деньги платишь, вот они и носят, – отмахнулся Атаман.
– Правильно, – согласился бугор. – Невольно возникает следующий вопрос: откуда деньги?
– Желание появится – расскажешь, – буркнул Алексей.
– В каких условиях ты жил на свободе? – неожиданно спросил он и поправился: – Я имею в виду само жилье.
– Так, дом-развалюха, – машинально ответил Казаков. – А что?
– С печным отоплением, – продолжил бугор.
– Естественно, – кивнул Атаман.
– А что ж матери квартиру не дадут на производстве, или она не стоит на очереди? – язвительно спросил Марат.
– Больше пятнадцати лет, только пока толку нет.
– Раз нет возможности получить квартиру от государства, почему бы не вступить в кооператив, там намного быстрее продвигается очередь, – терзал бугор новенького.
– На какие шиши вступать в кооператив? – насторожился Алексей. – Что-то не пойму, к чему ты клонишь?
– А к тому, что деньги можно заработать.
– Есть конкретные предложения? – заинтересовался Атаман.
– Есть, – Диксон прекратил издеваться и перешел на деловой тон. – Филок вокруг нас вращается много, нужно только протянуть руку и бери сколько душе угодно. Но для этого необходимо иметь сноровку и не бояться рисковать, правда риск необходимо свести до минимума и тщательно продумывать предстоящие операции, иначе недолго схлопотать дополнительный срок.
– Если ты такой умный, тогда почему ты здесь? – поинтересовался новичок, догадавшись, что речь идет о незаконном добывании денег.
– Я, так же как и ты, залетел по дурости, – признался Сайфутдинов. – Уже здесь поумнел. Нашелся человек, привил мудрость.
– Благодарю за науку, учту на будущее. У меня впереди еще четыре года, чтобы обдумать твои советы. Есть время на размышления, как заработать и каким образом помочь матери, – заключил Алексей.
– Нет у тебя времени, – ошарашил его Диксон. – Я веду речь не о будущем, а о настоящем.
– Не понял? – брови Алексея взлетели вверх. – Уж не предлагаешь ли ты ограбить банк, находясь за колючей проволокой?
– Зачем? Не обязательно банк.
Алексей долго не мог ответить, прикидывая в уме, правильно ли понял Диксона, потом, медленно выговаривая каждое слово, произнес:
– Лично я на побег не пойду.
– Никто тебе этого не предлагает, – рассмеялся Диксон. – Посмотри на меня, разве я похож на идиота? Отсидеть больше четырех лет, а когда осталось восемь месяцев, совершить побег? Никогда бы не подумал, что ты обо мне такого «высокого» мнения.
– Тогда я решительно ничего не понимаю, – заявил Атаман. – Если можно, объясни недоумку более простым и доходчивым языком, – попросил он.
– Вернемся к тому месту, когда я задал вопрос: откуда у меня берутся деньги? – начал Марат. – Только условие: то, что ты сейчас услышишь, в тебе же должно и умереть.
– За кого меня держишь? – сделал вид, что обиделся Алексей.
– Ты обиженного из себя не строй, – остепенил его бугор. – По ходу беседы поймешь, чем я рискую, раскрывая перед тобой свои карты.
– Могила, – поклялся Казаков.
– Тогда слушай, – продолжил удовлетворенный ответом Диксон. – Начну по порядку, с самого начала. Я был хилым и слабым мальчишкой и меня обижали все, кому не лень, во дворе, в школе. Однажды меня избил мальчишка, который был на два года младше, я был прав, но не мог ничего поделать, а ровесники и старшие только подзадоривали его. Я шел домой, глотая слезы обиды. Вот тогда и повстречался мне добрый дяденька, он успокоил меня и ласково поинтересовался, что случилось. Я в ответ еще больше расплакался и излил перед ним свою детскую душу. Знаешь, даже полегчало. Вадим Борисович, так его звали, пригласил меня в свою секцию. Он нелегально обучал подростков каратэ, я оказался самым маленьким в секции. Юные спортсмены относились ко мне как к равному, но в тренировках спуску не давали и скидок на возраст не делали, и я почувствовал себя личностью. У них существовало самое настоящее братство, стоило кому-нибудь на стороне обидеть одного из них, поднимались все, как один. И я стал членом этого братства, всех моих обидчиков поставили на место. Прошел год. Я стал крепким, рослым парнем и уже сам вполне мог постоять за себя, теперь меня побаивались и старшие. Друзья частенько подкидывали денег на мелкие расходы, меня это обстоятельство радовало и удивляло одновременно. Жили бедно, отца не было и мать не особо раскидывалась даже мелочью. Только через пять лет усиленных занятий спортом узнал, чем на самом деле занимается группа каратистов. Самым старшим было за двадцать лет и они во главе с тренером контролировали вещевой рынок. Деньги платили все, кто занимался недозволенным бизнесом – барыги, фарцовщики, цыгане. К тому же, верхушка организации выискивала нечистых на руку руководителей и взымала с них дань. Я только тогда понял размах организации. Она практически контролировала весь город. Кроме молодежи, был костяк взрослых людей, так сказать мозговой центр.
