— Знаете что, лейтенант? — вдруг сказал он. — Одно совершенно невероятно!
— Ты прав, — откликнулся я. — Что?
— Да эта Школа любви холодных интеллектуалок. Пять женщин столь преданы безумной, связанной с политикой идее, что готовы ради нее на убийство!
— Четыре, — поправил я его. — К Элис Медине пришла любовь, и она решила выйти из игры. Но лучше забудь об этом.
— Да как же можно забыть? — вскинулся он.
— Взгляни на это по-иному. Давно ты в полиции?
— Почти шесть лет.
— И за все это время убил только одну женщину, — посочувствовал я ему. — Это очень средний показатель.
— Да как вы… — Увидав мою усмешку, он расплылся в улыбке. — Может, вы и правы.
— Ты спас Эрнандесу жизнь и сразил убийцу. Может, шериф даст тебе медаль.
— Пока что он дал мне всего лишь нахлобучку за то, что я вас слушаю! Как еще насчет выпить, лейтенант?
— Давай на посошок.
— Важное свидание? — спросил он.
— Со стереомузыкой и бутылкой шотландского виски, — ответил я. — Иногда требуется полечить нервы.
— Мне все это до сих пор кажется фантазией.
— Да так и есть. Со мной такого не бывало. Во всяком случае, я запомню тот способ, посредством которого я выбрался, да и то лишь потому, что некая сексуально озабоченная пташка любит купаться по утрам на пустом пляже. Может, — продолжал я мечтательно, — у нее что и получится в эти дни. Ну да не важно! Просто, если мне опять попадется подобное дело, я сдам свой значок назад.
— Ну, — Стивенс добил пятый мартини, — пора идти, важное свидание и все такое.
— Та же счастливица, что и прошлой ночью? — поинтересовался я.
— Да нет. — Вид у него вдруг стал озадаченный. — Такая миленькая малышка, только что въехала в квартиру прямо надо мной. Студентка-френолог — желает поисследовать мои умственные шишки.
— Начнет с головки? — осведомился я громко.
Вернувшись к себе около семи, я долго полоскался в душе, брился, чистил зубы, потом переоделся во все свежее, поставил стереопластинку и налил большую порцию виски со льдом и почти без содовой. Почувствовал себя лучше. Много лучше. Демерольное похмелье испарилось, руки и ноги были в полном порядке.
Где-то после восьми позвонили в дверь. На какой-то неприятный миг я представил себе, что это пляжная пташка — Анджела, как ее там, — нашла мой адрес и заявилась предложить себя в качестве моей сексуальной пленницы, исполнившись надежд на все невообразимое, что я бы сотворил с ее загорелым, тренированным телом. Но стоило мне открыть дверь, все мои страхи улетучились, сменившись жгучим любопытством.
— Ну, привет. — И Аннабел Джексон, сияя ослепительной улыбкой, вальсирующей походкой проследовала мимо меня в гостиную.
Я догнал ее на кухне, где она распаковывала покупки из ближайшего магазина, в частности пучок свежей мяты. Она заявила жизнерадостно:
— Мой папаша готовил лучшие коктейли во всем благословенном округе.
— Если я номер два, мне придется постараться еще сильнее, — сказал я. — Но что, скажи на милость, стряслось с номером один?
Она поглядела на меня своими голубыми глазами ласково и невинно.
— Ты же знаешь, что всегда был для меня номером один, Эл. Ну, в большинстве случаев, по крайней мере.
— Номер один, — скрипнул я зубами. — Как сержант Стивенс, с которым у тебя вчера было свидание.
Она пожала плечами:
— Полагаю, коктейль немного подождет. Не возражаешь?
— Нисколько.
— Ну, тогда отправляйся туда, заведи музыку, выпей, притуши свет — не до конца — и расслабься. Я к тебе присоединюсь через пару минут. Да, а большой диван все пружинит?
— Пружинит, — ответил я.
— Отлично. — Она одарила меня теплой улыбкой. — Я сейчас.
Я вернулся в гостиную, взял новую порцию спиртного и сел на диван. Весь мир безумен, включая Аннабел Джексон, так уж случилось. Я потягивал виски, вкус был хороший. Позади раздался мягкий голос:
— Ну вот, а теперь я тебе все расскажу. Сержант Стивенс и правда хороший парень, да и красавчик к тому же. Но очень уж уравновешенный. Никакого соблазна, все по правилам, просто замечательно. А когда это происходит — где же магия, авантюра, неизведанное и все связанные с этим опасности? Понимаешь, Уилер? Все так предсказуемо, вплоть до прощального поцелуя. Видел бы ты выражение его лица, когда я пожаловалась на головную боль и выставила его вчера в девять тридцать вечера!
Она обошла диван и села рядышком, и тут только я увидел, что из одежды на ней нет ровно ничего. Она глубоко вздохнула:
— Очень теплая ночь, правда? Теперь мне совсем хорошо. Как в старой привычной одежде.
— В старой привычной одежде. — Я чуть не захлебнулся виски.
Грудь ее словно несколько увеличилась, заметил я краем глаза. Смотрелась она вполне по-домашнему.
— Хорошо. Чувствую себя как дома. Надеюсь, ты больше не нервничаешь. Я-то точно нет.
Мы сидели молча, пока я допивал виски. Потом она поднялась и повернулась ко мне лицом. Передо мной в необозримой восхитительной перспективе вырисовывалась фантастическая грудь, соски напряглись, давая понять, что она готова даже и без мятного коктейля.
— Странное дело, — выговорил я сдавленным голосом, — что-то я вдруг занервничал.
Она издала довольный смешок:
— И все ты врешь, Эл Уилер.
— Да чтоб мне провалиться.
Одним движением я вскочил и обхватил ее; после чего мы взяли курс на спальню.
— Сначала спальня. Диван мы оставим на потом.
Баадер-Майнхоф — террористическая организация. (Здесь и далее примеч. перев.)
Энтеббе и Могадишо — места совершения крупных террористических актов.
144–100–148 — бюст — талия — бедра.
