на суде выступишь в цвет. – Добавил Дон.
– Я разве заслужил такого мнения о себе? Я хоть раз дал в себе усомниться? Кинул или где-то подставил хоть одного из вас? До конца шел и вы это знаете. Когда меня полицаи крепили и мурыжили в отделе. Сам же меня вытянул от туда. – Ответил Леха. – Да и кто-то мне говорил в свое время, про один должок. Я полагаю, что этот момент настал, отдавать долги.
– Ты полагаешь? А я располагаю! Ты меня что, шантажировать что ли тут будешь? Все свои долги я давно уже отдал тебе. Если бы не я, сгноили бы тебя в том же отделе и вынесли потом вперёд ногами. Одно мое слово, дорогого стоит. Короче так, вижу не к чему хорошему это всё не приведёт уже. Насильно я тебя заставлять на себя батрачить не стану, я не узурпатор какой-нибудь и времена сейчас не крепостные. Но скажу так. Хочешь уходить – плати отступные в размере всех моих убытков и вали! – Сделал решение авторитет.
– Сколько? – Спросил Леха.
– А у тебя один хрен столько нет. Я в тебя вкладывался, ты на мои деньги поднялся. Отдавай мне фирму, кусок от вашего салона с твоим корешем и сверху десять лямов зеленью. – Ответил Сладкий.
Дон лишь язвительно усмехнулся.
– Да, парень, попал ты в блудняк. Зря ты это затеял. Отношения к тебе уже не будет прежним. Теперь ты чуть больше чем ни кто. В петушиный угол тебя конечно ни кто загонять не станет, но жизнь лучше не станет у тебя. Можешь начинать уже, носить штаны ширинкой назад. – Проговорил Дон. – Дядь, давай его просто завалим в ближайшей посадке, а?
– Время придет, сам подохнет. Ты меня услышал, щенок? Канай из моего дома! И чтобы я тебя больше рядом со своими не видел! – Гаркнул Анатолий. – Срок тебе двадцать два дня, чтобы найти отступные, потом пришлю быков, наизнанку твой ливер вывернут.
Леха буквально вылетел из двери дома, сел в машину и рванул по трассе куда глаза глядят. Он ехал просто вперёд, а слезы почему-то сами наворачивались на глазах. Он думал: почему так? Почему те, кого он считал близкими друзьями, которые улыбались ему в лицо, когда он был необходим им, считались с ним на равных, пели в уши красивые и уважительные слова. Теперь казались хуже зверей, готовые сожрать его заживо и не поперхнуться. Все оказалось так, как и предупреждали его и Белый и Ирина. Самые близкие стали лучшими врагами.
Глава 8. Окно в реальность.
Делать было нечего. Тягаться с такими людьми, такого ранга и статуса, Торпеда не мог. Не предполагал он, что обычный разговор выльется в большой раздор. Выходит, все что он делал для этих людей, было лишь выгодно только для них. Его использовали, как куклу и в итоге выкинули за ненадобностью.
Он развернулся на дороге и помчался в старый дедовский дом, где он хранил некоторые вещи и деньги в тайнике. Зайдя, включил фонарик на телефоне и стал рыться на подловке. Достал старый армейский чемодан деда и отщелкнул замки. Там лежало несколько пачек денег, рублями и долларами. Пистолет и бумаги с делами Сладкого. Пересчитав деньги, выходило совсем мало. Всего лишь двадцать лямов. Это было ничтожно, по сравнению с суммой, которую назвал авторитет. Но хоть что-то. Собрав обратно все в чемодан, Леха отправился домой к Ирине.
По приезду он все рассказал ей и стал метаться по дому как загнанный волк. Ирина попыталась его успокоить, но у нее это не вышло. Всю ночь Леха крутился на кровати, как уж на сковородке, в поисках нужных идей, но так ни чего и не смог придумать.
Утром спускаясь к выходу подъездной двери, к его виску приставили холодное дуло пистолета. Знакомый голос проговорил:
– Не рыпайся, псина, иди спокойно, в тачку садись и без фокусов, я заряжен.
Когда он вышел на улицу, рядом шел Тюлень и подпирал его стволом в спину. Мужчины сели в Гелик и закрыли двери.
– Ты, паскуда, кинуть нас всех решил? Ты запомни, гандонье вымя, ты у нас на привязи если что. Твоя ладонь по локоть в крови. Помнишь тех ребят на трассе под Самарой, что завалили из твоей тачки? Жигуль твой дырявый, на верном месте еще стоит. Седого тоже на твоей хазе завалили, следы полюбас найдут. Парни в камере – тоже твоя работа. Так знай, сука, если рыпнешься – в раз загремишь на нары! А там то, уж поверь, мы тебе обеспечим «теплый» прием и сладкую житуху. Досямкал? – Сиплым голосом, произнёс Тюлень.
– О. А ты тоже перекрасился? Быстро ты. А братом называл меня. Помнишь? – Ответил ему Леха.
– А ты мне душу не тревожь. Мне все это до фонаря. Я не сентиментальный. Мне Сладкий бабло платит и я за него любого загашу, хоть брата, хоть мать родную. А тебя, козла вонючего, и подавно и не пощурюсь. Не ты первый и не ты последний. Меня то из любого клоповника вытащит, потому как я не ссученный, я до конца в деле. А ты только дернись куда-то в не правильную сторону, я тебя вырежу, я всю семью твою на нож посажу. – Произнёс тот и вышел из машины.
Потом так же бесследно скрылся в неизвестном направлении, как это Тюлень умел делать всегда.
«Еще один дружок-пирожок». Подумал Леха и сорвался с места.
Он поехал в городскую администрацию. Найдя нужных людей, обратился с прежним вопросом.
– Короче, Владимир Николаевич, ваше предложение еще актуально?
– Ты по поводу земли? Да. Но ты же вроде хотел судиться? – Переспросил чиновник.
– Планы изменились. Ну так что, будете брать? Только хотел немного поговорить о цене. Вы же понимаете, что та сумма была еще в лохматых годах? Сейчас все стало намного дороже. Накиньте пожалуйста еще пару тройку миллионов? И будет все в ёлочку. – Ответил Торпеда.
– Нет. Эта цена окончательная, и пересмотру не подлежит. Все давно утверждено. Подрядчик не согласиться, а ты будешь судиться годами и не добьёшься результата. Я тебе говорю как есть. Соглашайся на это и уже завтра же оформите сделку и ты получишь свои пять миллионов. – Ответил тот.
– Хрен с вами, гады! Звони там кому следует. Блять, ненавижу вас всех! – Выругался Торпеда и вышел из кабинета.
– Ну зачем ты это делаешь? Торопишься вечно, на нервах, Лёша. – Твердила ему уже дома Иринка. – Ну я бы решила этот вопрос с нужными людьми, в случае
